Еврейская община

Рыбинские евреи в отечественной истории.

Rybinsk Jews in the country's history.

“… Русские, немцы…, и евреи относятся к тем народам,
которые можно назвать мета физическими народами”.
Гюнтер Рормозер,
современный немецкий философ.

ВСЯК СУЩИЙ В НЕМ ЯЗЫК

История Рыбинска и края была бы сильно усечена, их значение принижено, если из нее выкинуть имена француза Мариуса Петипа - театрального актера; американца Айры Олдриджа - театрального актера; поляка Андрея Сигсона - фотографа и ученого; немца Генриха Людвига - архитектора и изобретателя; наконец, еврея Исаака Маркона – ученого ориенталиста.
В начале века путешественник, посетивший Рыбинск и забредший на Пушкинскую улицу, словно бы попадал в уголок, где по воле творца разом разрешились проблемы межнациональных, межрелигиозных отношений. Словно бы на всемирном празднике человеческого взаимопонимания и расовой гармонии стояли здесь рядом в десятках метров друг от друга католический костел, православная Спасская церковь, лютеранская кирха, иудейская синагога. В то время всерьез рассматривался вопрос о строительстве здесь мусульманской мечети.
Вряд ли кто осмелится сказать, что эти здания были только декоративными элементами в архитектуре города. Отнюдь, они обслуживали интересы конкретных людей, живших в городе постоянно, или приезжавших сюда на долгое время.
Мы не говорим об идиллии, царившей в области межнациональных взаимоотношений в дореволюционном Рыбинске. Было всякое. К примеру, в 1913 году во время строительства шлюза здесь между рабочими – русскими и татарами – произошла кровавая драка. Об этом написала тогда газета «Правда».
Но мы говорим о воле, позиции властей (именно местных), если не помогавших активно, то хотя бы не противодействовавших объективным процессам, развивавшимся в обществе.
Эта книга посвящена вкладу Рыбинской еврейской общины в экономику, культуру, науку края, страны и мира, той роли, которую сыграли евреи, родившиеся здесь
в мировой истории, как и роли евреев, тесно связанных с нашим краем в отечественной истории.
Попробуем вглядеться в эти факты, общие и частные. Без предубеждения и без экзальтации.

ПЕРВЫЙ РЫБИНСКИЙ АБРАМ, ЖИВОЙ ИЛИ МЕРТВЫЙ?

ВСЯК СУЩИЙ В НЕМ ЯЗЫК

ПЕРВЫЙ РЫБИНСКИЙ АБРАМ, ЖИВОЙ ИЛИ МЕРТВЫЙ?

Безымянный автор «Описания города Рыбинска» 1811г., изданного ровно через 100 лет ученым-этнографом и географом Давидом Золотаревым, среди всего населения города мужского пола числом в 1498 человек, отыскал 2-х евреев. [Ф. Кандель "Очерки времен и событий", в 3—x т., т. 2. с.12.]
Судя по всему, эти два легендарных еврея должны были быть постоянными жителями Рыбинска, а не «челноками», посетившими город на непродолжительное время. Но это свидетельство никак не согласуется с юридическими нормами того времени, во времена царствования Екатерины II и Александра I, касающимися евреев. Екатерина Великая своим указом от 23 декабря 1791 года запретила евреям селиться во внутренних российских городах. «…А только дозволено им пользоваться правом гражданства и мещанства в Белоруссии, а также в Новороссийском крае». [Ф. Кандель "Очерки времен и событий", в 3—x т., т. 2 с.23.]
Так была проведена на российской политической карте т.н. «черта оседлости».
Александр I указом от 1 января 1808 года еще раз напомнил евреям, какое место в тогдашней России отводит им высшая российская власть.
«…Никто из евреев ни в какой деревне или селе не может содержать никаких аренд, шинков, кабаков и постоялых дворов… и даже жить в них». [В 1949 году Рыбинск носил имя А.С. Щербакова, гос. деятеля, уроженца г. Рыбинска.]
И все было бы просто и понятно в статусе 2-х мужчин еврейской национальности, якобы поселившихся в Рыбинске в начале XIX века, если бы не брат Давида Золотарева, Алексей, писатель и краевед.
Авторитетность его краеведческих оценок и высказываний редко подвергалась сомнению. А он в своей рукописной работе «Некрополь» (Исторический словарь г.Щербакова [А. Золотарев "Щербаковский некрополь" /рукопись/.// Оригинал - у рыбинца Р.П. Твильховского.] написал буквально следующее:
«Старое еврейское кладбище находится к западу от старого староверческого. Еще и сейчас можно видеть его остатки. Основано д. б., еще в XVIII веке. А. Золотарев, 4/10 – 1949г.».
До последнего времени никак не удавалось отыскать в архивах города и области документальных подтверждений даже временного проживания в Рыбинске евреев в начале XIX, не говоря уже о постоянном проживании.
И вот буквально в самый последний момент, когда книга уже была написана, но не были пройдены стадии макетирования и рецензирования, нам удалось отыскать «следы пребывания» в городе 1-го еврея. Причем, речь идет о человеке, который жил здесь постоянно, в течение 4 - 5 лет.
В первом десятилетии XIX века в Рыбинске насчитывалось около 3-х тысяч жителей.
Причем, число женщин и мужчин было приблизительно равным – около 1500.
В городе функционировали заводы и фабрики: 2 кожевенных, два маслобойных, четыре свечных, три канатных, пять крупяных, четыре крашенинных, 11 кирпичных. За пределами городской черты – два солодовенных и гончарный.
В городе насчитывалось 243 купца, 816 мещан, 23 церковнослужителя, 27 дворян, 39 приказных, 67 солдат, 4 иностранца и 34 цыгана.
Современник отмечает:
«Рыбинцы живут довольно хорошо и трезво, но без роскоши, пищу употребляют здоровую, но не лакомую. В домах наблюдают чистоту и опрятность, а паче богатые, кои еще тем один против другого и щеголяют, так, что есть дома внутри очень хорошо расписаны, а у многих и мебель красного дерева; да и у бедных у редкого чтоб не была горница общекотурена или бумажками цветными обита… Рыбинцы в рассуждении материи, одеваются не без щегольства, у редкого, не говоря о богатых, из среднего состояния нет лисьей или волчьей шубы, покрытой английским сукном, и таковой же сибирки или кафтана; летом все почти насчет вседневного платья, кроме фраков и сюртуков, употребляют английские и русские нанки кто на сибирку, кто на халат; бедные же люди, занимающиеся работою, носят платье во всех частях русское… Что же касается женского пола, то онопрятностью своею не только праздничною, но и повседневного, а паче летнего платья, едва ли не чище одевается других городов Ярославской губернии».
Одним из портных, одевавших рыбинских модниц того времени в течение 4-5 лет и был еврей Ловаль Ошерович Гинзбург.
Вероятно, он появился в Рыбинске не раньше 1809 года, ибо именно в этот год, а не раньше в «Книге купцов и посадских – портных, сапожников, столяров разных уездов и
сел из крестьян и дворовых людей» среди сотни русский фамилий встречается имя «еврея, портного, Витебского мещанина» Ловаля Ошеровича Гинзбурга. И далее в книгах ремесленной управы 1810, 1812 гг. он получает свидетельство портного не как приезжий, а как житель г. Рыбинска.
И если в Рыбинске когда-нибудь встанет вопрос об установке памятника первому еврею, то это должен быть памятник портному, как и, допустим, в Нью-Йорке в районе Бруклина.
Следующий исторический период вероятного появления евреев в наших краях связан с царствованием Александра I. В 1821-22 годах в Белоруссии случилась жесточайшая засуха, вызвавшая неурожай и вслед за этим голод.
"Брестские евреи умирали как мухи, а крестьяне из Белоруссии забегали даже в Ярославскую губернию, ища хлеба насущного",
- писал исследователь. [ Ф. Кандель "Очерки времен и событий" в 3-х т.// Ассоциация "Tapбyr" Иерусалим, 1994 г., т.2, с.87.]
Рыбинск в, этом отношении был благодатным местом. Он и вошел в историю, в силу своего удачного географического положения, как "хлебный город". Здесь Волга становилась глубоководной, и отсюда для легких суден начинался путь через Мариинскую и Тихвинскую системы в Петербург и северные города России.
Именно здесь хлебные и прочие грузы перегружались с крупнотоннажных на мелкотоннажные суда. Хотя, само название "хлебный ", как и "рыбный" город носит условный характер, - рыбы здесь ловили не больше, чем в любом другом поволжском городе, а "хлеб" не рос на окрестных землях, а привозился с низовий Волги. И, тем не менее, в те уже годы в летнее время население города увеличивалось в десятки раз за счет пришлой публики, ищущей лучшей доли.
Еще один летописец местной истории отмечал:
"...В сороковых годах /XIX в. - В.Р,/ в Рыбном /устаревшее название города - В.Р./ не было ни одного еврея, а иностранцев в городе было всего трое". [Г. Полилов-Северцев "Колыбель хлебной торговли" /Из прошлого города Рыбинска"/, с.240]
Мы с достаточной долей уверенности можем утверждать, что автор, хорошо знавший и "фасадную", и "изнаночную" жизнь города теперь уже позапрошлого века, имел в виду евреев, получивших право постоянного проживания в Рыбинске. Поскольку, именно в сороковые годы XIX века в Рыбинске появились первые еврейские семьи, переселенцы из южных и западных губерний России, осевшие здесь на долгие годы и в конце концов, к исходу века, получившие право считаться постоянными жителями города. А главное - тому есть документальное подтверждение.
Согласно ''Спискам евреев, проживающих в 1-й и 2-й частях г. Рыбинска" от 1892 и 1903 гг., одним из первых евреев, получивших в конце концов Рыбинскую прописку, был
золотых дел мастер Перец Мейерович Гринбарг, живший с женой Беллой в 1844 на Казанской улице в доме Смоленской.
На год позже появилась в Рыбинске жена отставного барабанщика из Новграда Волынского Мари Сима Кац, проживавшая на улице Мологской с 5-ю детьми. Мари Кац никакого дела здесь не имела, семья жила на средства отца и мужа, местожительство которого неизвестно. [Ф. ф-55, оп. I, д. 18, л. 3 и ф-8, оп. I, д.870. РФ ГАЯО]

Это канонические евреи. Но еще в 1838 году протоирей Рыбинского Спасо-Преображенского собора Алексей Ненарокомов в специальном отчете по городу Рыбинску докладывал:
«В октябре месяце повенчал: еврея с женою, который обращен в христианскую веру, с нею и двумя дочерьми». [ф. Ф-8, оп.1, д.130, л.4 РФ ГАЯО]
Подобные переходы из одной веры в другую, как мы знаем из истории, отнюдь не были следствием выбора свободных людей, а были еще одним доказательством угнетенного, униженного положения еврейского населения Российской империи.
Но даже и принятие православной веры отнюдь не гарантировало крещеным евреям равные с коренным населением Внутренних городов права, об этом мы еще расскажем.
Царь Николай I, при котором положение евреев в России стало особенно невыносимым, продолжал “заботиться” о том, чтобы евреи не могли себя чувствовать равноправными гражданами империи. Ни один другой правитель русского государства не мог соперничать с ним в количестве и, главное - в жесткости антиеврейских законов.
Указы о «запечатании» синагог 1826г., об «отправлении евреями рекрутской повинности в натуре» 1827г.; о заселении евреями пустующих земель Сибири 1836г.; об уничтожении кагалов 1844г., о введении специального налога за ношение еврейской одежды. И самый изощренный в своей жестокости Указ, внесший раскол в еврейское население страны, - Указ от 1853 года, разрешивший обществам и евреям представлять за себя в рекруты беспаспортных своих единоверцев.

ТАК БЫЛИ ЕВРЕИ В ГОРОДЕ ИЛИ НЕТ?

Судя по ведомости Рыбинского полицейского управления, составленной для Всеподданнейшего отчета, в 1852 году в городе проживало 10 иностранцев, не принявших подданства, 58 католиков, 10 лютеран и реформистов.
"Армян, татар, евреев, постоянно жительствующих, в городе нет, кроме сих последних состоящих на службе в разных воинских командах - 7 человек мужского и 3 женского пола. А в летнее время хотя и приезжает таковых для отправления разного мастерства и хлебной торговли, но не в значительном количестве и на весьма короткие сроки".[ф ф-8, оп.1, д.280, л.40 РФ ГАЯО]
В 50-х годах начинается процесс постепенного закрепления евреев в Рыбинске. Не имея права постоянной "прописки", еврейские переселенцы, тем не менее, находили способы продлить свое пребывание в городе сверх положенного, оговоренного временным свидетельством, срока.
И уже в 1856 году, в первый год царствования Александра II, в статистической отчетности полицейского управления появляются два документа, противоречащих друг другу. По одному из них - "Число жителей по Вероисповеданиям в 1856г." - в Рыбинске на тот момент проживало 59 евреев (39 мужчин и 20 женщин)". [ф ф-8, оп.1, д.363, л.69 РФ ГАЯО] По другому - "Наличное население евреев по разрядам в1856г." - таковых в городе не было. [ф ф-8, оп.1, Д.363, л.39, РФ ГАЯО]
Подобные факты могли свидетельствовать, с одной стороны о плохом знании местными чиновниками российских законов, касающихся еврейского населения, а с другой - о том, что к этому времени в Городе жили евреи, которых можно было отнести к старожилам.
И только недреманное око высшего начальства из столицы внимательно следило за строгим исполнением законов империи в этой части и чуть ли не ежегодно напоминало своим подчиненным на местах о неукоснительном соблюдении положения о черте оседлости для еврейского народа..

Кстати будет добавить, что, согласно той же отчетности, в . в составе нижних чинов 51-го резервного батальона, расквартированного в Рыбинске, было 11 иудеев с женами и семьями.

В конце 50-х в экономической жизни России произошло событие, которое оказало большое влияние на развитие промышленности Рыбинска во 2-й половине XIX века. В этом году банкирский дом еврея Евзеля Гинцбурга, проживавшего в Германии, учредил «Общество судоходства по реке Шексне».

Гинцбурги и Ротшильды - два знаменитых на весь мир еврейских рода, банкиры и промышленники, сыгравшие особую роль в развитии экономики России и в частности, промышленности в нашем регионе.

О Ротшильдах чуть позже, а вот благодаря инициативе Гинцбургов возникло Шекснинское цепное пароходство, которым долгое время руководил Илья Осипович Авербах. В этом пароходстве работали многие евреи-переселенцы из других западных и южных губерний России. По сути, эта фирма была своего рода благотворительной организацией, где находили прибежище люди, лишенные возможности работать по профессии, отслужившие в царской армии, не сумевшие проявить себя как ремесленники и торговцы.

Положение еврейского населения России при Александре II можно назвать вопиюще противоречивым. С одной стороны, уже в 1856 году еврейских детей перестали брать в кантонисты, политика государства способствовала деятельности еврейских торговых домов и компаний на территории России.

Это не могло не приносить свои плоды: в 1857 году еврейские компании во Франции учредили «Главное общество по постройке российских дорог», в 1859 году в Санкт-Петербурге был основан дом Гинцбургов, один из крупнейших банков страны, который имел обширные связи не только с Ротшильдами, но и с крупнейшими финансовыми структурами Европы. К концу 70-х годов еврейским торговцам принадлежало пятьдесят процентов экспорта хлеба из Одессы. И к 1880 году в Российской империи числилось четыре миллиона евреев из 8 миллионов, проживавших во всей Европе.

И, вместе с тем, именно при Александре II пышным цветом расцвели политический экстремизм, террор, межнациональные конфликты. И сам Александр стал жертвой своего либерализма и политики умиротворения революционеров разных мастей. При Александре, в 1880-м году редактором «Нового времени» А. Сувориным был брошен клич «Жид идет!», с которого начался для России один из трагичнейших периодов истории. Еврейские погромы следовали один за другим. И когда в 1881 году случился наиболее ужасный и массовый из них - в Кишиневе, многие зарубежные компании, в том числе и Ротшильды, заморозили свое участие в экономике России

ЗНАМЕНИТЫЕ ЕВРЕИ РЫБИНСКА

САМОЦЕНЫЙ ТАЛАНТ САМУИЛА КИССИНА

В августе 1999 года московскому литературоведу Инне Александровне Андреевой удалось, наконец, осуществить то, что не удавалось сделать, несмотря на неоднократные попытки, поэту Владиславу Ходасевичу... Ей удалось издать книгу стихов Самуила Викторовича Киссина (Муни) под названием «Легкое бремя».[1]

Так, с опозданием, в 85 лет был представлен любителям изящной словесности у нас и за рубежом самый значительный за все время поэт, родившийся в Рыбинске.

Семья Оршанского купца Виктора Израилевича Киссина поселилась в Рыбинске в 1866 году в доме на центральной городской улице - Крестовой.[2] Была она, как и подобает еврейским семьям того времени, многодетной и небогатой - муж, жена, 4 дочери и 3 сына.

В это время Рыбинск продолжал играть роль "хлебной столицы", где сосредотачивались десятки, сотни судов с хлебом, продуктами, подвозимыми с низовий Волги для Санкт-Петербурга и севера России, где заключались многотысячные сделки, где столичные купцы старались застолбить себе место под строительство мельницы, фабрики, завода, ибо отсюда начинался удачный старт в большую коммерцию.

Судя по всему, и семья Киссиных, приписанная к городу Оршанску, прибыла в Рыбинск не из праздного любопытства, а ради куска хлеба.

В Рыбинском архиве сохранилось купеческое свидетельство 2-й гильдии за № 425, выданное Виктору Киссину Оршанской городской Думой сроком на I год в 1877 году.[3]

Но похоже, главе семейства не удалось воспользоваться этим свидетельством, и он все время проживания в Рыбинске проработал доверенным компании цепного пароходства на реке Шексне, где, кстати, в то же время служил отец будущих основателей Голливуда Хаим Шейнкер.

Дети у Оршанского купца получались на зависть, чудной закваски, что мальчишки, что девчонки. Трое сыновей - Идель, Яков, Самуил вышли из гимназии серебряными медалистами. Двое - старший и младший - окончили Московский университет. Идель стал филологом, Самуил - поэтом.

Средний, Яков, удачливый коммерсант, стал для братьев чем-то вроде благотворителя и мецената. Дочь Дина проявила себя на медицинском поприще.

Самуил Киссин, «Муня», как его звали домашние (отсюда литературный псевдоним – «Муни»), родившийся в 1885 году, остался в памяти немногих специалистов, знатоков истории поэзии серебряного века как литературный сателлит Владислава Ходасевича и его самый верный по жизни друг.

Ни одной изданной при жизни книги, отдельные стихи, разбросанные большей частью по второстепенным журналам, постоянное недовольство собой, творческое самоедство, жесточайшая (национальная черта?) самокритика - все это давало повод литераторам и критикам отнести Муни к второсортным поэтам и дилетантам.

Книга Инны Андреевой опровергает подобные представления о Муни, открывая нам поэта со своеобразным, самоценным поэтическим талантом, глубокого, искреннего и непритворного, со строгим литературным вкусом.

Инна Александровна пишет: «Надеюсь, читатель разглядел живые своеобразные черты поэзии Муни, которая сильна не мистикой или бытом, а чистой, искренней интонацией, «стыдящимся голосом», прорывающим штампы и клише времени».

Эмоционально сдержанные, тематически созвучные времени, классические по форме произведения Муни, часто служили своего рода камертоном для открытых, эмоционально наполненных стихов Ходасевича.

В 1903 году никому не известным юношей Самуил Киссин покинул Рыбинск ради Москвы, покинул физически, в 2000 году он вернулся в Рыбинск, вернулся метафизически и соединил историю провинциального города с историей России.

В Рыбинске ситуация в эти десятилетия резко отличалась не только от общероссийского, но и от положения евреев в других городах губернии и даже самого Ярославля.

В 1868 году евреев, уже имевших право проживания в Рыбинске, или близких к этому было 83 человека - 65 мужчин и 18 женщин.[4]

Это были гильдийные купцы, такие, кaк Илья Осипович Авербах, в Рыбинске с 1857 года, и Юдель Исаакович Маркон - с 1869 года; отставные военнослужащие, как Давид Хайкин, в Рыбинске с 1847г. и Мари Кац - с I845 г., врачи, искусные мастера-ремесленники, торговцы.[5]

[1]Самуил Киссин /Муни/ «Легкое бремя» М., Август, 1999г., стр. 284

[2]ф. Ф-8, оп. I, д. . 32, РФ ГАЯО

[3]фЛ-9, оп. I, д. 583, лл. 268-290

[4] ф. Ф-8, оп.1, д.543, л.98, РФ ГАЯО

[5] Ф ф-642, оп. 2., д.396 «Дело канцелярии губернатора», ГАЯО.

Династия Авербахов.

Цепная реакция от таланта к таланту.

Творчество Ильи Александровича Авербаха (1934-1986 гг.), замечательного кинорежиссера, сценариста, заслуженного деятеля искусств республики, все так же любимо интеллигентской аудиторией, кинолюбителями нашей страны. Его фильмы «Чужие письма», «Фантазии Фарятьева», «Объяснение в любви» - композиционно строгие, психологичные и эмоционально точные, счастливо избежали угрозы морального старения и смотрятся также свежо и интересно.

Он родился в Ленинграде, там же окончил медицинский институт. Некоторое время работал врачом. Затем, после окончания Высших сценарных и высших режиссерских курсов в Москве, дебютировал своей первой киноновеллой «Папаня» в фильме «Личная жизнь Кузяева Валентина».

Затем последовали фильмы «Степень риска», «Чужие письма», «Монолог», «Объяснение в любви», «Драма, из старинной жизни», «Фантазии Фарятьева», «Голос».

Отец кинорежиссера Александр Леонович Авербах родился в ноябре 1896 года в Рыбинске. Окончил коммерческое училище с золотой медалью (был удостоен звания кандидат коммерции) и Ленинградский политехнический институт. Но его истинные интересы лежали в другой области.

Александр Леонович Авербах вошел в историю как знаток театрального искусства, историк Рыбинского театра. Жена его - актриса Ксения Куракина-Авербах.

Но особого внимания заслуживает жизнь и деятельность основателя «рыбинской» династии Авербахов - Илья Осипович Авербах.

Илья Авербах, мариупольский купец, агент по страхованию и транспортировке речных, морских, и сухопутных кладей общества «Двигатель», судя по архивным документам, появился в Рыбинске в 1874г. Имел свой дом по ул. Большая Казанская. Через некоторое время он становится управляющим конторы цепного пароходства на Шексне. Вообще с этим пароходством будут связаны судьбы многих евреев города, чьи дети принесут славу и своим родителям и городу, в котором они жили, к примеру, Виктор Израилевич Киссин и Хаим Шмуилович Шенкер.

В 1880 году Илья Авербах записывается в Рыбинское 1-й гильдии купечество, в 1894 году семейство его возведено в потомственное почетное гражданство, а в 1904-м - причислен к потомственным почетным гражданам Рыбинска.

Кроме Шекснинского цепного пароходства, Авербах имел еще галантерейную торговлю в доме Сыроежиной на Крестовой улице. Ежегодно он выкупал свидетельства купца 1-й гильдии по 565 рублей и билеты на торговлю по 45 рублей. Ценность недвижимого имущества, которой владела семья Авербахов, подтверждаемая ежегодно, составляла 4080 рублей. Не все его сыновья пошли по стопам отца. Леон работал в конторе отца кассиром цепного пароходства на Шексне, имел свидетельство приказчика 1 класса; Юлий Ильич также работал в пароходстве конторщиком. Имел свидетельство приказчика 2 класса. И только Давид Ильич стал врачом. В 1915 году по мобилизации был призван на воинскую службу в Солигаличский пехотный полк и одно время служил в Ивангороде.

С фамилией Авербахов связано два примечательных случая, вошедших в отечественную историю. В 1918 году после убийства германского посла Мирбаха, в Рыбинске скрывался эсер, негласный сотрудник Яков Блюмкин. Вот что говорит на эту тему сам Блюмкин: «Я скрывался в Москве несколько дней в лечебнице и на частных квартирах. Кажется, 12-го (июля - В.К.) я кое-как уехал и после полосы долгих скитаний попал в Рыбинск. В Рыбинске я пробыл под фамилией Авербаха, до последних чисел августа, вылечивая ногу».

Получается, что Яков Блюмкин спасался в Рыбинске в то время, когда здесь, после подавления савинковского выступления, после покушения на Ленина, свирепствовали местные военкомовцы, латыши и чекисты, о чем Блюмкин не мог не знать. Надо быть отчаянно смелым авантюристом, чтобы решиться на поездку в это время в Рыбинск. А может быть причины этого приезда в Рыбинск в том, что здесь жили его родственники, у которых можно было надежно укрыться. Уж не Авербахи ли?

В 1919 году «у гражданки Авербах», как у лица, принадлежащего к классу промышленников и домовладельцев, по ул. Урицкого, 17, была произведена реквизиция имущества. Как видно из примечания, хозяйка дома уже в течение 7 лет жила за границей .[1] К концу семидесятых годов в Рыбинске, по данным местной полиции, проживало уже 45 семей. А вот расширенные данные канцелярии губернатора с двухлетней периодичностью. По ее сведениям, в 1876 году в Рыбинске постоянно проживало 49 мужчин и 53 женщины, в уезде – 7 мужчин и 6 женщин. Кроме того, временно проживавших в городе мужчин было 69 человек, женщин – 62. В уезде временно проживавших было 23 мужчины и 11 женщин.[2]

В 1878 году эти цифры резко отличаются от данных двухлетней давности. В городе постоянно проживающих мужчин – 149, женщин – 124; в уезде постоянно проживающих мужчин – 7, женщин – 5. В городе временно проживающих мужчин – 64, женщин – 63; в уезде временно проживающих мужчин – 41, женщин –1.[3]

В 1880-м году данные снова разительно отличаются от данных двухлетней давности.

Постоянно проживающих мужчин в городе – 251, женщин – 220, в уезде мужчин – 7, женщин – 6. Временно проживающих в городе мужчин – 69, женщин – 62, в уезде мужчин – 40, женщин – 1. 2)

Одним из верных признаков укоренения на Рыбинской земле еврейских переселенцев был тот факт, что число женщин среди еврейского населения города превысило 50%. Из 233 человек женщин было 118.

На тот момент среди 45 глав еврейских семей 25 числились отставными и отпущенными в запас военнослужащими нижних званий, 4 портных, 4 часовых дел мастера, 2 перчаточника, 2 водочных мастера, а также купцы, юристы, матрасники и обойщики, золотых дел мастера, точильщики, пивовары, резчики печатей, машинисты и красильщики.

Словом, несмотря на пестрый, казалось бы, профессиональный состав рыбинцев-евреев, можно заметить, что эти переселенцы не были бездельниками и торговцами в нарицательном смысле этого слова и какими их рисуют и пытаются выставить иные ревнители этнической и расовой чистоты. Многие из представителей этих нужных и редких профессий конца XIX века, стали виртуозами своего дела и стали частичкой славной истории дореволюционного Рыбинска.

[1]Ф ф-Р-2, оп. 1, д. 928 «Материалы об учете и конфискации имущества граждан уезда о борьбе с хищениями собственности», РФ ГАЯО.

[2]ф. Ф-8, оп.1, д.543, л.98, РФ ГАЯО

[3]Ф ф-642, оп. 2., д.396 «Дело канцелярии губернатора», ГАЯО.

В 1880-м году данные снова разительно отличаются от данных двухлетней давности.

[2]ф. Ф-8, оп.1, д.543, л.98, РФ ГАЯО

[3]Ф ф-642, оп. 2., д.396 «Дело канцелярии губернатора», ГАЯО.

В Рыбинском архиве мне удалось отыскать «Дело о взыскании отставным рядовым Фишель Ягодой с мещанки Авдотьи Макаровой денег по расписке и векселям» 1864-1866гг. 1)

По здравому житейскому рассуждению, в 1864 году дед Генриха Ягоды уже должен был пообжиться и приглядеться, кому можно давать в долг, а кому нет, хотя в данном случае речь, как оказалось, шла вовсе не о деньгах, но об этом чуть позже.

С другой стороны, младший сын и дядя Генриха Ягоды Вениамин, родился в 1863 году. По тому же соображению, Ягоды должны были появиться в Рыбинске как минимум за полгода или год до рождения сына. Могли и раньше, но подтверждений этому нет.

Что касается формы написания фамилии Ягоды, то ни в одном из многочисленных документов Рыбинского архива с 1864 по . нам не удалось обнаружить материалы с каким-либо иным вариантом написания этой фамилии, кроме «ЯГОДА», «ЯГОДИНА». Вариантов имени и отчества было предостаточно. А вот вариантов фамилии – два.

Может быть, другим авторам попали в руки материалы архивов Плоцка и царства Польского (поскольку Фишель Ягода, по рыбинским источникам, был отставным рядовым из г. Плоцка), в которых фамилия Ягоды пишется иначе?

Сам факт появления в Рыбинске бывших граждан польского города Плоцка, членов семьи отставного рядового Фишеля Ягоды, их жизнь в городе окружены завесой тайны.

Во-первых, фамилия жены Фишеля. С одной стороны, исходя из законов правописания, фамилия жены Ягоды Фейги (Феи, Фейки) не должна была склоняться и уж тем более, изменяться по правилам образования отыменных прилагательных. И, тем не менее, во многих документах жена Ягоды значится под фамилией ЯГОДИНА. Поэтому, непонятно, как могли жить супруг и супруга под разными фамилиями.

Есть и другая загадка. Согласно ежегодным описям недвижимых имуществ, сначала два, а позже три деревянных флигеля по ул. Георгиевской (Егорьевской) были записаны на имя Фейги Ягодиной. Именно она выступала в качестве квартиросдатчицы помещений и флигелей. Здесь размещались на протяжении многих лет пошивочные мастерские русских и евреев. Позже, в 90-х годах помещения дамским портным сдавала уже дочь Огор.

Что касается фамилии супруги Ягоды, то здесь может быть еще одно объяснение. Фамилия Ягодины для коренного населения звучала вполне традиционно и не привлекала внимания. В то время, кстати, в Рыбинске была еще одна семья, русская, с такой же фамилией. Может быть, форма эта и была принята, чтобы семья могла быстрее адаптироваться в русскоязычной среде.

Но вот почему фамилия жены, а не мужа фигурирует в официальных документах, о которых мы еще поговорим? Почему супруга по форме и по сути стала главой семьи и вступала в правовые отношения в тот период, а сам отставной солдат Фишель Ягода был чем-то, вроде приложения к своей легитимной супруге?

Возможный вариант ответа мы находим в одной из книг – семейных списков мещан, относящихся к 60-м годам позапрошлого столетия. В этой книге после данных Фишеля Гершева Ягоды следуют запись:

«Жена Фейга – .» И весьма любопытное примечание:

«Фейге Иоселевой Ягоде (здесь фамилия супруги звучит так) выдан на простой бумаге вид для свободного проживания повсеместно).[1]

С одной стороны, жена отставного солдата и так имела право свободного проживания повсеместно вместе с супругом. Здесь же важно, что подобное разрешение выдано ей индивидуально.

[1]Ф ф-9, оп.1, д.1377, л.494 РФ ГАЯО.

К тому же, Фейга, судя по всему, обладала немалыми деньгами, если смогла приобрести два флигеля на 266 рублей, плюс еще один, построенный позже. Не слабо для семьи отставного солдата или солдатки.

Какую же услугу оказала фея Фейга царю и государству, чтобы оно изменило своим всегдашним привычкам и одарило немолодую уже еврейку? Вероятно, тайна сия ушла в могилу вместе с дедом Генриха Ягоды.

Итак, семья Фишеля Ягоды была по факту первой еврейской семьей, получившей законное право с первых дней своего пребывания в Рыбинске, да еще и в период жестких ограничений прав евреев, прибывших из черты оседлости, на прописку в Рыбинске. Это потом уже будет семья купца Ильи Авербаха, провизора Ивенского и т.д. Но Ягоды были первыми.

В Рыбинском архиве хранятся три самостоятельных дела разных лет и столетий, касающиеся рода Ягоды и множество разрозненных документов и их фрагментов на членов этой семьи.

ДЕЛО НА ЯГОДУ ДЕДА.

Первое из них, уже упоминавшееся нами «Дело о взыскании отставным рядовым Фишель Ягодой с мещанки Авдотьи Макаровой денег по расписке и векселям».

В ноябре 1864 года Фишель Ягода обратился в городское полицейское правление с заявлением о взыскании с мещанки Авдотьи Макаровой 100 рублей. И при этом предъявил полиции расписку в занятых у него 50 рублей и вексель в занятых у его жены 50 рублей той же Макаровой.

Дело казалось простым только с виду. Оказалось, что Макарова, по неграмотности, в одном случае доверила подписать расписку рыбинцу Розову, а в другом случае – Наумову. Кроме того, оказалось, что все дела Макарова вела с Фейгой Ягодиной и речь шла не о деньгах, а о взятом для начала своего дела товаре – платьев на сумму 80 рублей. И Фишель Ягода вел дела, связанные с возвратом денег, по собственной инициативе, без доверенности.

Затем на свет появилась-таки доверенность, оформленная задним числом. Любопытна форма и стиль «Любезный супруг мой Фишель Ягода!» - пишет своему благоверному рукой отставного рядового Василия Костерина Фейга, «за неимением грамоты», словно благоверный находится за сотню верст, - «По начатому мною делу о взыскании… по расписке и векселю денег 50 руб. серебром, требуется ходатайство, которое я в настоящее время исполнять не могу по слабости своего здоровья, почему и поручаю тебе принять на себя труд и ходатайство по моему делу подавать от себя разного рода бумагу по сему делу..».

И подписала: «Доброжелательница твоя жена, еврейка Фейка Ягодина».

В процессе дознания Фишель Ягода был вынужден признать, что речь шла не о деньгах, а о товаре. Свидетели, которые сначала взялись утверждать о своем личном присутствии при передаче денег и присутствии Макаровой при оформлении сделки, позже, сознавшись в том, что деньги Макарова не получала и о векселе и расписке, которые, кстати, подшиты здесь же, в деле, ничего не знала.

Понятно, что сама Макарова сначала и до конца не признавала ни расписки, ни векселя, только факт получения текстиля, за который она, якобы, рассчиталась.

Рыбинские полицейские чиновники, ввиду появившихся новых обстоятельств, которые они назвали «подлогом», теперь уже грозивших неприятностями семье Ягоды, поспешили избавиться от этого дела и переслали, как это они делали в подобных обстоятельствах, материалы дела в Ярославское губернское полицейское управление. Чем закончилось оно – неизвестно. Похоже, что ничем. А Ягоды так же жили в Рыбинске в своих флигелях.

СУДЬБЫ МОЛОДОГО ПОКОЛЕНИЯ РОДА ЯГОДЫ.

О судьбах членов семьи Ягоды и составе семьи. Это тем более необходимо сделать, что существует много противоречивого в данных разных исследователей. Об этих разночтениях пишет, например, Владимир Некрасов в своей интересной книге «Тринадцать «железных» наркомов». При этом он опирается на данные полицейского управления (вероятно, г. Нижнего Новгорода).

Итак, самый старший из Ягод известный нам – это Ягода Фишель Гершевич, отставной рядовой г. Плоцка (иногда пишут - Плоцкой губернии) Польского царства, 1825 года рождения. Согласно списку евреев, проживающих в городе Рыбинске за 1874-1881годы, в 1874 году он значится обойщиком и проживает на Спасской улице в доме Якушева.[1]

24 апреля 1875 года распоряжением мещанской Палаты он принят в Рыбинское мещанство. В некоторых документах указано, что он проживает в Рыбинске с 1882 года.

В 1889 году Фишель Ягода состоял членом правления еврейской молельни: в 1903 году в сведениях полицейского управления о евреях, проживающих в Рыбинске, он указан как Ягода Фишель Давыдов. Умер старый Ягода в 1905 году на 89 году жизни от старческой слабости и погребен на старом еврейском кладбище, от которого ныне остались 3-4 могилы. [2]

Непонятно, что имел в виду В. Некрасов, говоря о том, что родители Ягоды были репрессированы.[3] Чтобы иметь такое несчастье дожить до времен репрессий, жене Ягоды надо было прожить, по крайней мере, 112 лет.

Жена Фишеля, Фея (Фая, Фейга, Фейга) 1825 года рождения, домовладелица, уже в 1874 году имевшая на Георгиевской улице 2 деревянных флигеля. Судьба ее не известна.

Старший сын Фишеля Ягоды – Шлихацкель (Шлицхакель, Хацкель, Ишия Хаскель), он же Исай, родился 10 января 1852 года. Получил профессию золотых дел мастера, проживал долгое время при отце. В начале 80-х женился на еврейке Добе (Хае-Тобе), 1858г.р. Его сыновья: Яков, Лазарь, , Моисей.

В начале XX века этот старший из сыновей Фишеля Ягоды переехал на новое место жительства в Петербург, как раз перед призывом его сына Якова. Рыбинская полиция по этому случаю разыскивала его всвязи с неявкой к призыву в армию.

Следующий по старшинству ребенок Фишеля Ягоды – Герш. Но о нем особый разговор.

Далее идет дочь Гитил (Гитиль) 1861г.р. В 1886 году среди членов семьи Ягоды это имя уже отсутствует, и ее дальнейшая судьба неизвестна.

Еще один сын Винямин, родился 15 августа 1863 года. Был зачислен в ополчение. Здоровьем не отличался и тут же был уволен от воинской службы навсегда в 1884 году. В 1903 году проживал еще в Рыбинске вместе с родителями и сестрой по ул. Георгиевской. Дальнейшая судьба неизвестна.

И наконец, дочь Огорь (Агорь, Огар, Огор, Огара, Ольга).

Как и в случаях с другими еврейскими детьми, установить точную дату рождения младшей дочери Фишеля Ягоды невозможно. Известно только, что она младшая из его детей.

[1]Ф ф-9, оп.1, д.130 «Посемейный список мещан Рыбинска», л. 260, РФ ГАЯО.

[2] Ф ф-419, оп.1, д.89 «Книга записи вновь родившихся евреев», л. 151-152. РФ ГАЯО.

[3] В. Некрасов,Тринадцать «железных наркомов», с.183.

В 1893-94 годах она проходит по архивным данным как владелица деревянных флигелей, сдающая помещения в аренду дамским портным.

Ольга Филипповна Ягода, единственная из этого рода в советское время продолжала мыкать горе в Рыбинске. Жила она на улице Герцена, д. 42, вплоть до 1937 года, когда дело Генриха Ягоды рикошетом задело и ее. Она, в это время уже пенсионерка, была арестована 20 октября 1937 года через 6 месяцев и 16 дней после ареста брата, Генриха. Осуждена 28 октября и реабилитирована в апреле 1989 года.[1]

ДЕТИ ГЕРША ЯГОДЫ УМИРАЛИ ЗА РЕВОЛЮЦИЮ ЗРЯ.

Герш Фишелевич Ягода, отец будущего Комиссара госбезопасности, родился 20 марта 1859 года. Варианты имени: Гирш, Герша, Гирша, Гершен.

С детских лет Герш Ягода идет по стопам своего старшего брата Шлихацкеля – осваивает профессию золотых дел мастера, проживая все время в отцовском доме. В 1875 году он женился на еврейке Хасе. В 1880 году, по данным Рыбинского архива, зачислен в ополчение.

В Рыбинский период жизни у него рождается 5 детей: 6 января 1890 года появляется на свет сын Михаил, 7 ноября 1891 года – 2-й сын Генах, известный позже как Генрих Григорьевич Ягода. 21 августа 1894 года рождается дочь Хая-Тоба. О других детях в семействе Герша Ягоды никаких материалов в архиве пока не найдено. Вместе с тем очевидно, что уже в Рыбинский период жизни в семье было больше чем 2 сына и дочь.

Во-первых, это дочь Роза (Розалия). О ней вспоминает известный Рыбинский революционер, радикал и боевик Степан Полидоров в своих рукописных мемуарах «Из истории революционного движения в Рыбинске». Он называет ее Розалией Григорьевной Ягода и членом РСДРП.

Ее судьба пишущему эти строки не известна. А по свидетельству Владимира Некрасова «Шохар-Ягода Розалия Григорьевна работала в аппарате ЦК ВКП/б/, Институте Ленина, инструктором Президиума ВЦИК. В 1937 году была арестована и выслана вместе со всей семьей Ягоды в Астрахань сроком на 5 лет, а затем осуждена на 8 лет. В 1946 году ее освободили из ИТЛ по отбытию срока. Однако решением особого совещания при МГБ СССР от 28 августа . она была сослана на 5 лет на Колыму. По дороге к месту ссылки она умерла в Комсомольске-на-Амуре. Позднее была реабилитирована».[2]

От себя добавим, что это единственная женщина из рода Ягоды, пережившая 37-й год.

Сколько все же детей было у Герша Ягоды в рыбинский период? Точно можно утверждать – пять, 2 сына и 3 дочери.

Это же число называет нижегородский исследователь Б.М. Пудалов, чьи исторические выкладки привел Владимир Некрасов в своей книге:

«У них 5 детей: (по старшинству) - Эсфирь, Михаил, Роза, он при этом относит это число детей и к Еноху (Генрих), Хая-Тоба»,правда, нижегородскому периоду жизни Ягод и делает оговорку, что если и могли быть в этой семье еще дети, то только приемные. Речь, прежде всего, идет о сыновьях.[3]

Важным свидетелем в этом вопросе становится Вероника Знаменская, дочь Эсфири Григорьевны Ягоды-Знаменской и племянница Генриха Ягоды. В книге «Доднесь тяготеет» были помещены ее воспоминания о судьбе ее матери и других членов рода:

[1]«Не предать забвению»// В.Волга, Яр-ль, 1997г., с. 475.

[2]В. Некрасов «Тринадцать «железных»…, с. 183.

[3]В. Некрасов «Тринадцать «железных», с. 159.

«Мой дед, Григорий Филиппович Ягода, был часовым мастером в Нижнем Новгороде. Детей было много – пять дочерей (моя мама была старшей, ) и три сына.

Столь большую семью содержать было трудно, поэтому некоторых детей отправляли в Рыбинск, к бабушкиной родне».[1]

Значит, Генрих Ягода был прав, когда говорил о своих двух братьях, участниках революции:

«Нас было три брата. Один (Михаил – В.Р.) убит в Сормове во время восстания (напомним, что «Сормовская демонстрация» с участием 5 тысяч рабочих состоялась 1 мая ., была разогнана полицией, были погибшие. Демонстрация описана в романе М. Горького «Мать». По другим сведениям, Михаил погиб в 1905 году – В.Р.), другой ( Лев) расстрелян за восстание в полку во время войны (1917- В.Р.).Я могу только позавидовать их смерти».[2]

Если вспомнить, что и Генрих и Роза Ягода были членами РСДРП, то окажется, что из 8 детей Ягоды половина были активными революционерами.

Имя еще одной дочери Григория Ягоды становится нам известным благодаря вышедшей недавно в издательстве «Звенья» книге «Расстрельные списки» (содержит фамилии жертв политических репрессий, захороненных в Бутово и «Коммунарке»). Среди расстрелянных есть и имя Лилии Григорьевны Ягоды, уроженки , .р., члена ВКП/б/, инспектора по художественной самодеятельности Комитета по делам искусств при СНК СССР. Арестована 7 мая 1938 года в Астрахани, где находилась в ссылке после событий 1937 года, этапирована в Москву и там уже приговорена к расстрелу в особом порядке. Реабилитирована в 1990 году.

Нет никаких сомнений, что это еще одна сестра Генриха Ягоды.

Что же касается возможных причин отсутствия документальных подтверждений существования в семье Григория Ягоды, кроме уже упоминавшихся 5 детей, еще 1 сына и двух дочерей, то здесь нужно знать особенности дореволюционной жизни евреев, субъективно и объективно возникавшую путаницу с метрическими данными на вновь рожденных детей (прежде всего, мальчиков), когда, к примеру, чтобы уберечь своих детей от призыва в армию, родители в одном случае искусственно завышали, в другом – занижали возрастные данные детей или записывали их в сыновья одиноким еврейским старикам и даже в сыновья своим старшим братьям. Бывало и так, что при составлении списков посемейных мещан г. Рыбинска в 1894 году возраст одного и того же человека равен 60, а в 1895 году – 42 годам.

Нередко бывало и такое, когда родители вовсе не отмечали рождение сына или дочери и они росли до совершеннолетия без всякой отметки в метрических (официальных) книгах раввинов. И, только когда возникала нужда, выправлялись документы, часть с несоответствующими фактическими данными.

Кстати, в той же книге «Расстрельные списки» есть и имя Эсфири Григорьевны Ягоды-Знаменской, также высланной в 1937 году в Астрахань и арестованной снова в один и тот же день с сестрой Лилией, 7 мая 1938 года, также этапированной спецконвоем в Москву, также приговоренной и расстрелянной в особом порядке 16 июня 1938 года. Только реабилитирована она была раньше сестры – в 1957 году.[3]

Только вызывает сомнение дата и место рождения Эсфири – 1896 год, Симбирск. Но мы уже знаем, почему это могло быть.

Горькая ирония судьбы заключается в том, что и старшая дочь Эсфирь и, наверное, младшая Лилия, могли быть захоронены в братской могиле на кладбище «Коммунарка», которое располагалось рядом с дачей… родного брата - Генриха Ягоды, совсем рядом.

[1]Доднесь тяготеет// М., Сов. Писатель, 1989г., с. 175.

[2]Расстрельные списки, сост-ли А.Л. Кудрявцев, Л.Г. Новак// М., Мемориал-Звенья, 2000г., с. 463.

[3] В. Романов «Убить 6 июля» М., Олимп, 1997г., стр. 437-478 «Мятеж левых эсеров» в кн. «Красная книга ВЧК», т. I, M. Политиздат, ., стр. 301

ГЕНРИХ ЯГОДА - ЯКОВ БЛЮМКИН. ТАЙНАЯ. СВЯЗЬ?

Год 1929-й. Концы в воду

В 1929 году сотрудника ОГПУ арестовали в Москве Якова Блюмкина, бывшего левого эсера, бывшего чекиста, бывшего соратника большевиков. Блюмкин был известен как один из убийц германского посла Мирбаха в июле 1918 года. Но арестовали его вовсе не за этот «проступок».

Этот «проступок» большевики ему простили, как политически близкому человеку. А вот того, что в последние годы Блюмкин поддерживал Троцкого, встречался с ним в Турции и даже пытался реанимировать его политический труп, этого ему простить не могли, именем большевиков-коммунистов, именем товарища Сталина.

За тем, как расследуется дело Блюмкина, за тем, как его допрашивают, пытают, внимательно следил лично Генрих Григорьевич Ягода, заместитель руководителя ОГПУ Менжинского.

У него, судя по всему, был личный интерес к этому делу, о чем никто из его подчиненных не догадывался. Блюмкина пытали с пристрастием, и он, то ли под тяжестью пыток, то ли питаясь последними надеждами заслужить, как это уже бывало раньше, прощание, рассказал людям Ягоды все, что знал, за исключением одного - того, что связывало его с семьей Ягоды.

Может быть из благодарности, в ответ на его молчание под пытками, а может быть из простого великодушия, что иногда было свойственно Генриху Ягоде, про которого даже стих сочинили "Ты не очень хорохорься, коммунист без года. Скоро спесь с тебя собьёт Геничка Ягода", но Ягода не стал сразу расстреливать его, или допрашивать до последнего вздоха, а напросился с визитом к Сталину, может быть, в надежде на милость Хозяина, а может, просто знал, что Сталин держит это дело под личным контролем. Но судьба человека, близкого к Троцкому, в тот период могла быть только одной. И может быть, Ягода после расстрела Блюмкина даже вздохнул с облегчением.

На процессе же 37-го года по делу о правотроцкистском блоке , где судили и Ягоду, никто ни разу не упомянул о прошлом Генриха Григорьевича, его родственных связях, архивных делах, связанных с его близкими родственниками. Весь процесс, который вел Вышинский, был похож на полемику римских риторов, где истина добывалась не с помощью фактов, доказательств и улик, а с помощью словесных ухищрений, логических парадоксов. Ну и, конечно, с помощью предсудебной обработки обвиняемых. Хотя, в одном случае, когда дело касалось обвиняемого, ему припомнили его службу в царской охранке.

Год 1918-й. Где лечился Блюмкин?

Итак, 1916 год, 6 июля, Яков Блюмкин, сотрудник ЧК, левый эсер вместе с Николаем Андреевым, эсером, убивают германского посла Мирбаха у него в резиденции. Причем, решающим оказался момент, когда Блюмкин швырнул под ноги послу гранату, осколками которой был ранен сам в ногу.

После долгих приключений (судьба чуть не рассмеялась ему в лицо, когда он, выпрыгнув в окно, зацепился штанами за острый штырь металлического забора и некоторое время беспомощно висел головой вниз) он оказывается сначала в Петрограде, а потом в Рыбинске, где в течение 2-х месяцев (!) залечивает раны.[1]

Как заявил сам Блюмкин, в Рыбинске он жил под фамилией Авербах. Предположить, что он жил у Леона Авербаха, раввина местной еврейской общины в 1917-м году, общественного деятеля, сына известного в городе купца 1-и гильдии, управляющего Шекснинским пароходством – трудно. В Рыбинске, только что было подавлено выступление савинковцев, и разъяренные, упивающиеся своей властью комиссары и чекисты рыщут по городу, врываются в дома состоятельных граждан города, Обыски следуют один за другим, аресты, пытки, расстрелы. И весь "благородный" гнев новых временщиков направлен против буржуев и их родственников.

У кого же тогда мог останавливаться в течение 2-х месяцев авантюрист и террорист Яков Блюмкин?

Рыбинский архив дает на этот вопрос свой ответ.

ДЕЛО НА ЯГОДУ ОТЦА.

В 1891 году в поле зрения местной полиции снова попадает Ягода, только теперь уже Григорий Гершевич.

15 июня 1891 года пристав 2-й части Рыбинска (город с середины XIX века был разделен на 2 полицейских участка) докладывает в городское полицейское управление:

«Честь имею при сем представить на распоряжение Полицейского управления взятых за неимение определенных занятий и права на жительство здесь отставного рядового из Дубровенского мещанского еврейского общества Лейбу Вигдарова Блюмкина и жену его Сару Еселеву Блюмкину».

На следующий день Рыбинский мещанин, золотых дел мастер Гершен Ягода, проживавший в доме Роговиковского на углу ул. Волжской Набережной и Гоголевской получил записку из городского тюремного каземата:

«Господин Ягодин.

Прошу Вас придти ко мне в 1-ю часть, меня вчера Сухарев арестовал и я сижу в первой части. Придите как можно скорее.

Блюмкин. [2]

17 июня Рыбинский полицмейстер Гутеяр поручает приставу 2-й части «дознать, сколько времени проживал у еврея Ягоды отставной рядовой Лейба Вигдоров Блюмкин, а также об имени, отчестве и звании Ягоды...»[3]

[1]Расстрельные списки, с. 463.

[2]В местных источниках можно встретить две формы этой фамилии: «Ягода» и «Ягодин». То, что речь идет об одной и той же семье, одном и том же роде, доказывает хотя бы тот факт, что в «Оценочной ведомости недвижимого имущества» на 1888г. имя владельца дома по ул. Егорьевской (бабушки Г.Ягоды) указано так: «Ягодина Фейга» (Архив автора).

[3]Ф.Ф-8, оп.1, д.740, л.4. РФ ГАЯО

27 июня пристав 2-й части сообщает полицмейстеру: «Отставной рядовой Лейба Блюмкин в город Рыбинск прибыл с месяц назад до задержания его, являлся на даче к г. Самосуд, просился у него на квартиру, затем, как видно, поселился у еврея Рыбинского мещанина Гершен Фишель Ягоды в доме Роговиковского, где хранились до 19-го июня и Блюмкина вещи: подушка и плед, вещи эти Ягода 19-го числа носил Блюмкину в тюрьму, который (Ягода – В.Р.) хотя при расспросах о пристанодержательстве не признал себя виновным, но тем не менее уличается нахождением у него вещей Блюмкина и, наконец, проживающая у него прислугой крестьянская девица Череповецкого уезда, Усищевской волости, деревни Максакова Аксинья Ивановна Ромашова подтвердила, что у Ягоды часто ночуют разные незнакомые евреи. При этом не лишним считаю доложить, что Блюмкин, как видно, по профессии своей, скрывается от глаз полиции, по ночам же является к жене, квартировавшей у Шибаева, на дачу и бульварах и к гостиницам. Пристав Груздев".[1]

Далее следует справка: 1) По списку евреев, проживающих во 2-й части,

еврей, рыбинский мещанин Гершен Фишель Ягода отмечен ремесленником, золотых и серебряных дел, резчиком печатей. 2) Проступок Ягоды предусматривается 2п, 3-го примеч. к 283 ст., т. ХIV Уст пасп, прод. .

В начале июля 1891 года пристав 2-й части направил дело о мещанине Ягоде городскому судье для привлечения того к ответственности за нарушение паспортного режима.

19 июля в городском суде 2-й части состоялось слушание этого обычного для тех лет и необычного для здравого смысла дела.

В заседание по настоящему делу явились: обвинитель, полицейский служитель Векшин, обвиняемый Гершен Фишель Ягода и свидетельница Ромашова.

По докладу дела обвиняемый Гершен Ягода показал, что Лейба Блюмкин у него не проживал, а только оставил вещи. Личная подпись.

Свидетельница Аксинья Ивановна Ромашова с предварением о присяге, показала, что она живет кухаркой у Гершена Ягоды и может удостоверить, что Лейба Блюмкин у Ягоды не останавливался и не ночевал. Подпись отсутствует - неграмотная.

Обвинитель поддержал обвинение.

Городскойсудья, признаваяобвинениеГершенаЯгодывпроступке, предусмотренном 283 ст. Уставапопаспортах, недоказанным, постановил: ГершенаФишеляЯгодупризнатьпосудуоправданным".[2]Кстати, судьейнаэтомпроцессебылДмитрийДеболъский, отецДзиядораДебольского, дружившегосомБогдановичем, известнымбелорусскимпоэтом.

К этому времени Лейба Блюмкин с женой под конвоем были отправлены в черту постоянного проживания и, казалось бы, дело, не стоящее выеденного яйца, должно было быть отправлено в архив.

Но над родом Ягоды словно витает злой рок, и вот 26-го июля 1891 года Рыбинское городское полицейское управление направляет запрос по месту жительства Блюмкина.

«Покорнейше просит…. истребовать отзыв от отставного рядового из Дубровенского мещанского общества Лейбы Вигодорова Блюмкина о том, у кого именно в городе Рыбинске квартировал и вообще был на жительстве в течение месяца, при этом присовокупляя, что Блюмкин из г. Рыбинска отправлен этапом в Горицкое полицейское управление….»[3]

Вплоть до сентября белорусские полицейские пересылают письмо из участка в участок и, наконец, разыскивают Лейбу Блюмкина:

«1891 года 18 сентября. Я, нижеподписавшийся Горецкий мещанин Лейба Блюмкин, сим имею честь пояснить господину Приставу 2-й части г. Могилева, что я во время моего проживания в городе Рыбинске квартировал у родственника своего, Рыбинского мещанина Абрама овича Ягодина, золотых дел мастера. Находился же в г. Рыбинске дня четыре, в чем и подписываюсь.

Лейба Вигдоров Блюмкин»[4]

[1] Ф.Ф-8, оп.1, д.740, л.4. РФ ГАЯО

[2] ф. Ф-8, оп.1, д.740,л.10 РФ ГАЯО

[3]ф. Ф-8, оп.1, д.740, л.11 РФ ГАЯО

[4]Там же, л.13-14

То ли искренен был Лейба Блюмкин, то ли слукавил насчет имени отчества Ягоды, но привел тем самым Рыбинского полицмейстера в замешательство. И он поручает приставу 2-й части «выяснить личность еврея Абрама овича Ягодина».

6 октября пристав ответствует, что «в числе населения евреев, проживающих в Рыбинске, кроме Фишеля Ягоды и его сына Гершена Ягоды, других евреев этой фамилии нет” равно и еврея Абрама овича Ягодина на жительстве не оказалось».[1]

Рыбинскому полицмейстеру приходится расширять свои познания в ономастике:

"По существу поручается установить, как произносится по-русски еврей Гершен Ягода, и не назывался ли кто-либо из семейства Ягоды русским Абрамом овичем?".

Пристав Груздев отвечает 19 октября, что «по-русски еврей Гершен Ягода прозывается Гришей и что в семействе Ягоды никто не называется именем Абрам ович”. Хотя оказалось, что "родной дядя Гершена Ягоды был с именем Абрам Ягода, который уже 20 лет тому назад умер».[2]

30 ноября 1891 года Рыбинское полицейское управление «рассмотрело переписку по обвинению еврея Гершена Фишелева Ягоды в пристанодержательстве у себя постороннего еврея Блюмкина и, находя, что в данном случае виновность золотых дел мастера, Гершена Ягоды… очевидна по следующим данным: при аресте Блюмкина 15 июня, последний имел сношение именно с этим Ягодой, так как, передав записку Ягодину просит полицейского служащего, состоящего при каземате, отправить таковую по адресу в дом Роговиковского, где другого Ягоды нет. 2) в донесении от 27 июня пристав 2-й части утверждает, что Блюмкин проживал не у кого другого, как у здешнего мещанина Гершена Ягоды. 3) в подписке, данной 18 сентября с.г., И.Д, приставу 2-й части г. Могилева, Лейба Блюмкин опять-таки называет рыбинского мещанина, золотых дел мастера Ягоду, как лицо, у которого он, Блюмкин квартировал в Рыбинске. Хотя из-за перемены имени Ягоды не известно, можно предположить намерение сбить в чем-нибудь с толку, или же он забыл имя-отчество Ягоды. Затем, что часть приведенных сведений получена через два месяца после постановления городского судьи 19 июля оправдательного о Ягоде приговора, т.е., когда уже истек законный срок на обжалование приговора, что, наконец, в административном порядке дело подлежать прекращению не может на случай повторного проступка со стороны Ягоды, так как тогда явилось бы сомнение в степени виновности».[3]

На этом основании Рыбинское полицейское управление решило переслать всю переписку в Ярославское губернское полицейское управление в надежде, что в Ярославле сумеют воздать по заслугам Гершену Ягоде, даже несмотря на решение суда.

И напрасно. Губернское правление разъяснило рыбинскому полицмейстеру, что Гершен Ягода в правовом отношении находится в тех же условиях, что и остальные жители Рыбинска, поскольку является отставным военным. Поэтому к нему должно принимать меры те же, которые могли бы быть приняты к любому рыбинскому обывателю, поселившему у себя еврея, из черты оседлости.

Вряд ли Григорий (Гершен) Ягода оказался победителем в этом споре с полицейскими чиновниками. Ибо уже через пару лет он вместе с семьей и малолетним Генахом (Генрихом), будущим, комиссаром ОГПУ, отправился на постоянное место жительства в Нижний Новгород. Что стало с Лейбой Блюмкиным, назвавшим себя родственником семьи Ягоды, и в каком родстве он находился с Яковом Блюмкиным нам пока не известно.

[1]ф. Ф-8, оп.1, д.740, л.11 РФ ГАЯО, л.15

[2]ф. ф-8, оп.1, д.740, л.16-17. РФ ГАЯО.

[3]ф. ф-8, оп.1, д.740, л.16-17. РФ ГАЯО.

РЕВОЛЮЦИОНЕРАМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ

Генрих Григорьевич (Генах Гершевич) Ягода родился 7 ноября 1891 года по старому летоисчислению в г. Рыбинске, в доме Роговиковского на ул. Волжской набережной в семье Рыбинского мещанина, золотых дел мастера Герши Фишелевича Ягоды.

День 7 ноября наложил отпечаток не только на судьбу Генриха Ягоды, но и на судьбу его братьев и сестер.

Судя по всему, еще не достигнув школьного возраста, он был увезен родителями в Нижний Новгород. Этот переезд, похоже, был вынужденным по причине возникших у семьи уже давно проблем с местной полицией.

В Рыбинске продолжали жить дед и баба Ягоды.

Как видно из статьи Советской энциклопедии 30-х годов, Генрих Ягода получил среднее образование и в начале своей трудовой карьеры работал статистиком.

В 1904-05 гг., как заявлял он сам на процессе по делу «антисоветского «право-троцкистского блока» и согласно данным той же энциклопедии, он уже работает в подпольной типографии наборщиком (правда, тот же Б.М. Пудалов оспаривает и факт получения Ягодой среднего образования и факт работы статистиком и участие в работе подпольной типографии и делает он это убедительно - на основании изученных им источников. Подвергает он сомнению и тот общеизвестный факт, что Ягода с 1907 года состоит в рядах РСДРП. По его данным и он, и его сестра Роза состояли в рядах нижегородских анархистов-коммунистов.

Это само по себе любопытно, ибо, согласно уже приводимым нами данным рыбинского революционера Степана Полидорова, в записной книжке Ивана Константиновича Дагаева, сына статского советника, арестованного Рыбинской полицией в 1905 году, была обнаружена запись членов Рыбинской организации РСДРП. Среди них на II стр. - имя Розалии Григорьевны Ягоды. Что же получается, в 1905 году Роза Ягода в Рыбинске числилась в рядах РСДРП, а потом, после переезда в Нижний Новгород, вступила в партию своего брата. Может быть, речь идет о разных людях? Но это вряд ли. Других Ягод в это время в Рыбинске не было. И вообще, странно, что факт анархического прошлого Ягоды никак не был использован устроителями процесса 37-го года/. Что же касается утверждения Б.М. Пудалова о том, что Московское, во всяком случае, охранное отделение только в 1913 году подняло вопрос об его аресте, то это неверно.

ДЕЛО НА ЯГОДУ-ВНУКА

У нас есть тому документальное доказательство - дело по описи № 45 за . «О состоящем под гласным-надзором полиции Рыбинском мещанине ГЕНРИХЕ ГЕРШЕНОВЕ ЯГОДЕ».[1]

В августе 1912 года Ярославское губернское жандармское управление принимает постановление о высылке мещанина г. Рыбинска Генриха Гершенова Ягоды, изобличенного в преступных сношениях с лицами, принадлежащими к революционным организациям. И, согласно постановлению Министра Внутренних Дел - подчинению его гласному надзору в избранном месте жительства, но вне столиц и столичных губерний на два года.

[1]В.Некрасов "Тринадцать "железных" наркомов, с. 162.

Рыбинский полицмейстер в своем секретном письме от 3 января 1913 года, заверил ярославское губернское жандармское управление, что «Рыбинский мещанин Генрих Гершенов Ягода в г. Рыбинске не проживал и не проживает, а по слухам находится вместе с родителями в Н.Новгороде».

Форма ответа несколько странная – «Рыбинский мещанин в Рыбинске не проживал». Хоть в детские годы, но проживал. И потом, в Рыбинске продолжали жить тети, дяди и двоюродные братья Генриха, а дед умер в I905 и похоронен на еврейском кладбище.

Этот указ фактически означал арест и высылку Ягоды из столицы, если бы он там оказался. А что касается того, воспринимала ли власть анархистов того времени как угрозу наравне с социал-демократами, то есть, какого рода революционную деятельность вел Ягода в Москве, во время своих наездов туда, мы можем только догадываться. Но опять же, если бы он засветился там в анархистских кругах, ему бы это обязательно припомнили в 1937 году. В той же энциклопедии говорится о том, что в 1911 году Ягода был арестован за революционную деятельность в Москве и отправлен в ссылку. Вероятно, этот факт можно легко подтвердить или опровергнуть, изучив архивные сведения. Вполне может быть, что эту ссылку он отбывал в Рыбинске.

Кстати будет добавить, что Свердловы и Авербахи, с которыми Ягода породнился в Нижнем Новгороде, имели в конце-начале века рыбинских родственников.

После ссылки Ягода переезжает в Петербург, работает в больничной кассе на Путиловском заводе, продолжая заниматься подпольной революционной деятельностью.

В 1915 году мобилизован в Армию, где остается до конца 1916 года. Затем участвует в военной организации РСДРП/б/, в октябрьском перевороте.

После захвата власти большевиками делает карьеру, чему помогают его личные и деловые качества: деловитость, аккуратность, спокойный, ровный характер. Правда, эти качества могли быть и не органичными. Со слов Б.М. Пудалова, знакомые, родственники и свойственники семьи Ягоды, просившие не называть их имени, чтобы обезопасить себя от антисемитских выпадов, вспоминали, что семья Ягод была беднейшей из беднейших, глава семьи –«недотепа-индханец» - непрактичный, а Генрих - импульсивным, вспыльчивым, мстительным, замкнутым, но внешне очень красивым. Вспомнив, что родная сестра Эсфирь Знаменская - Ягода после первого ареста бросила в адрес Генриха: «Будь он проклят», можно предположить, что родственники таким образом мстили Ягоде за свои страхи и ожидания арестов.

И тем не менее, после революции Генрих Ягода работает в Высшей военной инспекции на Южном и Восточном фронтах, где знакомится со Сталиным. В 1919 году он становится членом коллегии Наркомвнешторга, а в . - членом президиума ВЧК.

Известна характеристика, данная председателем Высшей военной инспекции в те годы Николаем Подвойским, своему подчиненному. Он характеризовал его как человека, обладающего незаурядными оранизаторскими способностями, необыкновенной работоспособностью и пунктуальностью. Можем ли мы говорить о неискренности одного из руководителей революционного выступления в Петрограде?

Знакомство Ленина и Ягоды, согласно документам, относится к 1919 году. Впоследствии Ленин неоднократно поручал Ягоде исполнять те или иные дела, такие как выяснение судьбы белых офицеров, поставка оборудования для Каширской электростанции, проведение «тройного террора», высылка из страны «активной антисоветской интеллигенции» Москвы и Петрограда.

18 сентября 1922 года в 23 часа 45 мин. Ягода пишет Ленину:

«Тов. В.И. Ленину.

Согласно Вашего распоряжения посылаю обратно присланные Вами списки с соответствующими пометками на них и фамилии лиц (выделенных отдельно), кои оставлены по тем или другим причинам в Москве и Питере.

С комприветом Г. Ягода.

П.С. Первая партия уезжает из Москвы 22/1Х (пятницу). Г.Я. [1]

В качестве члена президиума ВЧК Ягода участвует в создании карательной системы, но и в решении серьезных вопросов реформирования тюремной и карательной политики вместе с Дзержинским, Ихновским, Мессингом и др., в 1921 - управделами ВЧК, зам. начальника особого отдела ВЧК Артузова.

С 1924 года Ягода становится заместителем ОГПУ, преемника ВЧК. Именно в это время Горки были переданы ОГПУ, те самые Горки, где доживал свои последние дни вождь пролетариата. Именно Ягода и его люди охраняли Ленина от нежелательных контактов.

В 1926 голу после смерти Дзержинского Ягода становится заместителем уже Менжинского. Один из бывших чекистов Агабеков так отзывался о Ягоде того времени:

"Ягода - человек властного характера, обладающий сильной волей и готовый на все ради достижения цели. Держится благодаря угодливости перед членами Политбюро и ЦК - оружию, которым он владеет в совершенстве, своевременно учитывает появление возможных конкурентов и принимает меры к уничтожению.

В то время о Ягоде ходят слухи как о всемогущем человеке, о нем слагаются стихи такого рода:

«Ты не больно хорохорься, коммунист без года.

Скоро спесь с тебя собьет Геничка Ягода».

Ради объективности стоит привести и противоположное мнение Б.М. Пудалова, опирающегося на воспоминания людей, близко знавших Ягоду:

«Вспоминают, что уже в 30-е годы, будучи в Москве, иногда заходили к Ягоде в гости; он встречал приветливо, но в общении бывал неровен, однажды на довольно безобидную просьбу помочь с железнодорожным билетом не просто отказал, а вспылил, раскричался, крепко обидел. По-моему, тяжелый, неуравновешенный характер его и погубил: не умел вести «"придворную" интригу, управлять своими эмоциями».

В 1927 году в его активе знаменитые операции «Трест», «Синдикат», «Синдикат-2», Награжден орденом Красного знамени. В эти годы Ягода проявляет опасную для себя самостоятельность и независимость, стоившие ему жизни: он поддерживает Бухарина и Рыкова и Томского в борьбе против чрезвычайщины.

А в период, когда он был членом Московского комитета партии, в момент конфликта членов Горкома со сторонниками Сталина поддерживает своего земляка, рыбинца Николая Угланова, дочь которого, Святухина до сих пор живет в Рыбинске.

Жизнь идет своим чередом. Тучи сгущаются над рядовыми гражданами и всеми, кто опасен системе Сталина. В 1930-м Ягода подписывает карательный приказ №775 против крестьянства.

В этот период один за другим проходят показательные процессы по делу «изменников» и «вредителей». Ягода лично принимает участие в допросах.

В начале 30-х по чужому паспорту он выезжает за границу с целью похищения генерала Кутепова, председателя эмигрантского «Российского общевоинского союза», хотя советский энциклопедический словарь вплоть до 1969 года писал о Кутепове так: «Исчез из Парижа при невыясненных обстоятельствах».

[1]"Всех их вон из России"// Публикация А. Массальской, И. Селезневой, ж. "Родина"// № 10, 1992г., с. 67.

Чего не отнимешь у Ягоды - это его высокого профессионализма. И надо сказать, что основы теории и практики советской разведки и контрразведки закладывались и при Дзержинском, и при Менжинском, и при Ягоде. Одним из серьезнейших спецов советской контрразведки был как раз Яков Блюмкин, о котором мы говорили.

Хотя, уже в советское время заслуги Ягоды и при проведении операций «Трест», «Синдикат», «Синдикат-2», при захвате Кутепова стали приписывать другим людям.

В начале 30-х годов в подчинение ОГПУ была передана вся система исправительно-трудовых лагерей. 15 мая . вместе с Куйбышевым он подписывает циркуляр № 139 об использовании вредителей-специалистов в работе. Так начинались те самые знаменитые «шарашки», о которых писал Солженицын, сидевший в одной из таких «шарашек» в Рыбинске.

В 1932 году: за организацию строительства Беломоро-Балтийского канала награжден орденом Ленина.

Вот несколько служебных распоряжений Ягоды в тот период разного характера, дающие представление о стиле, и методах руководства начальника ОГПУ:

Телеграмма. Медгора. Замнач. Беломорстроя Рапппорту.

Решительно прекратить бесцельное шатание тысяч людей, до полного восстановления порядка в лагере. Под личную ответственность привести в ясность оставшиеся работы и на основе этого составлять календарный план их исполнения.
Ягода

«Особый отдел» ОГПУ.

Большой письменный стол, кожаные клубные кресла, на столе - набор телефонных трубок.

- Мы бросаем сейчас в лагеря группу чекистов не только для того, чтобы поднять производственное использование лагерей.., но, прежде всего, для того, чтобы как следуют наладить воспитательную работу по переплавке правонарушителей в полноценных советских граждан. Запомните, что неисправимых преступников нет».

Это говорит Ягода в своем кабинете в июне 1932 года помощнику начальника ГУЛАГа Семену Фирину.

- Не доверяйте никому. Научитесь проверять правильность той или иной задачи технической системы конкретной практикой».

Фирину, Френкелю. Медвежья гора. Беломорстрой.

3. Обеспечить возможность получения горячей пищи для работающих

7. Старшим бригадирам, независимо от их сроков, выделить особые бытовые условия и выплачивать им от тридцати до шестидесяти рублей, обеспечив лучшим обмундированием и лучшим жилищем;

9. Самым суровым образом карать всех, кто недостаточно внимательно относится к вопросам бытового обслуживания заключенных /производит кражи при раздаче пайков/, и широко объявить заключенным , что руководство лагерем и

строительством ждет их сообщений о наблюдающихся в этой области беспорядках и что виновники этих непорядков по выяснении будут обязательно наказываться.

11. ально сократить весь аппарат управления лагеря и строительства как чекистов, так и инженеров, с тем, чтобы не менее 50 процентов этого аппарата было бы немедленно брошено в наиболее узкие места строительства.

12. Объявить всему населению лагеря, что выполняющие и перевыполняющие норму в эти последние решающие месяцы работы получат значительные льготы, вплоть до полного освобождения, независимо от предыдущей их работы.

Ягода.

В 1934 году на XVII съезде избран в состав ЦК ВКП(б). В 1935 году введены новые звания. Ягода стал первым комиссаром Госбезопасности.

2-я половина 1934 года. М. И. Ульянова передает Сталину жалобу от зэков. Сталин накладывает резолюцию: «Проверить, наказать, не взирая на лица». Это был второй тревожный звонок для Ягоды. В 1934 году муж любовницы Кирова убивает 1-го секретаря Ленинградского обкома. Ягода пытается возглавить следствие, но Сталин не позволяет ему этого. За следствием пристально наблюдает новый фаворит - Ежов. Ягода противится нажиму со стороны. Ягоде на квартиру звонит Сталин - загладить свою вину. Но в . Ягода не может принять четкого решения насчет Каменева с Зиновьевым - бить или не бить, стрелять или не стрелять?

В сентябре 1936 года Сталин говорит Жданову: «Ягода оказался не на высоте своей задачи». И 26 сентября с заседания Совнаркома Ворошилов отправляет Ягоду в сопровождении военного патруля на Лубянку для сдачи дел Ежову. Поначалу кажется, что для Ягоды все закончится легкой опалой - он получает пост Наркома связи. 29 января 1937 года его переводят в запас.

З апреля он обвинен в должностном преступлении и арестован. Как свидетельствуют материалы недавно вышедшей в Казани книги «Генрих Ягода: Нарком внутренних дел СССР, Генеральный комиссар государственной безопасности: Сборник документов»[1] при обысках в его квартире, кладовых по Милютинскому переулку, д.9, в Кремле, на его даче в кладовой и кабинете Наркомсвязи СССР" обнаружены, в частности:

3. Коллекция порнографических снимков 3904 шт.

4. Порнографических фильмов 11 шт.

102. Коллекция трубок курительных и мундштуков /слоновой кости, янтарь и др./, большая часть из них порнографических -165 шт...

105. Резиновый искусственный половой член.

У Ягоды хранилось собрание «Писем писателей и художников Ягоде в связи с пребыванием на Беломоро-Балтийском канале» в августе 1933г.

Свои автографы оставили Кукрыниксы, Л. Никулин: «Генриху Григорьевичу Ягоде: "Человечность" и "гуманность" все же великие слова, и, мне кажется, не надо отказываться от них. Высшая человечность и гуманность есть то, что сделано Вами - первым из строителей ББВК, Она заключается в замечательной работе над исправлением человека. Она заключается в заботе о создании лучших условий жизни для трудящегося человечества. Всякая иная человечность и гуманность есть ложь, лицемерие и ложь»; Всеволод Иванов:

«Милый Генрих Григорьевич, поспешно, на бегу поезда, чужой ручкой - Вл. Лидин, крепко-крепко благодарю Вас за великолепную мысль, позволившую нам увидать Б.Б. Канал. Страшно жаль, что не удалось мне увидать его раньше, весной, когда предлагали Вы. Целую Вас крепко;[2] М. Зощенко: «Дело не в том, что я видел грандиозные сооружения - плотины, шлюзы, дамбы и новый водный путь. Меня больше всего поразили люди, которые там работали и которые организовали эту работу. Я увидел воров и бандитов (нынче ударников), которые произносили речи человеческим языком, призывая товарищей по работе брать теперь с них пример. Мне не приходилось раньше видеть ГПУ в роли воспитателя, и то, что я увидел, было для меня чрезвычайно радостным», Ник. Чуковский, Ал. Исбах, «художник кисти-реалист» Б. Иогансон, в стихах - А. Безыменский («морковный кофе» - по выражению Маяковского - В.Р.): «Товарищу Ягоде от поэта, с гордостью носящего присвоенное ему враждебной нам прессой всех стран имя литературного чекиста.

[1] Судебный отчет по делу антисоветского "правотроцкистского блока", с. 509.

[2]Генрих Ягода: Нарком внутренних дел СССР, Генеральный комиссар госбезопасности.// сб. докум. /сост. В.И. Виноградов и др., Казань, ., 536 стр.

Донесение.

Что грандиозность

Беломорского канала

И мысль вождя, что жизнь ему давала,

Войдут невиданной поэмою в века,

и если коллективом вдохновений

Поэму Беломорского пути

Сумеем мы в литературу донести,

То это будет лучшее из наших донесений.»

18 июля . помечено письмо Ягоде от Р. Роллана, упоминаемое в его московских дневниках.

Кто станет утверждать, что этими людьми руководил страх, что их панегирики одному из «сталинских монстров» были произнесены сквозь зубы, прореженные кулаками ГПУшных вышибал?

Нет, они говорили свои «речи человеческим языком». Кем они были, если не садовниками этого безумного сада, имя которому сталинизм. Самое большое удивление вызывает присутствие в этом ряду сладкопевцев имени Зощенко, писателя, может быть, первого из советских писателей посвятивших свою книгу-исследование своеобразию и красоте простого человеческого эгоизма, индивидуализма, красоте и праведности человеческого разума, обращенного к радостям и горестям отдельного человека. Не системы, не партии, не государства.

Но это был опыт, это была гипотеза, эта была игра. А в случае с Ягодой, там игра не проходила.

В ходе следствия Ягоде предъявили обвинение - готовил свержение Советской власти и реставрации капитализма, был соучастником убийства Кирова, Менжинского, Куйбышева, Горького, Пешкова, покушения на Ежова. Вышинский на суде обвинил его в шпионаже в пользу Польши и Германии. Но Ягода ответил: «Нет, в этом я не признаю себя виновным. Если бы я был шпионом, то уверяю вас, что десятки государств вынуждены были распустить свои разведки».

А вообще, некоторые признательные показания Ягоды на суде не нуждаются в комментарии. Понятно, что сам Ягода вряд ли додумался до таких перлов, которые он выдавал на следствии и во время суда. Тут видна «рука» единого для всех обвиняемых редактора - один стиль, один маразм - и черный юмор:

«Объединенный центр право-троцкистсской организации в течение долгого времени пытался обработать Горького и оторвать его от близости к Сталину. В этих целях к Горькому были приставлены Каменев, Томский и ряд других. Но реальных результатов это не дало. Горький по-прежнему верен Сталину, и является горячим сторонником и защитником его линии. При серьезной постановке вопроса о свержении сталинского руководства и захвате власти право-троцкистами - центр не мог не учитывать исключительного влияния Горького в стране, его авторитет за границей. Если Горький будет жить, то он подымет свой голос протеста против нас. Мы не можем этого допустить. Поэтому, объединенный центр, убедившись в невозможности отрыва Горького от Сталина, вынужден был вынести решение о ликвидации Горького».

«Прежде чем ответить на вопрос, к чему конкретно сводилась ориентация на фашистскую Германию, я хочу заявить следующее: когда речь шла о так называемом "дворцовым перевороте" что имелось в виду арестовать, свергнуть руководство Советской власти, партии и свергнув Советскую власть, восстановить капиталистические отношения в стране.

Ставили ли мы задачу свержения Советской власти? Я на этот вопрос отвечают положительно. Какой общественный политический строй мы восстановили бы в стране после свержения Советской власти? Я и на этот вопрос отвечаю прямо - капиталистический строй.

Оценки личности Ягоды его современниками исследователями и политиками в главном совпадают. Отличаются они только в деталях. Кому-то может показаться, что эти детали ничего не добавляют, вернее, ни меняют сложившегося отношения. Но не в этом их ценность. А в том, что они усложняют сложившийся образ. Усложнение исторического образа и есть приближение к его адекватному восприятию.

Олег Калугин: «В октябре 1935 года по инициативе Ленинградского НКВД были арестованы близкие Ахматовой - муж Николай Пунин и сын Лев Гумилев. Санкции на арест Ахматовой не дал тогдашний глава НКВД Ягода. Он отказал ленинградским чекистам».[1]

Исаак Бабель: «При Ягоде по сравнению с теперешним (времена Ежова), наверное, было еще гуманное время».[2]

Газета «Яблоко Подмосковья»: «Аскета Дзержинского и бескорыстных фанатиков из его окружения сменил бывший фармацевт Генрих Ягода, известный на всю Москву амурными похождениями. Этот персонаж обнаглел до того, что с помощью подведомственных ему структур устранил сына Горького а, служившего препятствием его бурному роману.

Во всякой самой отлаженной и вездесущей системе случаются сбои и есть свои ахиллесовы пяты. Единственный сын Ягоды - Генрих - 1929 года рождения - избежал расстрела. О его судьбе рассказал Владимир Некрасов в своем очерке о Ягоде. Автор очерка лично встречался с Генрихом Генриховичем и многое знает с его слов.»

«После ареста отца его - 7-летнего мальчика вместе с матерью Идой Леонидовной и бабушкой Софьей Михайловной Авербах (родной сестрой Якова Михайловича Свердлова) выслали в г. Оренбург. Мать и бабушку в последующем арестовали, а Генрих воспитывался в детских домах Оренбургской и Куйбышевской областей.

Примерно в 1940 году, когда мальчику было 11 лет и находился он в детдоме г. Бугуруслана, по предложению директора детдома Ксении Прокофьевны Поздняковой и заведующей учебной частью Нелли Филатовны Хатунцевой, о которых Генрих Григорьевич вспоминает с большой теплотой, они сменили ему фамилию и тем самым спасли от гибели. Правда, уже после войны в 1945 году, как рассказал мне Генрих Генрихович, он допустил одну оплошность: при поступлении в железнодорожный техникум г. Куйбышева в анкете указал, что его отцом был Ягода. Из техникума его исключили, а позднее - в 1949 году - по решению особого совещания при МГБ СССР он был осужден на 5 лет. Из лагеря Генрих Генрихович вышел по амнистии в 1953 году. В последующем он получил инженерное образование, был реабилитирован и живет сейчас вместе с семьей в одном из городов Украины.

Древо жизни Г.Г. Ягоды, в отличие, скажем, от А.И. Рыкова, не остановилось. В 1989 году его внук Станислав Генрихович поступил учиться в один из московских институтов, а теперь уже окончил его и приступил к работе. Жизнь «продолжается»

[1]О. Калугин "Дело КГБ на Анну Ахматову" в кн. "Госбезопасность и литература"//М., Рудомино, 1994г

[2]С. Поварцев "Причина смерти -расстрел"//М. Терра, 1996г. 4) В. Камша "Может мы обидели кого-то зря//г. "Яблоко Подмосковья" № 14, 26 декабря 1997г. с. 2.

ПОСТКРИПТУМ

Статья эта уже была написана и подготовлена к печати, когда в Рыбинском архиве мне удалось совершенно случайно, но к месту обнаружить «Посемейный список мещан за .» (списков этих так много, что их просто невозможно просмотреть за относительно небольшой промежуток времени), в котором содержатся сведения о роде Ягод, дающие необходимые ответы на интересовавшие нас вопросы.

Во-первых, обнаруживаются два недостающих члена семейства Герша. Это сын Лев, год рождения 11 августа 1897 года. В 1913 году он был внесен в списки мещан Рыбинска, лист 273. В 1916 году он должен был явиться в призывную комиссию "по досрочному призыву1918г.», так понимаю, в связи с военными действиями. Но не явился. Но все-таки, был зачислен на военную службу в 1916 году в возрасте 19 лет в г. Нижний Новгород.

И вот самое интересное: «27 сентября1916г. Лев расстрелян по приговору военно-полевого суда. В нар. метр. 1917г., 205л.».

«Вот и отыскались следы Тарасовы», то бишь, следы 3-го брата Генриха Ягоды.

Здесь же содержится ответ на вопрос о судьбе еще одного брата, о котором мы знали только со слов Генриха Ягоды.

Михаил, г.р. 6 января 1890г.. Из евр. книги № I. И «стыдливая» запись – «Михаил Гиршевич умер 18 декабря 1905г. Гор. упр. 1911г. . и 59л.». Сопоставьте время «Сормовских событий» 1905 года ответ на вопрос в причинах смерти еще одного брата Ягоды.

Есть здесь весьма любопытные сведения и о самом Генахе Ягоде.

«Г.р. 7 ноября 1891г. из евр. кн. № 1913г. 191с г. 11 октября Генаху (так в тексте) дана отсрочка до призыва 1914г., ( в . для Генаха наступил призывной возраст ), а 7 октября . вновь дана отсрочка до призыва ., а 21 января 1915г. зачислен в ополчение 2 разряда, а по мобилизации 1915г. призван на военную службу, увед. Рыб. Воин. Присутствия от 15 декабря 1915г. № 16848».

Почему такая поблажка из года в год делалась властями Генриху Ягоде – неизвестно. Кстати, рядом с фамилией Ягоды красным карандашом чьей-то рукой сделана пометка – «суд».

Любопытно весьма то, что семья Ягоды в начале 90-х годов уехала на жительство в Нижний Новгород, а Рыбинские военные продолжали разыскивать его детей, достигших призывного возраста. А Рыбинский полицмейстер отвечал Московскому градоначальнику, что Генрих Ягода в Рыбинске «не жил и не живет» и только по слухам было проживает в Н.Новгороде. Полная неразбериха в делах жандармского ведомства! Отыскалась и неизвестная сестра Генриха - Лея (Лиля). Вот запись из списков: «Лея - 13 лет в 1915г». Это значит, что она 1902 года рождения. Об Эсфири. Согласно этим же "спискам", Эсфирь, «по предоставлению Московского губернского правления от 16.07.1909г. за № 2048, приняла православие с наречением имени Евгения. Детей же ея, принявших православие не значится».

Как мы помним, Эсфирь была расстреляна в 1938г. под своим еврейским именем. Православие не помогло.

Еще одним доказательством оседлого проживания евреев в Рыбинске служат два факта. Один из них, это то, что уже в конце 70-х годов XIX века в Рыбинске была синагога, общественные раввин, эту должность занимал Лейба Абрамович Миранский.

А второй - это решение думы о выделении земельного участка в 1886 году под новое еврейское кладбище.[1]Кстати будет добавить, что в еврейских метрических книгах, хранящихся в Рыбинском архиве, с I883 и примерно до конца века можно обнаружить записи фактов рождения и смерти евреев, проживавших в Ярославле, Мологе, Пошехонье и даже жителей городов за пределами Ярославской губернии. Рыбинск периода 70-х, 90-х годов XIX века, судя по всему, был духовным центром еврейского населения севера России, хотя число евреев, проживавших здесь, было отнюдь не велико.

Эта «вольница» не могла существовать бесконтрольно. Но инициатором ожесточения положения евреев, выступила не местная, а центральная власть.

[1]ф. Ф-8, оп.1, д.583 РФ ГАЯО

8 апреля 1875 года последовал Указ его Императорского величества об организации переписи еврейского населения.

«Ввиду того, что Ярославская губерния находится вне черты постоянной оседлости евреев, перепись, - говорится в Указе, - должна быть произведена посредством Полиции... Всякая медленность и отступление от предписанного порядка при производстве переписи евреев, будут отнесены к невнимательности и нераспорядительности исправников и полицмейстеров».[1]

К этому Указу было приложено что-то вроде информационного письма. Необычность его в том, что оно было якобы, написано кем-то из российских евреев. В конце его стояла фраза: «Этого просят евреи, желающие справедливости». Что же сообщали и чего добивались его авторы?

«Число не записанных евреев троекратно превышает число записанных. Почти на каждое семейство приходится по два, по три человека не записанных. В ревизских сказках, - сетует анонимный автор письма, - мaло 21 - летних молодых людей. Что же касается не записанных молодых людей из евреев, скрывающихся от воинской повинности, то они находятся под защитою самих депутатов и сборщиков податей eвpeйских обществ. Эти последние собирают от скрывающихся евреев все подати и повинности в свою пользу. Не записанные же евреи прозываются именами и прозвищами других записанных евреев всякий раз, когда они являются в какое-либо присутственное место или представляются какому-либо начальству. Сборники податей выдают им даже фальшивые свидетельства и паспорта па чужие имена и фамилии. Скрывающиеся до сих пор молодые евреи, даже моложе 21 года, представляют документы о том, что они уже 26-летние. Еще депутаты 10-й народной переписи при составлении добавочных сказок наделали следующую фальшь: вместо того, чтобы записать под одним номером отца с тремя или более сыновьями, они, депутаты, обыкновенно за деньги, записывали отца с его младшим сыном под одним номером, а старшего сына под особым номером, 2-х летнего же, например, сына вовсе не записывали. В настоящее же время депутаты приписывают 18-летнего (а прежде не записанного 2-летнего) сына к номеру старшего брата, которому теперь уже 36 лет; таким образом, cpeдний сын, которому теперь 21 год, считается единственным у отца, а самый младший - единственным у старшего брата... И потому, - пишут якобы апологеты равноправия, - мы желали бы, чтобы объединили еврейские общества с христианскими, устранили еврейских депутатов и сборщиков податей, новорожденных же прямо записывали в ревизскую сказку."[2]

В длинном письме на четырех страницах приводятся ещe не один десяток примеров ухищрений еврейского населения, позволяющих избегать службы в царское армии. Это письмо, не важно писано оно в самом деле евреями, или только представлено таковым, это письмо – пример народного творчества, смекалки, помогающей избегать службы в Армии. К подобным уловкам прибегали, как известно, не только российские евреи. Служба в армии была мало популярна.

[1] ф. ф-8, оп.1, д.568, л.2-5 РФ ГАЯО

[2]ф. Ф-8, оп. 1, д.568, л.2-5, РФ ГАЯО.

ЖИЗНЬ ОБЩИНЫ В КОНЦЕ ВЕКА

В Рыбинске в начале 80-х годов XIX столетия была своя история с метрическими книгами синагоги, которая вызывала обширную переписку между петербургскими, ярославскими и рыбинскими полицейскими подразделениями.

В декабре 1882 года, вероятно не дождавшись от Ярославских властей сведение о молодых евреях призывного возраста, министр Внутренних Дел требует выполнить распоряжение свое в части подачи сведений «о молодых людях еврейского и прочих вероучение». И тут же «обращает особое, внимание на то, что бы сведения об евреях, отличающихся, как известно, постоянным стремлением к уклонению от исполнения воинских повинностей, были составлены правильно, во всем согласно указанию закона».[1]

Рыбинские городские власти в поисках документальных сведений о рыбинских евреях призывного возраста, обратились конечно же, к Рыбинскому раввину Лейбе Миранскому. 20 мая 1883 года Лейба Абрамович Миранский в письменной докладной сообщил Рыбинской городской думе, что еврейские метрические книги о рождении лиц до 1881 года вместе с другими документами у него были похищены. (Миранский служил раввином до 1881 года.) Городская управа обратилась в полицейское управление с просьбой произвести дознание по факту пропажи книг посредством опроса членов eвpeйской общины Рыбинска и депутатов общины. Тучи нависли над самим Миранским, исполнявшим обязанности общественного раввина. Его несколько раз допрашивали. Он же оправдывался одним: его деятельность носила неофициальный характер. Книги он вел по собственной инициативе, а не по чьему бы то ни было поручению.

В конце концов, старика оставили в покое, но судя по всему, выслали из города.

А затем, исполняющий с 1882 года должность раввина Иосиф Либерман (кантором молельни был в тот период Хаит Израиль, членом правления Абрам Сандлер) все-таки предоставил в городскую управу документ.

«При сем имею честь представить список о родившихся евреях в городе Рыбинске от . по 1 октября . согласно находящихся у этих лиц свидетельств о рождении или по показанию родителей оных».

Список состоял из 28 семей еврейских мещан, отставных рядовых, музыкантов и одного купца 1-й гильдии Ильи Авербаха.[2]

Как бы там ни было, мы можем утверждать, что в этих списках евреев, родившихся и проживавших в Рыбинске, были серьезные пробелы. Но больше всего приходится сожалеть об утрате подлинных метрических книг, фиксировавших родившихся евреев с 1862 по 1881 года потому, что они содержали полные и подлинные сведения о многих исторических личностях, хотя бы о тех же братьях Шенкерах, будущих основателях Голливуда.

[1]ф. Ф-9, оп.1, д.583; л. РФ ГАЯО

[2]ф. Ф-9, оп.1, д.583; л. РФ ГАЯО

ЗНАМЕНИТЫЕ ЕВРЕИ РЫБИНСКА

МОЙ БРАТ АМЕРИКАНЕЦ, ВЛЮБЛЕННЫЙ В МЭРИЛИН.

Конец XIX века, отягченного драматическими, интригующими сюжетами. Сюжетами на всякий цвет и вкус, что литературный, что кинематографический.

Но кинематограф тогда, водимый за руку братьями Люмьер, еще под стол пешком ходил. И сюжетами «от жизни» кормились хроникеры и мастера детективного жанра.

Сегодняшних же кинорежиссеров мало вдохновляют события позапрошлого века. А зря. Некоторые семейные истории, пустившие корни в XIX веке, слившись с генеалогическим древом рода, уперлись «кроной» в XXI век. И вполне могут стать сюжетами для кинохитов.

КАК ОДНА ЕВРЕЙСКАЯ СЕМЬЯ РАСПАЛАСЬ НА РОССИЯН И АМЕРИКАНЦЕВ.

1892 год. Семья Хаима Шенкера последний раз собралась за обеденным столом. 17 лет жизни в Рыбинске не принесли ей покой и достатка. Хотя наш

край в то время был не самым худшим вариантом для многодетного еврейского семейства, бежавшего из черты еврейской оседлости от голода, унижения и погромов.

Но Рыбинск на всем протяжении еврейской миграции скорее был индифирентен и безучастен к евреям, чем благорасположен к ним. И вовсе не по причине заскорузлости своего мышления, а в силу привычки.

К иностранцам (а евреи для русских царей всегда оставались иностранцами по сути) рыбинцы начали привыкать в начале XIX века. Тогда в городе впервые услышали о польских пленных, захваченных Суворовым в ходе подавления в 1794-м году восстания Тадеуша Костюшко. В 1822 году в городе поселился 1-й еврей, получивший право на занятие ремеслом - витебский мещанин, портной Александр Осипов Гинзбург. В 1813 году через Рыбинск гнали пленных французов с на север под конвоем конных калмыков, в 1814-м через близлежащие земли уже на запад гнали освобожденных из плена французов, итальянцев, партиями по 200-300 человек, в том числе и женщин.

И рыбинцам по большому счету было все равно, кто вкладывает свой талант, силы, средства в развитие города - евреи, турецкоподданные, бельгийцы или китайцы - лишь бы жить не мешали.

С другой стороны, даже в 1916 году, в разгар войны, в Рыбинске люди жили сытно, в довольстве. «Страной хлеба и здоровья» назвал Рыбинск автор «Мелкого беса» Федор Соллогуб. «В Рыбинске на улицах пахнет хлебом, так его много» - писал в то время полуголодный петербуржец.

И потом, благодаря покровительству самого состоятельного рыбинского еврея, банкира и управляющего цепным пароходством Ильи Авербаха, пригревшего в своем пароходстве не одного страждущего единоверца, Хаим Шенкер устроился на весьма доходное место - приказчика в конторе пароходства.

Но они решились ехать. Старшему Шенкеру грозила высылка в черту оседлости, как раз по той самой причине - он нарушил обязательство - заниматься ранее заявленной профессией перчаточника. Страшный грех по тем временам!

«А чтобы жизнь медом не казалась» - так думали о евреях полицейские начальники. Даже не местные, не рыбинские, эти были побезобиднее, подобрее и попроще, а вот губернские чины, да чины столичные - недреманное око государево - те уж боролись с «еврейским засильем» и евреями, не щадя их живота.

И потом, за 51-летним Шенкером числился еще один грех – «совершил обряд обрезания» над внуком Самуилом, что по тем временам было недопустимо и каралось высылкой в черту оседлости – «а не раввин ведь!».

Судя по документам архива (Ф Ф-8, оп.1, д.568, л.49), могилевский мещанин Шкловского общества Хаим Шмуилович Шейнкер, поселился в Рыбинске в 1875 году. В это время он проживал с семьей на Ивановской улице, в доме Киселева. А в 1879 году он уже прописан согласно списку евреев мужского пола за тот же год, по адресу: ул. Мологская, дом Гарина (сегодня - это ул. Чкалова).

В 1875 году старший Шейнкер, которому исполнилось 34 года, числится по ремесленному цеху как перчаточник, что для еврея, проживающего вне черты оседлости с временной пропиской, имеет нешуточное значение. За каждым евреем подобным Шейнкеру, полицейским ведомством ведется пристальный надзор - соответствует ли его род занятий в настоящее время заявленной по месту постоянного проживания профессии. Изменение рода занятий обязательно каралось высылкой по месту жительства.

Вероятно, перчаточный бизнес не был настолько удачным, и уже в 1879 году Хаим Шенкер работает служащим в конторе цепного пароходства приказчиком. Вполне могло быть, что эта переквалификация не прошла мимо полицмейстера и главе семьи грозила высылка в Белоруссию. Однако на 1881-й год семья Шенкеров продолжает числиться среди еврейских семей, временно проживающих в Рыбинске. Скрывая свою должность, Хаим Шейнкер называет себя перчаточником. При нем числится жена и 8 детей.

В 1889 году старший сын Израиль Шейнкер женится на девице, дочери минского мещанина Шимсона Файна, Добе.

В 1890 году у Израиля Шейнкера родился сын Шаул-Нахман. Обрезание совершил отец Хаим Шейнкер, т.е. он исполнял роль раввина.

В 1891 году у Израиля родился второй сын Самуил. Обрезание делал также Хаим Шейнкер.

После 1891 года всякое упоминание о семье Шенкеров из материалов и. документов отсутствует. Остается только имя Израиля. И уже обряд над родившейся в 1894--м году дочерью Израиля Рахилью совершает Шмерка Ашкинезер.

А тут еще по стране прокатилась волна диких, ужасающих еврейских погромов. Ни Рыбинска, ни Ярославля эти погромы так и не коснулись. Но все здешние евреи были напуганы. Многие сорвались с плохо ли, хорошо ли, но насиженных мест. В Польшу дороги не было, Германии боялись, ехали рыбинцы во Францию, Палестину, но больше всего - в Америку. И Шенкеры решили - в Америку.

Тяжесть переживаний от расставания с мирным и сытным Рыбинском усиливалась невероятно от сознания разлуки с близкими. Но ехали не все.

Семья старшего брата Израиля оставалась. Причины серьезные - 2 года назад у него умер малолетний сын Шаул? и рана на сердце еще не затянулась. А на руках семимесячный сын Самуил. Как ехать с таким за тысячи миль?

Но время шло - и год, и пять, и десять, выросли дети, а Израиль продолжал жить в Рыбинске.

А близкие уехали - все девять человек.

Путь рыбинских Шенкеров, как и многих сотен тысяч евреев, проходил через пограничный город Броды в Галиции, Париж, "Всемирный еврейский союз", Средиземное море, Атлантику.

Беженцев отправляли в Америку партиями. Один из беженцев вспоминал: "Пароход был "товарный и годился более для перевозки скота, чем людей. Вся масса эмигрантов должна была расположиться в грязном, темном и вонючем трюме на двухэтажных нарах.., покрытых тоненьким соломенным матрацем... Раздаваемый хлеб был негоден для пищи. Мясо и варево были не кошерные, и евреи не могли это есть... Недостаток свежего воздуха, духота, вонь от рвоты, стон женщин и крики детей были ужасны. Пароход

бросало как щепку..., мужчины облеклись в свои талесы и выкрикивали псалмы, а женщины проклинали Америку, своих мужей и весь мир.

НАЧАЛО ВЕКА, НАЧАЛО АМЕРИКИ, НАЧАЛО ДЕЛА.

Сначала Шенкеры поселились на Лоуэр Ист Сайд, а затем переехали в Гарлем - самый неблагополучный район Нью-Иорка.

Начали с самого простого - продажи газет. Еще через некоторое время самые толковые из братьев, Иосиф и Николай (Джозеф и Николас Шенки - на американский манер) работают в аптеке отца того самого мецената и коллекционера Арманда Хаммера, обучаются фармацевтике, арендуют продажу пива - одним словом, ищут свое место под американским солнцем. И солнце это, похоже, им благоволит. Вероятно потому, что они отбросили присущую и русским и евреям рефлексию и стали «новыми американцами».

А В ЭТО ВРЕМЯ В РЫБИНСКЕ.

Вполне может быть, что Израиль Шенкер рвался вслед за братьями в Америку. Но злой рок приковал его к волжским берегам.

В это время он вынужден жить в деревне Бурачок, Мологского уезда, по месту жительства жены. В 1893 году от скарлатины умирает уже второй его сын - Самуил. В особом месте, на кладбище у деревни Копарье его накрывает лопата парной мологской земли, а уже через сорок шесть лет - мутные воды Рыбинского моря навсегда скрывают его могилу от взоров родственников.

И снова движимая инстинктом выживания, его супруга Доба вынашивает в чреве свою очередную надежду на продолжение рода и племени, его завтрашний день, его будущее. Одна за другой в какие-нибудь пять-шесть лет у Шенкеров рождаются три девочки, и судя по всему, еще и мальчик, но о нем чуть позже. А неудачи и невезение не оставляют семью. В 1895 году глава семьи где-то теряет аттестат на звание часовых дел мастера; в 1899 году Рыбинская ремесленная управа исключает его из числа ремесленников за ту же провинность, что совершил когда-то отец - смену рода деятельности. Он как-то выкручивается, продолжая числиться часовых дел мастером.

В 1898 году он, по стопам многих евреев устраивается в Шекснинское цепное пароходство браковщиком-сортировщиком лесных материалов.

А ГОЛЛИВУД УЖЕ МАЯЧИЛ ПРИЗРАЧНОЙ ЗВЕЗДОЙ.

А братья-американцы - Ник и Джо - все вернее нащупывали свою стезю в бурном море американской деловой жизни. Первые заработанные доллары они вкладывают в театрализованные представления, приобретают луна-парк «Палисад», основывают свой театр, покупают недвижимость для установки музыкальных автоматов. И, наконец, в годы 1-й Мировой войны Джозеф стремительно врывается в сферу кинобизнеса. В 1917-м году женится на Норме Талмедж, звезде немого кино, «раскручивает» талантливых актеров: Бастера Китона и скандально-известного толстяка Фатти.

И наконец, в 1918 году Джо и Ник переселяются в Голливуд, который кстати, представлял собой тогда обыкновенную американскую деревню - пригород Лос-Анджелеса. А Киноголливуд им вкупе с другими партнерами предстояло еще построить.

КУДА ПРОПАЛ ТЫ, СЫН ИЗРАИЛЕВ?

Еще в 1915 году Израилю везло. Вот он замечен местными газетчиками в числе участников совещания грузоотправителей и судопромышленников, проходившего в здании новой хлебной биржи. Сидит рядом с Юрием Ильичем Авербахом, сыном и наследником того самого Авербаха, почетного гражданина города. Вот он в числе членов Рыбинской еврейской общины, один из ее активных членов...

Его дети болеют часто и серьезно. Он просит разрешения поселиться в районе городских дач для поправки здоровья семьи согласно предписанию врача Цастрова. Ничего не подозревающие местные власти дают такое разрешение. Но тут сверху следует грозный окрик - не имеют евреи права проживать вне черты города.

Дочери одна за другой выходят замуж, сын - студент (ни имени его, ни даты рождения мы пока не знаем).

Революция поначалу воспринимается Израилем Шенкером, как и подавляющим большинством - как благо. Он трудится не покладая рук на пользу еврейской общине - выступает одним из инициаторов по обучению малолетних и взрослых - неграмотных евреев родному языку, а также языку русскому; в составе партии «Фолкспартей» участвует в политической жизни города, организует выборы.

Та же энергия, та же одержимость, предприимчивость, присущая всем Шенкерам, американским и российским. Только вот результаты по жизни выходят разные.

Проходят каких-то два года и Израиль Михайлович Шенкер (его американские братья также стали писать свое отчество с буквы «м») в составе комитета участвует в описи (читай - экспроприации) имущества рыбинской купчихи К.Ф. Эльтековой, похоже, стал завзятым пролетарием и люмпеном.

А сын его, судя по всему, в 1918 году служит в Ярославской ЧК. Потом про него напишет один из исследователей местной истории: «В нее (ЧК - В.Р.) нередко на первых порах проникали люди, не отвечающие требованиям, предъявляемым партией к чекистам. Это не было исключением и для Ярославской губчека, в 1918 году в ее органы пробрался некий Шенкер, бывший студент, который отличался низкими нравственными и моральными устоями, был ревностным сторонником анархизма». Да уж, тяжела ты шапка анархизма!

Последние сведения о рыбинских Шенкерах относятся к 1920 году. В тот год один из них утерял свой паспорт, а другой должен был заплатить за телефонные разговоры за 1-ю половину 1920 года 900 рублей. Впрочем, это мог быть один и тот же Шенкер.

И все... Дальше - тишина. Карьера и жизнь еврея Шенкера в республике Советов обрывается 20-м годом, как и сотен тысяч других рожденных и настигнутых революцией.

А что же Америка?

ДО ВСТРЕЧИ С М.М.

Если пренебречь условностями и абстрагироваться от понятий «граница», «государство», то сын Израиля Шенкера, чекист, должен был бы ненавидеть своих богатых американских дядюшек, а при случае - арестовать и шлепнуть где-нибудь на фоне небоскреба Сирс-билдинг. Да и братец Израиль имел полное право реквизировать имущество классово-чуждых своих братьев Николаса и Джозефа Шенков.

Но слава богу, эти дикие фантазии про «условности мироустройства» остались в горячих башках наших рэволюционэров и если и добрались до Потомака, то в таком рахитичном состоянии, что опасности представлять не могли.

Американские Шенки вряд ли догадывались о перипетиях жизни своего российского брата. Они делали бизнес. О Николасе и Джозефе много уже чего написано. Мы обнародуем свои «секретные материалы». Напомним лишь, что Джо основал и руководил студией «ХХ век Фокс», а Ник управлял «Метро-Голдвин-Майер».

В 1927 году братья имели на двоих 20-миллионное состояние и доход в 1 млн. долларов в год.

В 1928 году Джозеф Шенк в составе американской делегации приезжает в СССР, участвует в закладке Мосфильма на Воробьевых горах, близ деревни Потылиха, пугает советских режиссеров Эйзенштейна и Александрова тем, что прерывает их непринужденный разговор, обнаруживая прекрасное владение русским языком. Посещает родину предков, Белоруссию, а кинорежиссер Григорий Александров называет Шенка родственником Эйзенштейна по материнской линии. Одним словом, все люди братья, начиная еще с обезьяны.

Когда сошлись вместе Уильям Фокс, Даррил Занук и Джозеф Шенк в 1935 году, и «зачали» киностудию «ХХ век-Фокс», то, как пишут сведущие люди, в тот момент и до 1943 года Занук был и оставался единственным человеком из этой компании, кто не подвергался судебным преследованиям и уголовным наказаниям за налоговые махинации, коррупцию или незаконную выплату денег профсоюзам. Сам Шенк был пойман за руку в том момент, когда платил откупные американским рэкетирам. Одним словом, ЧК на них явно не хватало.

Богат был американский брат 2, нечего говорить - богат. Что твой Садко. Когда Джозефа прихватили налоговики, в 1941 году, секретарь Джо Шенка поведал суду, что у себя в рабочем сейфе хозяин всегда держал около 50 тысяч на карманные расходы. Из них 17 тысяч долларов на отели, полторы тысячи на прачечные, 5 тысяч на мясо, 3 тысячи на масло и бензин для машины, 500 долларов на парикмахера (при том, что был смолоду безнадежно плешив и лыс), 32 тысячи на благотворительность и 63 тысячи на «обмен», т.е., на долги в азартных играх. Сюда не входили расходы на уроки французского языка, поездки на Кубу на яхте, расходы на приемы и дорогие подарки.

КОГО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ЛЮБИЛА МЭРИЛИН МОНРО?

Это знакомство состоялось на одном из светских приемов в феврале 1948 года, в доме Джо Шенка, стоявшего на шоссе Сауз-Кэролвуд-драйв, 141.

Как недавно сообщили западные СМИ, это поместье, построенное в стиле испано-итальянского ренессанса, в котором в разное время жили Монро, Кертис, Сонни и Шер, Уильямс, поместье, расположенное на девяти акрах (акр - .) с плавательными бассейнами, теннисными кортами, огромным прудом с утками и двумя особняками; в одном из них - 40 комнат, 10 ванных, библиотека, домашний кинотеатр.., это поместье только что выставлено на продажу. Его владельцем станет тот, кто заплатит 60 млн. долларов.

Но это сейчас. А тогда в конце 40-х в субботние ночи здесь собирались любители игры в покер.., и симпатичные, пикантные девушки, заботившиеся о том,

чтобы высокие бокалы гостей были полными, а пепельницы пустыми.

Мэрилин Монро потом рассказывала знакомым: «Меня пригласили в качестве украшения, как персону, которая может придать рауту дополнительный блеск».

Многие тогда обратили внимание, что 69-летний Джозеф Шенк бесцеремонно уставился на Монро, не отрывая пристального взгляда от смущенного лица 22-летней молодой женщины.

К этому времени Шенк пожинал плоды своей огромной власти в сфере кинобизнеса. Как вспоминают современники, «это был лысый мужчина с крупными чертами лица, проницательными серыми глазами и суровым контуром губ, которые в совокупности давали ложное представление о присущем ему в действительности остром чувстве юмора и тонком нюхе в вопросах коммерции и психологии».

Шенку принадлежит одна сентенция, вошедшая в катехизис делового человека Америки. «Когда четверо или пятеро мужиков говорят тебе, что ты пьян, то даже в том случае, если ты не брал в рот ни капли спиртного, самое простое, что можно сделать, это ненадолго прилечь».

Шенк умел быть, когда это нужно, жестким и непреклонным, и наоборот - деликатным и услужливым. Именно это ему и приносило успех в его делах.

ЗРЕЛЫЙ МУЖЧИНА ДЛЯ ГОЛЛИВУДСКОЙ ЗВЕЗДЫ.

С того вечера началась цепь непрерывных попыток Шенка овладеть вниманием новой фаворитки, но и не только внимание. Буквально на следующий день за Монро был послан автомобиль, с приглашением отужинать вдвоем. Отказаться от приглашения, надо думать, с ее стороны было бы непростительной глупостью, коль она мечтала о карьере кинозвезды.

«Как же мне действовать после ужина, когда ему захочется получить то, что его интересует в действительности?» - пытала она известного знатока в этом деле, руководителя службы поиска новых талантов на студии «МГМ» Люсиль Райман. «Скажи ему, что ты девственница и бережешь себя для того единственного мужчины...».

Поздно ночью в квартире Люсиль взвизгнул телефон и голосом обалдевшей Мэрилин стал жаловаться и причитать, что Шенк, оказывается, знает о ее замужестве в прошлом. «Что мне теперь ему говорить?» - спрашивала она, как спрашивает маленькая девочка, уличенная во лжи, своего душку-советчика. Судя по всему, в том вечер состязание закончилось в пользу Шенка.

Позже она и сама рассказывала, как ей впервые пришлось стоять перед своим начальником (тогда она работала на студии «ХХ век-Фокс») на коленях... Надо сказать, что Монро открыто говорила об этой своей связи с Шенком. Для ее это было нормально. Американский вариант «золотого» правила жизни – «ты-мне, я-тебе».

Именно тогда в кинематографических кругах Голливуда стали поговаривать о том, что Монро и Шенка связывают не просто постельные, а также и любовные узы. Специалисты американского кино считают, что до Шенка Монро была лишь звездочкой экрана, звездой же ее сделал Шенк.

Потом у нее появится другая русская привязанность - Джонни Хайд, или Иван Хайдбура. Он умрет молодым, и безутешная Монро снова вернется в дом Шенка.

Монро как-то призналась: «Меня всегда привлекали зрелые мужчины, потому что у молодых не хватает мозгов, они чаще всего стремятся только заигрывать, но на деле даже не думают обо мне. Они приходят в сексуальное возбуждение только потому, что я кинозвезда. Более зрелые мужчины добрее, они больше знают, а те, с которыми я была знакома, были еще к тому же в бизнесе важными людьми и старались помочь мне».

И тут же о Шенке: «Я сидела у его ног и слушала его. Он был полон мудрости, словно какой-то великий ученый. Еще мне нравилось смотреть на его лицо, оно как будто было лицом города, а не просто лицом мужчины. В нем отразилась вся история Голливуда».

В 1960 году Шенка сразил обширный инфаркт. Визит Монро к старику в его знаменитый дом продлил ему не некоторое время жизнь. Слуги внизу слышали из комнаты вдруг воспрянувшего духом больного заливистый смех Мэрилин и сдержанные смешки хозяина.

По дороге домой она заплакала. Джозеф Шенк умер в 1961 году в зрелом возрасте.

Она пережила его, одного из своих любимых мужчин, всего лишь на год. Ей было 26.

Остается только добавить в качестве предположения, что под впечатлением от совместной жизни с Генри Миллером, встреч с Джозефом Шенком и другими деятелями киноискусства, Монро приняла новую веру – иудаизм.

РОССИЯ. 80-Е ГОДЫ XIX ВЕКА

Еще в 1880 году при раввине Миранском рыбинская еврейская община вынуждена была заняться вопросом организации при молельне хозяйственного правления. Член правления общины А.А. Свингер направил письмо Ярославскому губернатору, которое было затем переправлено в столицу, в Департамент Духовных дел Иностранных Исповеданий.

Департамент Духовных Дел при МВД России, 18 июля 1881 года посчитал нужным ответить Ярославскому губернатору. Высокий чиновник писал:

«С моей стороны не встречается препятствий к учреждению при молельне в Рыбинске хозяйственного правления, с тем, чтобы платежи евреев на хозяйственные потребности молельни соответствовали их средствам и желаниям».

При этом письме находилась копия временных правил, установленных Министерством внутренних дел для еврейских молитвенных учреждений Санкт-Петербурга.

Этот любопытный документ дает ясные представления о том, сколько сил тратило государство не только на процесс регламентации деятельности подобных организаций, но и на контроль и даже просто участие в их деятельности.

«Все евреи, - говорит Положение, - имеющие право жительства в столице и вносящие не менее 25 руб. в год на хозяйственные нужды молельни, имеют право участвовать в избрании 6 членов Правления и 3 кандидатов к ним на 3-х летний срок для заведывания хозчастью молельни, по испрошению каждый раз на сие разрешения Градоначальника».

При избрании членов хозяйственного Правления присутствует чиновник СПБ-го Градоначальника для наблюдения за правильностью и законностью выборов.[1] И тому подобное.В 1884-85 гг. Иосиф Либерман продолжал исполнять должность рыбинского раввина, председателем правления стал Илья Авербах, членом правления Юдель Маркон.[2]

ЗНАМЕНИТЫЕ ЕВРЕИ РЫБИНСКА

ИСААК МАРКОН, УЧЕНЫЙ ОРИЕНТАЛИСТ

Юдель Исаакович Маркон, как свидетельствуют материалы городского архива (Ф. Ф-8, оп. I, Д, 642), Вайльский мещанин, матрасник и обойщик, .р., жил с семьей на Крестовой улице в доме купчихи Сыроежиной. В 1881 году семья состояла из 6 человек. Один из сыновей, Абрам позже станет одним из богатейших людей города, владевшим несколькими кварталами домов, «галантерейщиком и паразитом», как назовут его в 1919 году большевики, вознамерившиеся взять его в качестве заложника после покушения на вождя большевиков.

Еще один сын Исак (Исаак) Юдлевич (Юльевич - адаптированный вариант отчества) после окончания мужской гимназии поступает в 1896 году на восточный и юридический факультеты Санкт-Петербургского университета,

В 1899 году последовало первое признание таланта молодого лингвиста ученого: ему вручена золотая медаль за сочинение на тему «Сравнить канонические положения вселенской церкви касательно запрещенных браков по родству и свойству с соответствующими положениями у караимов (караимы - народ, живший небольшими группами на территории Литвы и Украины. Язык относиться к тюркской группе языков - В.Р.) и талмудистов» (талмудисты - иудеи, объединенные почитанием талмуда - собрания религиозно-этических и правовых положений иудаизма, сложившихся в 4-в до н.э. - 5 в. н.э. – В.Р.).

Как один из одаренных студентов, Маркон был отправлен в Берлин, где слушал лекции, в Берлинском университете, раввинской семинарии Гильдегеймера и у профессора М. Шнейшнейдера.

По окончании Санкт-Петербургского университета в 1901 году он поступает на службу в Императорскую библиотеку.

В 1904-5 гг. направлен в командировку от Министерства Просвещения с ученой целью за границу.

В 1907 году Маркой начинает выпускать журнал по еврейской семитологии.

В 1908 году вместе с бароном Д.Г. Гинцбургом выпустил сборник в честь 70-летия А.Я. Гаркави.

Затем Маркон читал лекции на курсах Востоковедения - историю еврейской литературы и историю караимства.

[1]ф. Ф-9, оп.1, д.583, л.504-505 РФ ГАЯО

[2]Taм же

В 1911 году назначен в ученый Комитет Министерства народного просвещения. Является членом комитета «Общества ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России», членом комитета «Общества любителей древнееврейского языка», старостой Петербургской синагоги, учредителем студенческой столовой «Маахол Кошер», секретарем секции семитской культуры Исторического общества при университете, в 1911 году Маркон вступает в состав редакции «Еврейской энциклопедии».

Начало 80-х годов - это начало правления Александра III, первые волны еврейской эмиграции в Америку, унесшие и бывших жителей Рыбинска Шенкеров. Сегодня мы можем представить себе, каким был этот путь для Хаима Шенкера и его семьи, напуганной еврейскими погромами в других городах страны, а также «Временными правилами» царя Александра III от 3 мая 1882 года, запрещавшими евреям вновь селиться вне городов и местечек в черте оседлости, не позволявшими им покупать недвижимое имущество или арендовать земли в селах и деревнях, а также торговать в воскресные дни и в христианские праздники.

Путь рыбинских Шенкеров, как и многих сотен тысяч евреев проходил через пограничный город Броды в Галиции, Париж «Всемирный Еврейский Союз», Средиземное море, Атлантику.

«К лету 1882 года в Бродах, на границе с Россией, скопились двенадцать тысяч беженцев. Некая дама из благотворительного комитета Вены, побывав в доме-приюте для беженцев, рассказывала: "На мокром глинистом полу, куда ни кинешь взор, лежат сотни несчастных в испачканных лохмотьях, с оцепенелыми чертами лица, представляя собой такую картину ужаса и горя, которая не поддается никакому описанию... "Где твоя мать?" - спросила, я одиннадцатилетнего мальчика. Окружающие объяснили мне, что мать его восемь дней, тому назад умерла по пути в Броды. "И моя мать! И Моя! " - послышалось с разных сторон…»[1]

Беженцев отправляли партиями в Америку. Один из беженцев вспоминал: «Пароход был «товарный» и годился более для перевозки скота, чем людей. Вся масса эмигрантов должна была расположиться в грязном, темном и вонючем трюме на двухэтажных нарах, покрытых тоненьким соломенным матрацем. Раздаваемый хлеб был негоден для пищи. Мясо и варево были не кошерные, и евреи не могли это есть... Недостаток свежего воздуха, духота, вонь от рвоты, стон женщин и крики детей были ужасны. Пароход бросало как щепку, мужчины облеклись в свои талесы и выкрикивали псалмы, а женщины проклинали Америку, своих мужей и весь мир.»[2]

И Америка, нельзя сказать, чтобы встречала эмигрантов с распростертыми руками. Процесс привыкания к новой жизни был нелегким.

ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ УЕХАЛИ, ОСТАЛИСЬ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ

К 1885 году по данным канцелярии Ярославского губернатора, в Рыбинске постоянно проживали в городе 984 мужчины и 156 женщин, временно проживающих мужчин насчитывалось 120, женщин – 20. В уезде постоянно и временно проживающих евреев уже не оказалось.

К началу 80-х годов относятся первые проявления революционной агитации народников в Рыбинске и округе. Народнические идеи пропагандировали, распространяли в Рыбинске пришлые, приезжие деятели: Мария Гейштор, Софья Лешерн-фон-Герцфельд. В 1883-86гг. в Рыбинске возник свой проcвeтительский ученически-студенческий кружок, в который входил Липман Берман. Семья Ирши Бермана, мещанина Ковенской губернии, Половецкого уезда, мастерового-красильщика, проживала в Рыбинске в доме рыбинской мещанки Марьи Степановны Растрепиной на ул. Васильевской.[1] В Рыбинске Берманы появились в 1875 году. На момент организации кружка, в который входили также известные по рыбинской истории личности: Федор Смирнов и Степан Крашенинников.

Липман Берман учился в мужской гимназии. Кружок занимался пропагандой запрещенных правительством книг, устраивая для этого литературные вечера, собирая библиотеку, организуя сбор средств на приобретение подобной литературы.

В конце концов все участники кружка были арестованы. По приговору суда от 1889 года Липман Берман был выслан в Иркутскую губернию под гласный надзор полиции сроком на два года.[2] В дальнейшем это имя теряется в событиях революционного времени.

В этот период начинает свою активную работу цензура. Сверху на места спускаются “Списки воспрещенных к обращению, в продаже и публичных библиотеках изданий по распоряжениям Господина Министра Внутренних Дел”. Так в одном из списков запрещенной к обращению литературы оказался и Карл Маркс вместе со своей книгой... «Капитан (!). Критика политической экономики. Процесс обращения капитана». Издание под редакцией Фридриха Энгельса. СПБ. 1885r. «Moжно себе представить как напугал этот капитан рыбинского полицмейстера. Неизвестно только, смог ли он предотвратить его обращение в нашем крае».[3]

В 1894 году, в июне Российское Министерство финансов в специальном письме на имя Ярославского губернатора Алексея Яковлевича Фриде обратило внимание губернских властей на тот факт, что «еврейские метрические книги ведутся обыкновенно крайне неаккуратно, с большими пропусками, главным образом потому, что многие евреи не заявляют своевременно правительственному раввину о времени рождения своих детей, предпочитая доставлять сведения по этому предмету своим частным раввинам. Вследствие этого многие дети в книгах общественного раввина не значатся вовсе, представлять же записи имеющиеся у частных раввинов родители евреи опасаются, боясь подвергнуться ответственности.»

В связи с этим Министерство финансов напомнило, что «метрические свидетельства евреев-малолетков могут быть заменены засвидетельствованными Городской управой выписками из посемейных списков с приложением полцeйскoгo свидетельства" и даже "свидетельства врача о том, что определяемый на фабрику по внешнему осмотру, действительно находится в том возрасте, какой показан в Посемейном списке».[4]

Справедливость сказанного в письме Министерства финансов можно было бы проиллюстрировать множеством примеров из метрических книг правительственного раввина Рыбинска. К примеру, не отмечено в метрических книгах рождения Николаса Шейнкера.

С 1889 года правительственным раввином в Рыбинске назначен Куссель Вульфович Барон. Председателем правления оставался Илья Авербах, членом правления - его сын Леон.

[1]Ф. ф-3, оп.1, д.642, л.3-5, РФ ГАЯО

[2]Ф. ф-102, д.1106, лл. 1-6. ЦГAOР

[3]Ф. Ф-8, оп.1, д.578, л.5. РФ ГАЯО

[4]ф ф-9, оп.1, д. 2583 РФ ГАЯО

Судьба Кусселя Барона была похожей на судьбы многих евреев, вынужденных не по своей воле менять привычные условия жизни.

Барон состоял в должности раввина с 1889 по 1892 год и с 1892 по 1895 год. До 1893 года он также состоял домашним служителем у купца 1-й гильдии Авербаха. И только в силу этого имел право проживания вне черты еврейской оседлости, т.е., в Рыбинске. Когда в 1893 году он по каким-то причинам оставил службу у Авербаха, то сразу же был поставлен вопрос о него высылке в черту оседлости. Судя по тому, что он все-таки остался в Рыбинске, он смог получить разрешение на проживание здесь, находясь в должности раввина.

К тому же, в это время против него и Израиля Хаита согласно Указу императора из Ярославского губернского правления было возбуждено уголовное дело за совершение обряда обрезания еврейским младенцам и наречение имени вопреки примечанию 1 к ст. 1086, п. XI «Устава иностранный исповеданий». Как гласил этот Устав, обрезание еврейских младенцев могут совершать только утвержденные правительством раввины и его помощники. Барон был официальным раввином, но, похоже, Хаит не был утвержден властями в должности помощника, поэтому оба и пострадали.

Осуждены они не были, поскольку сразу же были амнистированы верховной властью по случаю коронации императора Александра.

И, тем не менее, после 1895 года Куссель Барон был выслан из Рыбинска в черту оседлости и вернулся уже ближе к революции. В документах Рыбинского архива он проходит уже как Константин Владимирович.

В 1896 году в Копаево на землях арендованных у крестьян местных сел Осипово и Ошурково и Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги возникло нефтяное обществе "Мазут", принадлежащее семье банкиров и финансовых магнатов Ротшильдов. Общество начинало свою деятельность в России в сложное время. Буквально несколько лет назад, в ответ на кровавые еврейские погромы, французский банк Ротшильдов расторгнул соглашение о предоставлении России займа в 320 млн. франков.

И тем не менее до национализации в 1919 году общество «Мазут» было одним из крупнейших в регионе переработчиков нефти и торговцев нефтепродуктами наряду с товариществом «Бранобель» и товариществом «Рагозин и К».

В 1908 году общества «Бранобель» и «Мазут» объединились на торговые операции. Согласно договору, первое должно было получать 70%, а второе 30% прибыли.

О размахе деятельности общества может хотя бы говорить опись реквизированных 5 сентября 1919 года новыми властями остатков имущества и денежных средств:

Склад № 2: дом, материальные склады №1 и 2, слесарка, кочегарка, резервуары. Остаток на счету в банке - 84.688руб. 53 коп .

Склад № 2а: 3 дома, каретник, конюшня, резервуары.

Склад № 2б: 2 дома, 2 флигеля, бондарка, платформа, кочегарка, резервуары.[1]

В конце 1891 года Ярославский губернатор рассылает полицмейстерам, городовым, исправникам, становым приставам и полицейским надзирателям Ярославской губернии циркуляр, целью которого было обратить '' внимание многочисленных надзорных структур на потерю бдительности в отношении вновь прибывающих и укоренившихся в губернии евреев.

«Неоднократно вменялось в обязанность... обращать должное внимание, чтобы в вверенных местностях... не дозволялось проживательство евреев, не имеющих на то право. Обнаруживаются случаи неправильного пребывания их в Ярославской губернии, а в особенности таких евреев, которые под видом уксусных дел мастеров, дистиляторов, портных и проч., заручившись….надлежащими документами на право жительства вне мест постоянной еврейской оседлости приезжают во внутренние губернии, но вместо своих ремесел занимаются тайною торговлею, тайными ссудами и другим промыслом».[2]

[1] Ф.ф-9, оп.1. д. 2999; д.2493, лл. 72-73, 76-77; д. 1674, лл.277-278, 286-287; д. 1460, лл. 146-147; д. 1510, лл. 139-140; д. 1341, лл. 155-156; Ф р-2, оп. 1. д. . 126.

[2]Ф.ф-8, оп.1, д. .62

И дальше Губернатор детально расписывает правила поведения еврея-ремесленника, приезжающего в города Ярославской губернии и правила поведения надзорных лиц в отношении тех евреев, которые не вписываются в «рамки принятых норм»; «Тот прибывший с надлежащими документами еврей-ремесленник, который не запишется немедленно в цех (где таковые есть), не имеет права на дальнейшее пребывание и полиция обязана представить губернскому начальству о выселении его в места еврейской оседлости; в случае же незанятия своим ремеслом, еврея записавшегося в цех, или неустройства им мастерской, полицейское начальство должно сообщить о том местной Ремесленной управе»[1] и т.д. и т. п.

Будет неверным утверждать, что среда приезжих евреев не было антиобщественных (в тогдашнем понимании этого слова) элементов.

Но, во-первых, как и по России процент еврейского населения в губернии не превышал 4%.

Во-вторых, подавляющая часть евреев была социально активна и профессионально убедительна.

Рыбинские евреи-ремесленники неоднократно принимали участие в ремесленных выставках. Один только пример конца XIX века: Самуил Горман, резчик печатей и штампов был удостоен бронзовой медали Министерства финансов России за изготовленный эстамп

Спасо-Преображенского собора. Другой мастер Токор был отмечен за изготовленные им репертирные часы «женевской» работы. Таких примеров немало.

Мы уже приводили данные о профессиональном раскладе еврейского населения по данным 80-х годов. В 1892 году на 243 человека, зафиксированных в списке полицейского управления (это далеко неполный и не точный список именно рыбинских евреев, но он достаточно репрезентативен) приходилось 150 детей. Из 93 взрослых 39 женщин-домохозяек. Остальные взрослые по профессиям распределились следующим образом: 5 портных, 4 часовых дел мастера. 4 торговца, 4 человека записаны просто мещанами, 3 приказчика, 3 белошвейки, 3 человека не имели занятий, 2 промышленника, 3 доверенных лица, 2 легковых извозчика, 2 подмастерья, 2 музыканта, купец, раввин, перчаточник, ремесленник, фотограф, ученик мастера, хлебопекарь, резчик печатей и штампов, золотых дел мастер, слесарь, капельмейстер, сапожник, вязальщица, булочник, заготовщик обуви, скорняк, в услужении.[2]

То есть, 1892 год демонстрирует нам спектр профессиональных интересов евреев такой, какой он может быть у любого другого народа.

Поразительно то, что в делах полицейского управления тех лет, эа исключением случая Липмана Бермана, осужденного за политическое преступление, нам не удалось обнаружить уголовных дел, заведенных на евреев (дело Барона и Хаита, понятно, не может считаться уголовным, даже если оно таковым и было). Основным видом правонарушения, за которые евреев отправляли в места постоянного проживания, был доказанный и оформленный соответствующим образом факт изменения объявленной вo временном свидетельстве и согласованной с Ремесленной Управой профессии.

[1]ф. ф-8, оп. 1, д.740, л.62

[2]Ф.Ф-8, оп.1, д.740, л.30-35

СЛЕЖКА ЗА ЕВРЕЯМИ УСИЛИВАЕТСЯ, ПОЭТОМУ, НЕ ДО РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ

К концу XIX века слежка за евреями в Рыбинске усилилась. Это связано было и с ухудшением общеполитического климата в стране и с установившейся издавна традицией со стороны властей – использовать в таких случаях “еврейскую проблему”, как своего рода громоотвод ухудшающихся общественных настроений. В городском архиве хранятся целые, тома постановлений, переписки между различными инстанциями по поводу малейших нарушений со стороны еврейского населения.

Иногда эти «еврейские дела» приобретают просто детективный характер.

Помощник пристава 2-й части Юматов докладывает в полицейское управление:

«11 апреля сего года (1892г. – В.Р.), проходя по Нижне-Новой улице, я усмотрел, что проживающий в городе Рыбинске еврей Хаит разговаривает с другим неизвестным евреем.

Как только заметили полицейский чин, что-то друг другу сказали по-еврейски и моментально разошлись в разные стороны, чем неизвестный навлек на себя подозрение.

В виду вышеизложенного я, помощник пристава преследовал его до еврейской молельни, где и приказал встретившемуся полицейскому Кудрину задержать неизвестного, скрывшегося на дворе молельни, причем Кудрин нашел его спрятавшимся в ратирадном месте. По требованию моему неизвестный представил увольнительный билет на имя молодого солдата Зaка с отметкой от 8 декабря 1891 года, о прибытии в г.Ярославль и объяснил, что он не имеет права проживать во внутренних губерниях России, два дня тому назад прибыл в Рыбинск проездом в г.Вильно.

И потому имея ввиду, что названный Зак не имеет письменного вида, равно не имеет право проживать в г.Рыбинске, постановил названного еврея Зака задержать, который вместе с увольнительным билетом его через господина пристава 2-й части представить на распоряжение в Рыбинское городское полицейское управление».[1]

Ярославский губернатор, генерал-майор А.Я. Фриде в своем постановлении от 28 мая отметил усердие Рыбинской полиции, которая «с должным вниманием отнеслась к незаконному проживательству в г. Рыбинске у ремесленника Хайта мещанина Ковенской губернии Хопеля Зака, причем Зак по распоряжению полиции выбыл из Рыбинска 19 апреля, а Хаит за незаконное проживание у него Зака приговором городского суда подвергнут штрафу в размере 15 рублей. При производстве полицейского дознания по этому предмету обнаружено, что в квартире Хаита в течение года проживает до 40 евреев, выдаваемых им посторонним лицам за своих наследников.

При повторном обнаружении незаконно проживающих евреев, при составлении полицейских протоколов, немедленно предоставить в губернское правление.»[2]

Понятно, что нашей полиции, столь вдумчиво и скрупулезно ведущей подобные дела «государственной важности» уже было не до революционеров: бомбистов и уголовников.

На конец восьмидесятых годов, в Рыбинске насчитывалось 509 граждан, исповедующих иудейскую религию (362 мужчины и 147 женщин), временно проживающими записались 4 еврея. Понятно, что цифры эти не отражали истинного положения дел. По нашим прикидкам, в течение года в Рыбинске на временное пребывание приезжали не менее 200-300 евреев, а постоянно живущих в городе евреев было 600-700 человек. При этом надо понимать, что критерии понятий «постоянно проживающие», «временно проживающие» были настолько размыты в тот период, что эти цифры можно воспринимать лишь условно.

В 1886 году городская Дума, по заявлению еврейской общины решила выделить землю под еврейское кладбище. В этот же период, в связи с учреждением в городе мужской гимназии, сюда поступают учиться и еврейские дети. К 1900 году их было 13 человек.

А в сентябре . еврейская община арендует у купца М.А. Сурина деревянный одноэтажный дом под Синагогу и хозяйственное правление. Дом этот располагался на углу Мологской и Нижне-Новой улиц.

[1]ф. ф-8, оп.1, д .36 РФ ГАЯО

[2]ф. Ф-8, оп.1, д.740, л.86-87 РФ ГАЯО

то все были признаки – постепенно налаживающейся жизни общины, как бы тяжело она не складывалась. Вряд ли здесь можно говорить о том, что в Рыбинске жизнь еврейской общины была типичной для всей России. Скорее, она была нетипичной.

В конце XIX столетия возникают первые еврейские политические организации, кружки, общества, занимающиеся изучением политической литературы, тиражированием и рассылкою их в те губернии, где проживала еврейская молодежь.

12 октября I888 года Министерство Внутренних дел рассылает циркуляр следующего содержания:

«Проживающие в Берне, Цюрихе и Женеве, а также в Вене русские евреи-нигилисты устраивают между co6oй отдельные общества с исключительною целью издания на еврейском, польском и русском языках нигилистических сочинений и брошюр, занимаются распространением таковых в России.

Об этом даю знать гг. Полицмейстерам и уездным исправникам для наблюдения за получаемою евреями корреспонденцией и, в особенности, из-за границы».[1]

В сентябре 1890 года Министерство внутренних дел рассылает Губернаторам письмо, в котором напоминает, как следует относиться к молодым евреям, исключенным или уволенным из университетов и других высших учебных заведений России.

«Евреи, как не имеющие самостоятельного права на местожительства во внутренних губерниях, должно быть высланы в черту еврейской оседлости, кроме тех бывших студентов евреев, кои отправляются к родителям, пользующимся правом на повсеместное в империи жительство.

Ввиду имеющихся сведений, что во внутренних губерниях остаются на жительство евреи, бывшие студенты, возвращенные из ссылки.., к этим студентам должен быть применен порядок, указанный в упомянутом циркуляре».[2]

"В самой России грамотность всего нашего населения по переписи 1897 года представляется в таком виде. При I2564002I обоего пола жителей на каждые 100 жителей грамотных было 21 человек; в отдельности же грамотных мужчин приходилось 29 человек; а женщин - лишь 18. В городах, как и следовало, ожидать, грамотных оказалось много больше, чем в селах и деревнях. Именно в городах, население которых равнялось 16828395 душ обоего пола, на каждые 100 душ населения приходилось 45 грамотных, при чем грамотных мужчин 54, а женщин 36; в селах же и деревнях, при населении I088II628 душ обоего пола, на каждые 100 человек было лишь 17 грамотных, причем грамотных мужчин 25, а женщин только 10.

Из всей этой же переписи выяснилось, что господствующее население России - русские - является по грамотности далеко отставшим от других народностей, входящих в состав нашего отечества.

Самыми грамотными в Российской империи оказались немцы, среди которых на каждые 100 душ обоего пола приходится 82 человека грамотных, за ними идут литовцы и латыши --52 грамотных, потом евреи -38 грамотных, затем поляки - 32 грамотных, другие славяне - 31 грамотных, финны - 31 грамотных и только за финнами стоят русские, среди которых лишь 20 грамотных на 100 душ обоего пола!

Таким образом господствующая народность является одною из самых малограмотных!

Если эти данные изобразить рисунком в виде лестницы, по которой люди взбираются, чтобы достигнуть света знания, то получится такая наглядная картина:

[1] ф. ф-8,оп.1, д.578, л.13

[2]Ф. Ф-419, оп.1, д.107, л.74

Еще более печальны данные о грамотности по вероисповеданиям. В то время, как среди православных приходится на 100 человек лишь около 9 грамотных, среди других исповеданий число грамотных на каждые 100 душ получается в таких количествах: у старообрядцев, уклоняющихся от православия, около 11, у армяно-католиков более 11, у евреев около 29, у католиков более-30, у баптистов 47, у караимов более 49, у реформатов более 68, у менонитов около 70, у лютеран более 70 и у англикан 83.

Если изобразить это рисунком в виде лестницы, то получится такая наглядная картина высоты грамотности среди лиц разных исповеданий в России.

Отсюда ясно, что самыми малограмотными людьми являются в России православные, т.е., уже чисто русское население».[1]

В августе 1889 года правительственным раввином утвержден Куссель Вульфович Барон. Председателем правления еврейской общины - Илья Осипович Авербах.

К концу века в рыбинских церковных метриках все чаще можно встретить случаи принятия евреями православия. Даже евреи-купцы порой предпочитают крестить своих детей, желая им более сносной жизни, чем выпала на долю родителей. Окрестил свою 21-летнюю дочь Софью купец 2-й гильдии Марк Познер.[2]

В другом случае военнослужащего мальчика-еврея Лейбо Моздура крестили его новые родители Тархановы.[3]

К началу века в Рыбинске по сведениям канцелярии губернатора постоянно проживало: в городе 282 мужчины и 269 женщин, временно: 49 мужчин и 27 женщин. В уезде постоянно проживающих евреев не было, временно проживали 2 мужчины и 1 женщина.

«...ОБЯЗУЮСЬ ПРЕБЫВАТЬ В ПОСЛУШАНИИ...»

В переписном листе № 4 «Первой всеобщей переписи 1897 года» зафиксирована семья Душе Франк, проживавшая по адресу: ул. Крестовая 101, дом Ивана Федоровича Елисеева переписной участок 6, счетный участок 20-й.

Эта еврейская семья состояла из 7 человек: хозяйка Душе Франк, 50-ти лет, разведенная, из мещан Сувалжской губернии, местечко Волкович, иудейского вероисповедания, неграмотная, занимающаяся ручной овощной торговлей. И ее дети: Бенциан, 18 лет, Мордхе-Лейб, 17 лет, Бейнес 15 лет, Хаим-Бер, 11 лет, Рохел, 13 лет и Хане-Лея, 9 лет.

Все дети незамужние, неженатые, все грамотные, все в графе «Занятие, ремесло, промысел, должность или служба» - числятся «при матери».[4]

Собственно, из всей этой большой еврейской семьи, жившей за счет матери, нас интересует только один ее сын - Мордхе-Лейб, поскольку судьба остальных членов семьи осталась неизвестной. Ни один из Франков не был зафиксирован в нескольких метрических книгах синагоги и многочисленных списках рыбинских евреев, составлявшихся местным полицейским управлением.

В 1898 году Мордхе-Лейба Франк призывается в царскую армию и служит здесь же в Рыбинске рядовым 276 пехотного Осташковского батальона.

[1]"Народная энциклопедия научных и прикладных знаний", т. Х "Народное образование в России", с. II9-I2I, М., типография т-ва И.Д. Сытина, 1910г.

[2]ф. ф-9,оп.1, д.1532, РФ ГАЯО

[3]ф. Ф-419, оп.1, д.120, РФ ГАЯО

[4]Ф ф-б42, оп. 3, д.1008 ГАЯ0

А уже в следующем, 1899 году в метрической книге Кресто-Воздвиженской церкви появляется запись о крещении рыбинского мещанина Мордуха-Лейбы Франка, 19 лет с именем Георгий, присоединенного из иудейского вероисповедания. Обращает на себя внимание некоторая неточность в передаче имени - не Мордхе, а Мордух. При этом в книге указан "воспреемник” - некто Панфил Иванович Терханов, крестьянин села Трех Озер, Трехозерской волости, Спасского уезда Казанской губернии, непонятно каким образом оказавшийся в Рыбинске. Как становится понятно из текста записи, Терханов стал приемным или принявшим отцом Франка, давшим ему свое имя.[1]

Еще через некоторое время в адрес причта Кресто-Воздвиженской церкви приходит текст «Указа его императорского величества в Ярославской консистории», одобряющего факт крещения Франка и подписка Мордуха Лейбы Франка – «...имею решительное намерение присоединиться к Православной канонической церкви и обязуюсь пребывать в послушании ей неизменно».[2]

В 1903 году в той же Кресто-Воздвиженской церкви был зарегистрирован брак между рыбинским мещанином Георгием Панфиловым Франком по приватной фамилии Терханов и Софьей Ефремовной Строгановой, дочерью Бежецкого мещанина Ефрема Косьмина.[3]

В 1904 году у Георгия и Софьи родилась дочь Надежда, которая в метрической книге Кресто-Воздвиженской церкви записана была соответственно как дочь Георгия Панфилова Франка по приватной фамилии Терханов и Софьи Ефремовны.[4]

Прошли годы.... Как и почему это случилось, мы не знаем, но в 1950 году Надежде Георгиевне по ее заявлению выдают повторное свидетельство, в котором мы видим совершенно невообразимые, непонятно по какой причине произошедшие текстологические превращения. Отец Надежды, записанный в метриках, как Георгий Франк, по приватной /не официальной/ фамилии Терханов, в повторном свидетельстве указан как Георгий Панфилович Тарханов, мать, имевшая отчество Ефремовна, становится Софией Ефимовной Тархановой..,

Оно бы может быть, так и осталось метрическим казусом, если бы в 1999 году дочь Надежда Георгиевны, прослышав о том, что кто-то из ее предков был евреем, не вознамерилась поднять метрики, чтобы убедиться в своих еврейских корнях и может быть, выехать на постоянное место жительства в Израиль.

Когда же были найдены эти архивные документы, то оказалось, что вольный или невольный грех деда Мордхе-Лейбы, изменившего своей вере, помноженный на многочисленный документальные, метрические описки, ошибки работников ЗАГСА, фактически перечеркнул такую возможность для нынешнего поколения Франков-Тархановых...

НЕ ПОГРОМЫ, НО ВСЕ ЖЕ…

В начале ХХ в. антиеврейские настроения докатились и до северных губерний. Так еврейские газеты сообщили:

«Ярославль. В один из ресторанов ворвалась группа студентов Демидовского лицея, и с криком "бей жидов" тяжко избила сидевшего в общем зале студента-армянина».[5]

В 1903 году из 362 евреев, занесенных в список евреев, проживающих в Рыбинске / список явно не полный/, большая часть - это жены и дети, соответственно 67 и 169 человек. 17 человек - торговцы, 11 - портные, 8 - подмастерье, 7 - часовых дел мастера, 6 - ученики мастера, далее – 6 провизоров, 5 учащихся, 4 помощника провизора, 4 шапочных дел мастера, 4 приказчика, 3 перчаточника, 3 слесаря, 2 иждивенца, получающих пособия, 3 -

[1] Ф Ф-419, оп. 1, д120, л1З.

[2] Там же, л.13

[3]ф ф-419, оп.1, д.130, л.128 РФ ГАЯО

[4]Там же, л.236

[5]Ф. Кандель "Очерки времен и событий", в 3-х т. Т.3, стр.255

на иждивении матери, отца, зятя, 3 машиниста, 3 гравера, 3 переплетчика, 3 промышленника, а также снабженец, медник, служащий, врач, раввин, обувщик, саможник, токарь, винокур, кассир, хлебопекарь для евреев, сторож, рубщик мяса для евреев, извозчик, учитель еврейских детей, чулочный мастер, доверенный конторы, и др.

Вначале ХХ века в Рыбинске проявляют активность представители различных партий, общественных движений. И хотя революционные идеи в относительно благополучный Рыбинск были занесены приезжими активистами, здесь они находили порой благодатную почву в среде интеллигенции и учащейся молодежи.

Так на квартире гимназиста Геймана на ул. Яна Гуса / собирался постоянный кружок гимназистов, занимавшихся изучением политической литературы.[1]

Одним из активных политических деятелей того периода был Хаим Казарновский. За свою деятельность был подвергнут тюремному заключению. Будучи в тюрьме, продолжал активно протестовать против тюремных уже порядков, за что неоднократно бывал в карцере.[2]

Среди арестованных был и медик Самуил Вейсблад.

Но самой интересной фигурой из евреев-политиков начала века, по своему замечательной и незаурядной личностью был присяжный поверенный, руководитель рыбинской организации кадетов Аким Исаакович Штейнберг. Кадетом же в это время был приказчик Егор Думлер.

Аким Штейнберг вошел в историю как человек, бросивший вызов рыбинским большевикам экстремистам во главе с деспотичным Степаном Полидоровым. В июле 1906 года члены местной организации РСДРП совершили вооруженное нападeние на почтовую повозку на Пошехонском тракте. Тогда погибли два почтовых служащих, даже не охранники. По ошибке и из-за собственной недалекости полиция по подозрению в убийстве арестовала купца Д. Кукличева, содержателя ямщины. Проходили годы, невинный человек сидел в тюрьме, а “храбрые и благородные” буревестники свободы молчали.

Адвокат Штейнберг начал с того, что обратился к Рыбинскому комитету РСДРП с требованием предоставить ему бумагу, в которой бы четко и недвусмысленно признавалось, что данное преступление совершили члены партии, а точнее - члены комитета.

Полидоров и его товарищи отказались выполнить его требования.

Тогда Штейнберг, используя все свои связи и возможности, обратился напрямую в Московский Kомитет РСДРП. Учитывая, что действия рыбинских инициаторов шли вразрез с решением IV съезда РСДРП, запретившего использование терактов, Московский комитет, хорошо информированный о деятельности местных организаций, выдал такой документ Осипу Исааковичу Штейнбергу. И большевики, в конце концов, вынуждены были поместить в газете информацию о том, что купец Кукличев не имел отношения к эксу, что его совершили местные революционеры. Правда, позже большевики-коммунисты назвали этот шаг милосердным и великодушным, сделанным без всякого принуждения, по доброй воле.[3]

[1] Н.Н. Тугаринов "Глазами участника", рукопись /копия/, с. 157, архив автора.

[2]С.И.Полидоров "Из истории революционного движения в Рыбинске", рукопись, копия, архив автора, с. 183, Завадский В.П. “Материалы по истории революционного движения в Рыбинске в 1904-1908 гг., рукопись, с. 87-88, архив автора.

[3]Н.Н. Тугаринов "Глазами участника", рукопись /копия/, с. 74,арх. авт.

В этом смысле интересно, как повела себя местная полиция, старающаяся всеми мыслимыми и не мыслимыми способами «сохранить свое лицо».

В Рыбинском архиве хранятся два дела, заведенные на присяжного поверенного Акима Исааковича Штейнберга.

В июле 1907 года начальник губернского жандармского управления, после появления в популярной тогда газете «Речь» статьи Штейнберга, поручает некоему подполковнику Смирнову произвести в доме Штейнберга обыск на предмет выемки документов, полученных им из Центрального и Рыбинского Комитетов социал-демократической партии, которые относятся к делу по убийству почтальона Гонольда близ г. Рыбинска 21 июля 1906г.

Здесь же содержится письмо Рыбинского исправника Прокурору Яросллавского окружного суда, в котором он сообщает, что в № 130 газеты «Речь» помещено письмо присяжного поверенного Штейнберга, «в котором он оглашает полученные им из Центрального и Рыбинского комитетов социал-демократической партии документы относительно убийства почтальона Гонольда, близ гор. Рыбинска 21 июля 1906 года, которое будто-бы совершено несколькими бывшими членами Рыбинской социал-демократической организации, совместно с лицами к этой организации никогда не принадлежавшими».

В другом письме содержатся сведения о том, что Штейнберг с семьей еще с мая 1907 года находится в Кутаиси.

А еще в одном сообщается, что обыск в доме Штейнберга произведен в его отсутствие.

ЗНАМЕНИТЫЕ ЕВРЕИ РЫБИНСКА.

МОГ ЛИ БЫТЬ РЫБИНСКИЙ КАВКА ЧЕШСКИМ КАФКОЙ?

Надо сказать, что в истории Рыбинской еврейской общины было много евреев, носивших фамилии деятелей культуры, искусства, делового мира, известных теперь всему миру. В качестве гипотезы мы можем допустить, что ветры перемен конца XIX века могли забросить в наши крае хотя бы на какое-то время ту или другую знаменитость, родственников семьи.

Вот конкретный пример. В 1897 году в «Посемейных списках мещан 1895-1917гг.» зафиксирован отставной рядовой Иосель Шломович Кавка (Kavka), 54 года, женатый на еврейке Хае. Казалось бы, что связь между Иоселем Кавкой и Францом Кафкой может быть только гипотетической, рожденной слишком пылким воображением. Но вот что «говорит» сам Франц Кафка в интервью немецкому журналисту:

- Я совершенно несуразная птица. Я – kavka (Галка – чешск.), галка.

Сам Кафка подписывался на немецкий манер – Franz Kafka. То что, рыбинский Кавка имел исторические

корни в Чехии, это однозначно. Теперь предстоит выяснить, в какой связи он находился с родом великого писателя.

Еще один пример, о котором мы упоминали вскользь.

В 1915 году сначала местная, Рыбинская, потом губернская, а затем и вовсе государь-император изучали обстоятельства дела в отношении Сарры Марковны Киссиной, вдовы оршанского купца, матери поэта и друга Ходасевича, Киссина (Муни). Она, в нарушение существующих правил выдала доверенность от своего имени на совершение сделок на имя тарского мещанина Жана ЭМИЛЬЕВИЧА МАНДЕЛЬШТАМА. Если вспомнить, что Осип Мандельштам носил то же отчество, учесть, что такие совпадения редкой фамилии и отчества, не случайны, то вполне, с полным основанием можно расценить подобное совпадение, как повод всерьез занять исследованием генеалогии рода Мандельштамов.

В материалах Рыбинского архива также можно встретить имена Бениамина Иоселевича Венгерова, динабургского мещанина, зеркальных дел мастера; Смуила Евселева Гафта (его сыновей Ильи и Иосифа), владевшего образцовой белошвейной и прачечной мастерской, а также магазином готового белья собственного изготовления; в 30-м году в Рыбинске встретились два еврея, не случайно оказавшихся в Рыбинске, москвичи Гинзбург, владевший письмами Пушкина и навестивший этот волжский городок для открытия здесь букинистической торговли и в поисках книжных раритетов Лев Абрамович Глезер, автор известной книги «Записки букиниста». Отмечены в документах архива и Самуил Залманович Гусинский, горецкий мещанин, булочник, поселившийся здесь в 1886 году. Нашим местным историкам, специалистам по ВОВ хорошо известно, что на воинском кладбище покоится прах одного из основателей советского уже журнала «Огонек» Ефима Давыдовича Зозули, писателя-сатириконовца, друга Михаила Кольцова, раненного в самом начале войны и умершего в Рыбинском госпитале. Кстати сказать, многие солидные советские и теперь уже российские литературные справочники и энциклопедии до сих пор указывают, что Зозуля погиб на фронтах войны и похоронен там же. Так вот, в начале века в Рыбинске проживал некто Зозуля Абрам-Дувид Мошкович, Каменец-Подольский мещанин.

В Советских энциклопедиях можно прочитать о том, что журнал "Огонёк" издается с 1923 года. Но это не так. В 1923 году он начал свою вторую жизнь. Издаваться он стал с 1898 года С.М. Проппером, (редактор – Владимир Бонди).

Возрождение журнала связано, прежде всего, с именем лучшего из советских журналистов Михаила Кольцова.

Кольцов, в соответствии с новыми политическими реалиями, по иному смотрел на идею возрождения журнала для семейного чтения.

Как писал Дейч: «В центре журнала находился очерк, повествование о современности, о победах на трудовом фронте, о работе ученых самых разнообразных областей науки, о новом быте».

Одним из соратников Кольцова был его друг Ефим Зозуля. Он стал составителем номеров журнала, одним из авторов, а чуть позже - организатором библиотеки «Огонька».

Кольцов и Зозуля были дружны еще с Киева, с революционного времени. Вместе они начинали работать в газете «Красная Армия».

Ефим Давыдович Зозуля, писатель сатирик и юморист, начал печататься в 1911 году. Автор сатирического романа «Мастерская человека», рассказов, повестей, очерков. В серии «ЖЗЛ» издана его книга «Свифт». Зозуля по праву считается одним из инициаторов возрождения журнала.

С первых дней Великой отечественной войны он на фронте в качестве военного корреспондента армейской газеты «На врага». Звание - рядовой.

Некоторые авторы и справочные издания указывают, что Е.Д. Зозуля погиб (умер) 3 ноября 1941 года на фронте.

На самом деле, Зозуля после тяжелой болезни (один из его друзей рассказывал, что Зозуля просил не эвакуировать его с фронта) был доставлен в один из рыбинских военных госпиталей, где и скончался и был похоронен на воинском кладбище.

Хотя, некоторые местные старожилы утверждают, что памятник Зозуле стоит на воинском кладбище, а сам он покоится на Георгиевском.

И еще. В архиве Рыбинска мне удалось найти сведения о некоем Давиде Мошковиче Зозуле, еврее, приехавшем в Рыбинск в конце века для временного проживания из Каменец-Подольска.

Кто знает, может быть, это был отец Зозули, ведь отчеством Ефима могло стать одно из двойных имен.

Как бы там ни было, в Рыбинске покоится один из «огоньковцев», журналист и писатель, которого знала (но помнит ли?) вся страна.

Еще одна полулегенда, полуправда. Некоторые специалисты, историки отечественного кинематографа указывают на родственную связь Эйзенштейна с Шенками и, как ни странно, петербургскими купцами Конецкими. Что здесь правда, а что вымысел – предстоит еще выяснить. Но вот один любопытный факт. В 1893-97 гг. в книгах выдачи приказчичьих свидетельств зафиксированы имена Санкт-Петербургского купца И.И. Конецкого и его жены И.М. Конецкой, владевшими, как указано здесь «пароходством и судоходством по р.р. Волге, Шексне и Мологе».

Еще одна судьба, мало известная нашим землякам. Хотя речь идет о большом поэте. С нашим городом связаны детские годы Льва Адольфовича Озерова (Гольдберга), который родился в Киеве, детские годы провел в Рыбинске, позже жил в Сибири в местах, где родился и прожил Виктор Астафьев.

Уже много говорилось о родственной связи рыбинца Генриха Ягоды с Яковом Свердловым, кстати сказать, приезжавшим в Рыбинск в период 1-й русской революции.. Но у нас в Рыбинске жили свои Свердловы. Они поселились здесь где-то в 60-х – 70-х годах. Свердлов Абрам Гиршевич, Вышневолоцкий мещанин, держал магазин золотых и серебряных вещей в доме Роговиковского, там же, где жил отец Ягоды. Его жена Хайка Михелева, сын – Мордехай. Жили в Рыбинске и Фрадкины и Березовские и Гилллеры.

Как известно, с Рыбинском была связана судьба многих членов семьи писателя Василия Аксенова. В 20-х годах здесь работал его отец, в период репрессий, войны и блокады здесь попеременно жили его бабушка и тетя. Этот же Гинзбург, как оказалось, приехал в Рыбинск для работы здесь журналистом, просто говоря, его пригласили сюда на работу.

Что касается Глезера, то до сих пор неясно, какой все-таки, национальности был тот самый Глезер, владелец первой аптеки в 1816 году. Может быть, между двумя Глезерами есть какая-то связь?

Тема ассимиляции еврейского населения, поддерживаемая и подогреваемая правительством, становится объектом искусства. В начале века в Рыбинске гостят труппы из Малороссии. Один из спектаклей по пьесе Тогобочного, показанный украинской труппой носил название «Жидивка выхрестка» (народная малороссийская драма в пяти действиях с пением и танцами из еврейской и малороссийской жизни).[1]

Подобные пьесы входили в число разрешенных к постановкам по всей стране. И вместе с тем, нужно признать, что в целом случаи крещения среди еврейского населения оставались единичными. Евреи предпочитали эмигрировать, лишь бы сохранить свою веру и свой, как теперь говорят, менталитет. Так только в период с 1903 по 1907 годы из Российской империи в США выехало более четырехсот тысяч евреев. Ехали и во Францию, как например, семья мещанина Ицко Равича.

К 1906 году в Рыбинске, по данным канцелярии губернатора, проживали постоянно: в городе - 37 мужчин-евреев и 34 женщин. В уезде: 5 мужчин и 5 женщин. Временно: в городе – 141 мужчина и 100 женщин. В уезде: 5 мужчин и 1 женщина.

Эти сведения можно оспорить, поскольку они опровергаются данными собственно рыбинскими. И, тем не менее, процесс эмиграции охватил всю империю.

И это несмотря на то, что в начале века еврейское население окончательно закрепилось во внутренних губерниях, а в 1905 году появился указ о свободе вероисповеданий, в 1906 году

В Москве была открыта синагога. К началу века в России насчитывалось более 5 миллионов евреев, из них только 300 тысяч жили вне черты оседлости. К 1910 году в России уже выходили 25 газет на иврите и 6 газет на идиш, а также еврейские газеты на русском и польском языках.

Носивший откровенно антиеврейскую направленность т.н. «Союз русского народа», привившийся в Ярославле, в Рыбинске не имел успеха. Газеты того времени писали:

«Черносотенцы шевелятся. Мы слышали из достоверных источников, что рыбинский Союз русского народа намеревается издавать в Рыбинске свою газету под названием "Голос Рыбинска". Редактировать газету будет тот же Брякин. Этим "союзники" хотят ознаменовать годовщину отдела» (21 октября).[2]

И в другом номере:

«"Собрание истинно русских людей". 20-го октября в доме Журавлева против I-й части (полицейское управление - В.P.) состоялось собрание «союза истинно русских людей». На собрании довольно долго говорил приезжий из Ярославля оратор. Говорил он, что "вся беда от жидов", что "их надо искоренить", повторяя одно и то же десятки раз. "Союзники", или как их теперь называют, "брякинцы", усердно аплодировали оратору».[3]

Как бы там ни было, но уже через год ни о Рыбинском комитете СРН, ни о Брякине и брякинцах в Рыбинске не было слышно.

[1] “Вестник Рыбинской биржи”, №115, 29 мая ., с. 3.

[2] Ф. Кандель “Очерки времен и событий", т. 3. с.

[3]"Вестник Рыбинской биржи", №221, 16 октября, 1907г., с.3

В 1911 году впервые за долгие годы газеты начали понемногу писать о внутренней жизни еврейской общины. Инициативу здесь проявил прагматичный "Вестник Рыбинской биржи":

«"СОБРАНИЕ ЕВРЕЙСКОГО ОБЩЕСТВА". В субботу 22 января в 9 часов вечера в помещении молельни состоялось собрание по выбору раввина и членов правления еврейской общины на следующее трехлетие. Раввином большинством голосов /24 против 6/ избран вновь Пинус. Членами правления Залман Лейбов Иофинов, Юлий Ильич Авербах. Кандидатом - Зелик Израилев Зафранский».[1]

В этом же году хозяйственное правление общины принимает решение приобрести у рыбинской мещанки Елены Михайловны Крашенинниковой землю под строительство будущей синагоги, в том же квартале 3/56, которая построена будет в 1914 году.

Как это уже не раз бывало раньше, правительство не считает лишним напомнить пасынкам империи их положенное место. В этот раз ситуация усугубилось еще и тем, что Соединенные штаты Америки ввели торговые санкции против России, не позволявшей гражданам Америки – евреям - пользоваться на своей территории правами торговых представителей во всей полноте.

Как писал «Вестник Рыбинской биржи» в статье «К ВОПРОСУ О РАСТОРЖЕНИИ РУССКО-АМЕРИКАНСКОГО ТОРГОВОГО ДОГОВОРА»:

«Фракция союза 17 октября в Думе высказала предположение: отказ стоит в непосредственной связи с той, враждебной для России агитацией, которая уже давно велась в Америке из-за вопроса о въезде в пределы империи американских евреев».[2]

В октябре 1911 года российский МВД «на запрос градоначальника по вопросу о правах евреев, окончивших высшие учебные заведения России получать бессрочные виды на жительство», разъяснил, что «впредь до выяснения Сенатом вопроса, о том, распространяется ли Высочайший указ . (о свободе вероисповедания - В.P.) на инородцев, бессрочные паспортные книжки должны выдаваться только тем из инородцев, которые имеют на это право по происхождению».[3]

Но это касалось и низших учебных заведений. Ученица 6-го класса Симха Клейтман была исключена как имевшая права жительства в городе.[4]

В декабре 1911 года в средствах массовой информации опубликованы новые правила проживания вне черты оседлости.

Министерство внутренних дел разработало особые правила о применении закона, предоставляющего купцам и приказчикам евреям право выезжать по торговым делам за черту оседлости и проживать там 3-6 месяцев в году.

Согласно этим правилам единственным доказательством исполненного срока является отметка полицейского управления.

«Одна паспортная отметка недостаточна. Евреи, выезжающие по торговым делам за черту оседлости, должны иметь, особые книжки, без которых выезд воспрещается. В книжке делается отметка полиции, как на месте постоянного проживания евреев, так и в пунктах вне черты».[5]

Это был один из последних всплесков законодательной антиеврейской активности царского правительства.

В 1912 году в Рыбинске в помещении коммерческого клуба с успехом выступают А.Е. Сокольская и А.С. Самойлов. Самойлов - это Абрам Самойлович Полячек, автор знаменитейшей и любимейшей русскими, подлинно национальной песни «Родина» («Вижу чудное приволье»).

[1]"Вестник Рыбинской биржи" № 227, 24 октяьря ., с. 3

[2] "Вестник Рыбинской биржи", № 274, 13 декабря ., с. 3

[3] "Вестник Рыбинской биржи", № 229, 18 октября ., с. 3

[4] Там же, № 284, 24 декабря ., с. 3

[5]ж.. "Лехайм" № 10, 1998г, с. 12-15

О концерте в 1912 году написала Рыбинская газета «Копейка».[1] Песня эта написана после посещения Рыбинска.

В стране нарастало движение протеста, которым были захвачены и евреи. В 1911 году в списке лиц, состоявших под надзором Рыбинской полиции, были и евреи. Среди них Гелин, у которого дома неоднократно производились обыски и уже упоминавшихся нами Аким Исаакович Штейнберг.[2]

А с 1913 года стали публиковаться списки лиц, лишенных права участвовать в выборах гласных Рыбинской городской думы на четырехлетие. Многие евреи, жители Рыбинска, были лишены этого избирательного права: Давид Ильич Авербах, потомственный почетный гражданин, врач;

Давид Перцевич Гринбарг, торговец;

Менцель Перцевич Гринбарг, торговец;

Есель Берков Янкелевич Донькин, торговец;

Вигдор Давидович Зак, провизор;

Авраам Израилевич Зильберберг, провизор;

Лазарь Игнатьевич Ивенский, провизор;

Ицко Меерович (он же Исаак Миронович) Калин, потомственный почетный гражданин;

Арон Мовшевич Лабус, мещанин, торговец;

Исаак Гершкович Лейбович, торговец;

Юдель Исаакович Маркон, купец;

Хаим Шевелевич Москвер, купец;

Гирш Израилевич Перетц, владелец аптеки;

Нисон Янкелевич Рейхштадт. купец;

Яков-Иосиф Аврумович Сандлер, 2-й гильдии купец;

Лейба Янкелевич Хаймов, купец;

Хава Хаимовна Чертова, торговка.[3]

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СЛЕЖКА ЗА ЕВРЕЯМИ

Министерство внутренних дел относило еврейскую партию «Бунд» к партиям экстремистского типа, вроде партии эсеров и большевиков.

В июле 1913 года особый отдел МВД, департамента полиции, рассылает секретные письма начальникам губернских жандармских управлений, отделам по охранению общественного порядка и офицерам отдельного корпуса жандармов, ведающих розыском, в котором сообщалось, что «в ближайшее время должны состояться конференции членов партии "Бунд" для выбора уполномоченных на предстоящий 8-й съезд партий».

Департамент обязывал свои структурные подразделения выявлять и арестовывать участников конференций. Судя по всему, вероятного места проведения съезда в МВД не знали, поэтому в циркуляре содержится просьба «по возможности выяснить место созыва 8-го съезда».

[1]“Вестник Рыбинской биржи, № 274, 13 декабря ., с.3

[2] Известия Рыбинского совета, № 63, 21 апреля 1918г., с. 3

[3]Ф. Ф-6, оп.1, д.278, л.

Как оказалось, съезд партии «Бунд» должен был пройти не ранее января 1914 года за границей.

26 ноября в Париже состоялось собрание «Группы содействия "Бунду"», где было принято решение о необходимости перемещения Центра Бюро в Париж. Резолюция была разослана всем группам на местах для обсуждения. И об этом полиция знала.

12-18 августа 1913 года состоялась IV Всемирная конференция партии «Пойалей-Цион» в Кракове с участием представителей разных стран. Руководство партии размещалось в Галиции. Три четверти участников конференции представляли Галицию, остальные - другие страны. Эта еврейская партия имела широкую социальную базу, но прежде всего опиралась на рабочих.

Главная тема конференции – «О положении рабочих в странах "голуса" (изгнания), борьба за гражданство "жаргона" - языка широких еврейских масс, возрождение национального самосознания, образование национальных автономий в странах "голуса"».

Съезд партии «Бунд» по сведениям МВД, был в очередной раз перенесен на март 1914 года. На нем предполагалось, рассмотреть следующие вопросы:

I. Задачи социал-демократии в настоящее время.

2. Участие рабочих в эмигрантском движении.

3. Положение Бунда в РСДРП.

4. Борьба за права еврейского языка.

Как можно заметить, участие еврейских политических структур в революционном движении, кроме политического, носило еще и ярко выраженный национальный характер, что давало большевистским лидерам повод лишний раз обвинить еврейские партии в оппортунизме и раскольнических устремлениях. Альянс с «Бундом», как и с партиями меньшевиков и эсеров, был для большевиков чисто тактической, вынужденной мерой.

26-28 декабря 1913 года в Женеве состоялся 9 съезд «Объединенной организации рабочих Ферейнов» и групп содействия «Бунду» за границей. На съезде были применены ультраконспиративные меры: делегаты не имели даже псевдонимов, а представлялись так: «делегат такого-то города». Впервые в нем принял участие один из лидеров меньшевиков Павел Аксельрод. Главная идея съезда – «запрещается входить в какие бы то ни было общества, чисто сионистские, или сионистские, но скрывающие под флагом беспартийности и в студенческие общества, деятельность которых или цель которых противоположна интересам рабочих.

К 17-му конгрессному году. Пусть всякий помнит о своей обязанности работать ради будущего процветания нашего народа.

В этот период действовала также сионистская организация "Гехавер" ("Товарищ") - организация еврейского народа для национальной самодеятельности и присоединения сионистов к освободительному движению России.

В сентябре 1915 года состоялась "Еврейская национальная рабочая конференция", которая приняла резолюцию:

- обратить внимание стран Америки и Европы на ужасное положение евреев.

- воздействовать на Американское правительство.

- отмена ограничений в России: черта оседлости и процентная норма.

В сентябре 1915 года - "IX конференция Еврейских социалистических рабочих партий". Ее решения:

- Признать еврейский вопрос окончательно разрешенным тогда, когда евреи завоюют себе равноправие.

- выразить протест по поводу варварского отношения русского правительства к евреям в Польше и Галиции, зверств по отношению к евреям вообще.

Мечта о самостоятельном еврейском государстве, обсуждение способов завладения Палестиной.

В 1914 году, по прошению рыбинского раввина Пинуса, Рыбинская дума дала разрешение на строительство в городе на углу улиц Мологской и Пушкинской здания еврейской молельни по проекту губернского архитектора Саренко. Старое арендуемое здание пришло в ветхость и не вмещало в себя желающих молиться.

В заявлении раввин Пинус назвал проектную cyммy - 16 тысяч рублей. «Наличных мы имеем 8000 рублей, другая сумма будет собрана добровольными пожертвованиями».[1] Строительство синагоги началось в конце 1914 года.

1-Я МИРОВАЯ ВОЙНА – НАДЕЖДЫ И РАЗОЧАРОВАНИЯ

Начавшаяся в августе 1914 года Первая мировая война внешне как будто не повлияла на размеренную жизнь рыбинцев. Полицейские информаторы сообщали начальству в это время:

«В течение августа - настроение населения было спокойным, чему в особенности способствовало прекращение торговли крепкими напитками. Преступность за истекший, месяц значительно снизилась. В течение месяца был один случай ограбления. Начало военных действий породило в городе различные слухи и толки».

В сентябре рыбинский полицмейстер докладывает Ярославскому начальству:

«В связи с делом супругов Певзнер, после 8 сентября под впечатлением приведенных, в местной газете "Рыбинский листок" статей и сообщений, в коих говорилось о причастности Певзнеров к шпионажу, население низшего класса /!/ было крайне враждебно настроено по отношению к еврейскому населению города, как к немецким шпионам. После помещения в местных газетах сообщений моего о непричастности Певзнеров к шпионажу, население утихло, и враждебное отношение к евреям прекратилось. 3 сентябре случаев ограбления не было».[2]

Весьма примечательно это уточнение о подверженности именно низшего класса, т.е., люмпенов, рабочих низших разрядов слухам, панике, т.е., тому, на что рассчитывали, ведя свою пропаганду и агитацию большевики.

Уже позже, когда в город станут поступать первые военнопленные, местное население будет проявлять к раненым австрийцам и немцам такое милосердие и участие, какое не получат русские раненые. Протесты на этот счет будут носить вялый характер.

В l9l5-м году в Рыбинск были эвакуированы целый ряд предприятий, таких как завод земледельческих орудий торгового дома «Л.И Левитов», кожевенный завод акционерного общества Г.М. Грилихес, механический завод акционерного завода «Рессора» из Риги, вагоноремонтный механический завод «Феникс» из Риги. В составе рабочих и служащих предприятий, эвакуированных из западных губерний страны, было много и евреев.

Кроме того, в городе оседал поток беженцев, спасающихся от немецких войск.

Если в декабре 1915 пристав 1-й части Рыбинска сообщал об одном еврее-беженце, Лейбе Исерове Шепселе, во 2-й части их не было вовсе, то уже 30 января в Рыбинске насчитывалось 1500 беженцев еврейской национальности. В Мологском уезде – 35 человек.[3]

[1]ф.ф-80, оп.1, д. . 5-7 РФ ГАЯО

[2] «Известия Рыбинского Совета» № 39, 18 марта .,с. 3.

[3]Ф ф-444, оп.1, д. 172-176

В это время одно за другим поступают циркуляры о деятельности в войсках евреев-агитаторов, призывающих войска воспользоваться своими победами над мировым врагом и предъявить русскому правительству требования осуществления своих идеалов.[1]

В мае 1915 года в Рыбинское полицейское управление приход из Генерального штаба письмо, в котором говорится о том, что в настоящее время наблюдается массовое возвращение из Германии через Финляндию российских солдат из евреев, отпущенных из плена.

«По внешнему виду здоровых, объясняющих свое освобождение или болезненным состоянием, или знакомствами с высокопоставленными в Германии лицами военных и гражданских ведомств. Немцы, - пишет военный чиновник, - имеют обыкновение освобождать своих военнопленных в шпионских, разведывательных целях, ставя в зависимость от этого улучшение участи остающихся в Германии родственников освобожденных».

Чиновник требует установить наблюдение за подобными лицами и общественным настроением, «ввиду крайнего озлобления против евреев под впечатлением официальных известий, подтверждающих шпионскую деятельность евреев и будирующих элемент населения, призывающий к еврейским погромам».[2] Столичное руководство требует не допускать подобных явлений. И то верно, идет война. Хотя в Рыбинске и местности все спокойно. Под письмом стоит подпись, убедительно свидетельствующая о том, что военный чин, подписавший циркуляр, несомненно, хорошо знает привычки и повадки немецких военных – «полковник фон Антониус».

В этот период в Рыбинске начинает работу общественный комитет по оказании помощи евреям-жертвам войны. В него вошли многое известные люди, в том числе и Израиль Хаимович Шейнкер. Организуется бесплатная еврейская столовая.[3]

[1]Ф ф-444, оп.1, д. . 7

[2]Ф ф-444, оп. 1, д. . 65-77.

[3] «Рыбинская газета» № 237, 22 октября 1916г

ЗНАМЕНИТЫЕ ЕВРЕИ В ИСТОРИИ РЫБИНСКА

АРКАДИЙ РАЙКИН В РЫБИНСКЕ.

СПАСАЛСЯ ОТ НЕМЦЕВ, ВСТРЕТИЛ НЭП, СЛУШАЛ ШАЛЯПИНА,

ВЛЮБИЛСЯ В ТЕАТР И БОРОЛСЯ С КУЛАКАМИ.

Семья Исаака Давидовича и Елизаветы Борисовны Райкиных, беженцев из Риги, спасавшихся от наступавших немецких войск, появилась в Рыбинске в конце 1916 года. Кроме взрослых в семье было трое малышей - старший Аркадий, пяти лет, сестра Софья трех лет и Белла двух лет.

Как вспоминал сам Аркадий Исаакович, Рыбинск был выбран отцом скорее всего потому, что здесь у главы семьи были «лесоторговые связи» (в Риге Исаак Давидович работал бракером по лесному делу на огромных лесных складах), и в Рыбинске у него был шанс устроиться на работу. Кроме того, Райкины не могли не знать, не слышать о хлебной славе Рыбинска.

Семья Райкиных сняла жилье на ул. Столыпинской (Румянцевская, Дзержинского), дом. 50, кв. 2, кстати сказать, рядом с домом Фейги Ягодиной, бабушки Генриха Ягоды, будущего комиссара ОГПУ.

Первое время жили трудно, лежали на полу вповалку. Но потом отец устроился на работу на лесопильное производство под Рыбинском. К тому же, беженцам евреям оказывали посильную помощь продуктовыми и вещевыми пайками комитет помощи беженцам.

И уже в книге учета, спроса работодателей и предложений работоискателей-беженцев 17 февраля.1917 появилась запись:

«Райкин, ул. Столыпинская, дом 50, кв. 2, одну прислугу, со стиркой, на 5 человек. Жалованье 10-12 рублей».[1]

Кажется странным, но в свои сорок с небольшим лет Исаак Райкин, по приезду в Рыбинск, состоял на военном учете, хотя и пользовался временной отсрочкой на призыв в армию. Но в 1918 году в одном из номеров публикуются списки жителей города, лишенных льгот и отсрочек от службы в армии, обязанных явиться на призывной пункт. Среди них Исаак Райкин. Но, похоже, ему каким-то образом удалось избежать призыва.

Отец был суровым и жестким человеком. Хотя, как вспоминает в своих мемуарах великий артист, не лишен был артистического таланта.

В Рыбинске, когда Аркадию исполнилось шесть лет, отец повел его на представление передвижной труппы циркачей. «Там возникало чувство праздника, там я открыл для себя какой-то неведомый, загадочный и заманчивый мир, неизмеримо более яркий, чем тот, который окружал меня повседневно.

Особенно запомнился клоун, и дома я стал играть в клоуна:

становился перед зеркалом и подражал его ужимкам.

Как-то за этим занятием меня застал отец, и оно его разгневало.

-Что?! - кричал он в неописуемом ужасе. - Быть клоуном?! Еврею! Никогда!»[2]

С Рыбинском у Аркадия Райкина было связано много воспоминаний - и приятных и неприятных. Здесь, в Летнем городском театре, или на Городской даче он вместе с родителями впервые слушал пение великого Шаляпина, здесь впервые он вместе с маленькими сестрами побывал на настоящем театральном представлении, спектакле по пьесе Эдмона Ростана «Шантеклер». Этот вечерний поход в театр окончился скандалом и

[1]Ф ф-9, oп. I, д. ЗI02, л. I79/oбopoт/ PФ ГAЯO

[2]А. Райкин "Воспоминания", СПБ, "Культ-Информ-Пресс", 1993г., с. 26-27.

поркой, поскольку этот культпоход в театр прошел без ведома родителей. Исаак Райкин в поисках детей, ворвался в кинотеатр, где проходило представление и устроил шумный скандал.

Скандалом же закончилась попытка семилетнего Аркадия показать младшим сестрам, лесопилку, "где работает папа". Дети, в конце концов, заблудились и после долгих приключений были доставлены в Рыбинск сердобольным машинистом. Аркадию еще повезло, что отец где-то задержался, а мать сына пожалела и супругу ничего не рассказала.

Дом по улице Столыпинской, где жили Райнины, не сохранился. Он стоял рядом с теперешним зданием ФСБ. Недалеко от дома в сарае местные пацаны

устроили любительский театр со сценой и декорациями. Здесь впервые Райкин сыграл роль убитого купца.

В Рыбинске Райкин впервые пошел в школу, сразу в 3-й класс. Но проучился в школе № 1 всего год, семья летом 1922 года переехала в Петербург. В Рыбинске Райкины пережили военный коммунизм и встретили первые признаки НЭПа, когда на местном базаре вдруг сразу появились горы продуктов. Появились и суррогаты и подделки. Однажды Елизавета Борисовна купила на базаре несколько фунтов сливочного масла. Когда же его дома разрезали - внутри оказалась вареная картошка. Многие сегодняшние старожилы Рыбинска помнят маленького Аркадия. Один из них, Виктор Голохвастов, о котором пишет Райкин в своих воспоминаниях, утверждает, что именно он впервые привел Аркадия в театр. Он же вспоминал, что у Райкина в Рыбинске поначалу была обидная кличка - "сопля" - из-за постоянного насморка и его мягкого, податливого характера и хныкающего голоса.

Некоторое время спустя после отъезда в Петроград, Райкина снова судьба забросит в наши края. Вместе с другими рабочими Охтинского завода он приехал в Рыбинский район бороться с кулаками.

Райкин вспоминает:

«Это было страшно. Одного из наших ребят убили. Я тогда увидел много горя. Видел, как человек был запряжен в плуг. Помню, как пришло нам указание описать церковное имущество и как вокруг церкви всю ночь гудел народ: кто-то из городских разъяснял деревенским, что религия - опиум для народа. Деревенские не возражали, но не расходились, а некоторые, посмелее, говорили, что оно, конечно, религия-опиум, а имущество все же лучше бы не описывать».[1]

О Райкине в Рыбинске до сих пор ходят легенды. Одна из них, это та, что якобы в 30-х годах он приезжал в Рыбинск еще раз, чтобы устроиться на работу в городской театр артистом. Якобы, его прослушал тогдашний режиссер театра и отказал ему, посчитав его актерские способности не значительными, не яркими.

Уже в качестве знаменитого артиста Райкин посетил Рыбинск с концертом в конце января 1967 года.

«...Я попробовал пройти путь от дома, где я жил в детстве (самого дома на бывшей Столыпинской улице я так и не нашел), до парка…обнаружил, что расстояние порядочным».[2] (расстояние до летнего театра - В.Р.).

В этом пешем путешествии по городу, Райкина сопровождал рыбинский краевед Владимир Васильевич Шпрангер. Они побывали и на том месте, где когда-то стоял дом Савиновых, в котором жили Райкины. По словам Шпрангера, этот деревянный дом сгорел.

Выступление Райкина состоялось во Дворце культуры моторостроителей (теперешний «Авиатор» - В.Р.). Перед началом концерта Аркадий Исаакович сказал буквально следующее:

[1]А. Райкин “Воспоминания", с.82

[2]А. Райкин “Воспоминания", с.35

С большим волнением ехал я в Рыбинск. Знал, что увижу все, связанное с детством. Все это вызвало невероятные чувства, множество дорогих воспоминаний. Вспомнились соседи - доктор Чиркин, Трескунов, семья Городинских, ставший после окончания академии художником Сидлин, фотокорреспондент Чертов - все они жили на этой улице. С одними так и не виделся с тех лет. С Трескуновым встречался на фронте. Сидлина и Чертова вижу в Ленинграде.

...Мне хотелось бы чаще бывать в Рыбинске...[1]

Многие евреи по мобилизации были отправлены на фронты мировой войны. Но даже по отношению к тем, кто рисковал своей жизнью в войне за Россию, законы не менялись и послабления правительство не допускало.

В этом смысле показателен случай с рядовым 8-го стрелкового полка Вениамином Залмановичем Резниковым, который «будучи на действительной службе ранен в бою под Люблином 14 августа 1914 года, находился на излечении в лазарете в Калуге» и был после излечения отправлен в Полоцк в шестимесячный отпуск. Российский солдат, пострадавший за Отечество, просит разрешить ему жить в Рыбинске, где у него есть знакомые, «а на родине у меня никого нет и никаких средств к существованию там не имею».

Но заскорузлая бюрократическая государственная машина неспособна отступить даже на йоту от законодательных догм. Рыбинские чиновники не нашли «веских оснований» для удовлетворения просьбы военнослужащего, он вынужден был отправиться в «безопасное место», в Полоцк.[2]

В марте 1917 году после февральских событий в Рыбинске возникает Комитет общественных организаций, призванный суммировать интересы разных партий и движений того времени. В него избраны евреи Фуркович, Левин М.Л., А.0. Цастров, А.И. Штейнберг, Эльцер, Штейнберг и Цастров, как пропагандисты и лекторы, работали в просветительской комиссии. От женских организаций в комитет вошла П.И. Прицкер.[3]

Как и в остальных городах империи период с 1917 по 1920 стал весьма благодатным для еврейских организаций и вообще для проявления любых инициатив в национальной, общественно-политической и культурной сферах. Пик этой активности пришелся на I9I8 год.

В начале июня 1917 года в помещении бюро польского комитета состоялось собрание представителей местных национальных организаций по обслуживанию беженцев.

На собрании присутствовали представители организаций: западнорусской - П.А. Троицкий и Пудова, польской - Грабовский, латышской - Кундзинь, литовской – Сташкевич и еврейской - Шейнкер и Каменецкий, а также представитель Совета Р. и С.Д. С.Д. Иванов.

Председатель Грабовский сообщил о том, что Рыбинский Совет получил предписание Ярославского Губернатора о прекращении с 1 июня функций объединенного комитета по оказанию помощи беженцам. По-видимому, дело в том, что подобные комитеты возникали неорганизованно и неподконтрольно местным властям.

Собрание, подчиняясь диктату властей, решило прекратить деятельность самоорганизованных комиссий и создало комиссию для приема дел в составе Грабовского, Каменецкого и Шейнкера. Как оказалось, на тот момент в кассе еврейского комитета было 1700 рублей, пожертвованных для беженцев евреев.[4]

Комитеты были упразднены, но заменить их никто не смог.

[1]г. “Рыбинская правда” № 23, 1 февраля ., с.4.

[2]Рыбинская газета № 237, 22 октября .

[3]ф. Ф- Вестник Рыбинской биржи №52, 7марта 1917г., с.3 и та же №97, 5 мая 1917г., с.3

[4]“Вестник Рыбикской биржи" № 121, 3 июня 1917г., с. 4

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВОЛЬНИЦА

Летом 1917 года во весь голос заявили о себе местные партии.

29 июня в Рыбинске прошло общее собрание членов местной организации Бунд, Участники собрания должны были выбрать делегата на предстоящую областную конференцию Бунда и представителя в местный Совет рабочих и солдатских депутатов. Делегатом избрали Э.Глейха, представителем - Карасика.[1]

В июле же проявило себя и Рыбинское бюро Еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей-Цион», которое разместилось на углу улиц Большой Казанской и Малой Казанской. [2]

Чуть ли не еженедельно проходят митинги, на которых, как, например 8 июля, выступают местные активисты и политики, разъясняющие позицию тех или иных структур, партий в отношении евреев. Надо сказать, что в той или иной степени программа любой еврейской партии того времени включала в себя национальный вопрос. Отличие было, по сути, в пропорциях, в том, какая часть программы касалась интересов еврейского порциях, в населения, в том, что явилось приоритетом программы: политические или национальные интересы электората.

Первый такой национальный митинг в Рыбинске прошел в начале июля в здании уездного Земства на Крестовой. На нем выступил член исполнительного комитета, Член Комитета общественных организаций Левин, посвятивший свое выступление Всероссийскому съезду советов и работе секции по национальному вопросу.

В начале июля началась кампания по выборам в городскую Думу. В каждом из 5 списков кандидатов были представители еврейской общины.

В 1-м списке, названным «деловым.., от отдела партии народной свободы» - провизор Вольф Давыдович 0льштейн, коммерсант Яков Абрамович Сандлер, Георгий Георгиевич Дроссель, Иосиф Иосифович Жверелло. Здесь же, кстати, были имена и таких известных далеко за пределами Рыбинска людей, как Алексей Алексеевич Золотарев («литератор») и Павел Михайлович Битюцкий («зубной врач») - оба - члены Рыбинского научного общества.

Во 2-м списке «От экономического блока объединенных Союзов домовладельцев, торгово-промышленного, биржевого общества, ремесленного и домовладельцев-арендаторов» такие известные люди, как редактор-издатель газеты «Рыбинский листок» Сергей Абрамович Овсянников, член совета торгово-промышленного союза Козьма Иосифович Смирнов, преподаватель бухгалтерии, каллиграф Василий Васильевич Наумов, получивший в 1913 году два главных приза на международной Парижской выставке и выставке в Генуе за свои каллиграфические работы.

В 3-й список от социалистического блока вошли зубной врач, член совета Рыбинского комитета общественных организаций Флигельтауб, рабочий, член президиума городского совета Мендель Лейбович Левин, заведующая очагом Эстер Яковлевна Шлейх, рабочий Цуриль Беркович Бас, рабочий Абрам Мовшевич Ром, рабочий, член городского совета Цехановский.

В этом же списке были солдат Константин Иванович Бухарин, единственный из известных рыбинских революционеров, продолжавший работать во власти в 20-х годах и сменивший позже H.С. Хрущева на посту секретаря Краснопресненского райкома партии, а также председатель союза металлистов Константин Иванович Ферапонтов, будущий военный комиссар, позже приговоренный к расстрелу за самоуправство и беззаконие.

[1]"Призыв" № 4, 2 июля 1917г, с.3-4

[2]Там же, № 9, 8 июля 1917г., с. 4

И, наконец, в 5-м, национальном списке кандидатов в гласные Думы от Еврейской национально-демократическою группы были: рыбинский общинный раввин Пинус, лесопромышленник Залман Мовша Гоз, управляющий общества "Мазут" Александр Юрьевич. Быховский, доктор медицины Исаак Вениаминович Файнельберг, доверенный русско-азиатского банка Иосаф Мовша-Зельманович Липкович и подрядчик Мейер Абрамович Лемперт.[1]

По итогам выборов в "Первую народную Рыбинскую городскую Думу" вошли: А.Я. Флигельтауб, М.Л. Левин, Э.Я. Глейх, Ц.Б. Бас, Б.Я. Пинус.[2]

Стоит только добавить, что новая Дума просуществовала недолго и не сумела себя проявить ввиду событий октября 1917 года.

В этот период в Рыбинск наезжают известные московские ораторы, лекторы. Причем местные еврейские организации различного толка словно соревнуются между собой в том, кто больше привлечет на свою сторону своих собратьев своими лозунгами, призывами, программами своих партий и движений, в общем-то, мало чем отличающимися друг от друга.

Особую активность здесь проявили представители Всеобщего еврейского рабочего союза «Бунд».

В Рыбинск приезжали «известный московский оратор Ю. Гольштейн» с лекцией «Всероссийский еврейский съезд и община» - 31 января ., с лекцией «Текущий момент и городское самоуправление» - 29 июля ., совместно с Меживицким с лекцией «Еврейская община в прошлом, настоящем и будущем» - 15 июня ., с лекцией – «Всероссийский еврейский съезд» - 30 декабря . вместе с Л. Сегаль с лекцией «Бунд и сионизм» и Шлейфер с лекцией «Еврейская община», член Московского областного комитета Бунда Киссин с лекцией «Сионизм и Всероссийский еврейский съезд» - 20 января ., член Московского областного комитета Бунда Харлам с лекцией «Брестский договор и судьба еврейского народа» - 10 мая . и лекцией, посвященной 100-летию Карла Маркса - 11 мая 1918г.

Может быть, благодаря такой активности и постоянному стремлению улавливать политическую конъюнктуру, Бунд и смог продержаться на плаву дольше большинства своих политических конкурентов?

В гости к Рыбинской организации «Еврейской социал-демократической рабочей партии "Поалей-Цион"» приезжал член ЦК партии М. Ярблюм на вечер памяти основателя партии Б. Барохова - 1 января ., член Московского комитета В. Мотылев, устроивший диспут «Программа и задачи eвpeйской социал-демократии» - 11 мая .

Местная группа Российской Сионистской организации принимала у себя члена Центрального комитета А.М. Гольдшейна с лекцией "За что мы боремся (национальная еврейская автономия, национальная еврейская школа и национальный еврейский центр в Палестине)» - 20 июня . и лекцией о Г.В. Плеханове - 28 июня 1918г. и лекцией «О всемирной еврейской нации (Брестский мир и судьба еврейского народа)» - 29 июня .

По приглашению Рыбинской организации «Цейре-Цион» сюда приезжал Выгодский с лекцией о Московской конференции «Цейре-Цион» 11 мая ., другой московский лектор М.Крупкин – I2 июня ., он же по проблеме выборов в общину -17 мая 1918г., и с лекцией «О Палестине» 19 апреля 1919г.

[1]"Призыв" № 24, 27 июля 1917г., с. 3

[2]Там же, № 34, 8 августа 1917г., с. 3

Поначалу лекции, митинги рыбинские евреи устраивали в синагоге вновь построенной на углу ул. Пушкинской и Мологской. Пока группа евреев Рыбинска не обратилась в местную полицию «с просьбой воспретить на будущее время устройство митингов и всяких вообще собраний в еврейской синагоге, как месте предназначенном исключительно для молитв». При этом заявители указали на возможное место проведения митингов - во дворе синагоги на Мологской улице.

Ходатайство группы евреев было удовлетворено начальником милиции, который издал соответствующее распоряжение о недопущении впредь митингов и собраний в синагоге.[1]

С 17 года гласно, открыто начинают работать в Рыбинске разного рода еврейские образовательные, учебные заведения, до того бывшие семейными, полулегальными. Этому периоду был вообще присущ небывалый энтузиазм и вполне понятный оптимизм в отношении будущeгo устройства жизни. Taк, к примеру, педагогический совет Рыбинского еврейского училища, сообщая 30 июля о том, что «с настоящего учебного года занятия в училище начнутся при полном комплекте учителей, от недостатка которых страдал ход занятия в училище в течение прошлого учебного года», в конце делает такую приписку:

«Педсовет считает нужным присовокупить, что благодаря изменившимся условиям нашей государственной жизни, надеемся иметь возможность расширить программу преподавания как еврейских предметов, так и общеобразовательных, причем, программу последних уравнять с программой прогимназии».[2]

В декабре 1917 года инициативная группа рыбинских евреев объявила об организации «еврейских вечерних курсов для лиц обоего пола, начиная с 16-леткего возраста». На курсах предполагалось преподавать элементарные знания по предметам: «Еврейский язык», «Древне-еврейский язык», «Русский язык», «Арифметика». По желанию слушателей предполагалось преподавать и другие предметы. В составе инициативной группы были уже известные люди: И.М. Шейнкер, Л.Х. Сегаль, Х. Цукерман.[3]

Некоторое время спустя на непродолжительное время открылись «Вечерние курсы для трудящихся евреев» на родном языке.[4]

Kaк уже говорилось, рыбинские еврейские политические организации партии, такие как «Бунд», «Поалей-Цион», «Сионистская организация», «Объединенная еврейская социалистическая партия» вольно или невольно должны будут вступать в соперничество, раскалывая еврейскую общину на группы и группки.

Хотя рано или поздно, та или другая партия под влиянием своего электората вынуждена была решать коренный вопрос для всех евреев – проблему национального самосознания, самоидентификации, будущей судьбы евреев, обретения своей земли своего государства. Союз с интернационалистами большевиками был лишь временной, лишь тактической уступкой. Но внешне партии боролись между co6oй не на шутку.

4 августа 1917 года газета «Призыв» поместила следующую заметку под названием «Резолюция партии "Поалей-Цион"»:

«Ниже, исключая полемический с партией "БУНД" элемент, печатаем резолюцию, принятую партией на общем собрании 1 августа: "Члены Рыбинской-Еврейской социал-демократической рабочей партии "Поалей-Цион" на общем собрании 1-го августа с.г. вынесли единогласно следующую резолюцию:

Сознавая, что ввиду организованности буржуазии, требуется сплочение всех демократических сил города, мы всеми мерами старались вступить в ряды социалистического блока.

[1]“Призыв” № 34, 8 августа ., стр. 3

[2]“Призыв”, № 27, 30 июля 1917г., с.2

[3]Там же, № 141, 20 декабря 1917г., c.2

[4]“Известия Рыбинского совета”, № 48, 2 марта ., с. 4.

е вступив в социалистический блок, мы, тем не менее, призываем всех членов нашей партии, в частности, и всех граждан евреев в общем голосовать исключительно за список социалистического блока № 3, кандидаты которого без сомнения всегда будут отстаивать как интересы трудящихся, так и национальных меньшинств».[1]

В последующем не раз представители еврейских политических организаций Рыбинска предпринимали попытки объединиться, то в рамках социал-демократического движения, то в рамках национального движении, но эти попытки всякий раз оканчивались неудачей. Верх брали и личные амбиции лидеров и несовпадение идей и программ, лишний раз доказывающих, что невозможно соединить воедино интересы угнетенной нации с интересами интернационалистов-большевиков.

В начале января 1918 года в Рыбинске прошли выборы от Ярославского избирательного округа на Всероссийский еврейский съезд. В список кандидатoв были включены:

№2. Объединенная Еврейская социалистическая рабочая партия /СС и ЕС/:

1.Слоним ; 2. Вейцман Шауэль Евзеров; 3.Лойтер Эфроан Борухов; 4. Гутман Хаим Лейбов; 5. Якубсон Лазарь Ильич; 6. Рабинов Яков Эльэвич; 7. Каулин Симон Яковлев.

№5. Российская социал-демократическая рабочая партия “Всеобщий еврейский союз "Бунд":

I. Гольдштейн Юлиюс;. 2. Фишкин Лейб Абрамов; 3. Видерман Бася Товиевна; 4. Фальк-Сегаль Лейб; 5. Шлейфер Илья Иосифов.

№ 6. Сионистская организация:

I. Найдин И.И.; 2. Бухмиль Овшин-Ешиль Шмулев; 3. Бергер Беньямин Львович; 4. Дунтов Израиль; 5. Флексер Яков; 6. Гоз Шнеур-Залман; 7. Стрилевер Абрам; 8. Шнейдерман Баньямин Гиршев.

№ 7. Еврейская социал-демократическая рабочая партия "Поалей Цион":

I. Кинервассер Иосиф Моисей; 2. Шульман Самуил Гершев; 3. Исаакович; 4. Рабинович Давид, Вульфович; 5. Цукерман Xaим Матеусович,; 6. Казарновский; 7. Шейтельман Арон Зальман.[2]

От Рыбинска в эти списки попали 2-3 человека, остальные в основном из Ярославля.

Выборы на съезд проходили в здании молельни. В них могли принять участие евреи, достигшие 20-летнего возраста.

Еще задолго до самих выборов местные партии развернули широкую агитацию, призывающую отдать голоса той или другой партии. От партии «Бунд» особую активность проявлял соредактор газеты «Призыв» Яков Ром, в «Поалей Цион» - один из местных членов Северо-Западного областного комитета. Наименее активными при этом были представители сионистской организации, главный упор в своей агитации делая на еврейской национальной теме.

Выборы несколько раз переносились, а когда в аврале они все-таки, состоялись, их результаты оказались во многом неожиданными.

В Рыбинске в голосовании приняли участие 1802 человека или около 50% всех зарегистрировавшихся.

[1]"Призыв" №31, 4 августа ., с. 3

[2]"Призыв" № 10, 14 января 1918г., с. 2.

Больше всех голосов получила «Сионистская организация» - 509, далее шли – «Бунд» – 214, «Поалей-Цион» - 113 голосов и Объединенная еврейская социалистическая партия - 4 голоса. 2 голоса были признаны недействительными.[1]

Похоже, еврейское население Рыбинска, впрочем, как и всей России, мало было увлечено идеями всеобщего мирового братства рабочих и крестьян, а доверяло свои голоса прагматикам и реалистам из Сионистской организации.

В августе 1917 года резко обострилась проблема с беженцами, так, что уполномоченный Центрального комитета помощи жертвам войны - евреям вынужден был просить председателя бывшего состава Рыбинского еврейского комитета “принять на себя труд раздачи продовольственного и квартирного пайка беженцам евреям”. А новый комитет вступил в свои обязанности только в октябре. Комитет начал свою работу с того, что обратился к жителям города-евреям с просьбой – «откликнуться на помощь благому делу».[2]

Продолжала свою работу в новых условиях синагога. В газетах того времени можно часто встретить объявления правления молельни, обращенные к прихожанам, в которых содержалась просьба «поспешить уплатить деньги за пользование меcтaми». И напоминание, что не уплатившие денег.., «лишатся права на места».

На страницах газеты разворачивается пусть недолгая, но горячая и содержательная дискуссия на темы межнациональных отношений. Один из авторов «Призыва», Любовь Брасловская в декабрьском номере, в статье «Логическое понятие "свободы" и "свободы совести"» пишет: «Каждый имеет право иметь свою веру и отправлять беспрепятственно обряды того вероисповедания, к которому принадлежит по совести, по разумению. Нельзя силой заставлять другого отказаться от своего вероисповедания, включать его против его воли в чужие вероисповедные общины, как это делали католики с помощью крестоносцев с нашими предками, как это делали другие, насильно перекрещивая».[3]

6 октября с помпой отметил свой 20-летний юбилей Бунд. Большой концерт-митинг в городском театре, заздравные статьи в местной прессе, многочисленные поздравления от «братьев» из других политически близких пapтий.

Один из авторов писал в юбилейной статье:

«"Бунд" это социал-демократическая организация еврейского пролетариата, входящая в состав РСДРП. Евреи социалисты были во всем мире. Всем известны имена К. Маркса, Лассаля. Но еврейское рабочее движение впервые началось в России. Здесь впервые еврейская рабочая мacca, организованная Бундом, стала носительницей социализма.

Под влиянием еврейского рабочего движения в России (в Литве, Белоруссии и Польше, а затем на Украине) началось такое же движение в Галиции и Америке.

Только в этих странах имеется компактная еврейская масса, поэтому здесь приходится говорить не об отдельных евреях-социалистах, а о еврейском социалистическом рабочем движении. Вряд ли рабочее движение какого-либо иного народа подвергалось таким жестоким преследованиям со стороны правительства, как еврейское.

Бунд - пишет автор – всегда подвергался обстрелу с 2-х сторон: со стороны правительства, которое своими филерами и провокаторами наводнило западный край и со стороны буржуазии, которая смотрела на Бунд, как на организацию, которая раскалывает еврейские народ, не позволяет ему выступать солидарно и вечно зовет к классовой борьбе, которая, революционизируя еврейский пролетариат, ставит весь народ в подозрение у правительства и оправдывает в глазах темной массы все ограничения, все издевательства, которым правительство подвергало евреев».

[1] «Пpизыв», №25, 14 февраля 1918г., с.2

[2] «Пpизыв», № 94, 20 октября ., с.3

[3] «Призыв» № 144, 28 декабря 1917г., с. 3

Как бы ни хотели функционеры «Бунда», но многое, то что вменялось в вину «Бунду» «буржуазией» было справедливым. Как и по отношению к «Поалей-Цион» и другим подобным партиям социалистического типа.

Но справедливость подобных упреков смогла доказать тем же бундовцам только история. Хотя и в тот период времени были мудрые люди, которые, хорошо помня весь горький опыт еврейского народа, предостерегали чересчур горячие головы от революционного соблазна.

Как известно революционные события I917 года вызвали небывалые еврейские погромы на Украине. Поэтому в I918 году одесские раввины предали анафеме Троцкого. Во время погромов на Украине к Троцкому привел московский раввин Я.Мазе и сказал примерно следующее:

-Все эти погромы происходят из-за вас. Народ связывает с вами и с евреями продразверстки и продналог.

-Ну и что? - ответил на это Троцкий-Бронштейн. - Еврейский вопрос исчезнет после мировой революции.

- Революции делают Троцкие, а расплачиваются за это Бронштейны - заметил мудрый раввин.[1]

всегда гордился своим происхождением, своей национальностью и в детстве, если кто-то пытался оскорбить меня, обиды не прощал.

СОБЛАЗН РЕВОЛЮЦИИ

Вооруженный захват власти большевиками в 17-м году осудили все еврейские партии и организации. В этом момент отчетливо стал виден гибельный путь, которым идут большевики, увлекая за собой темные массы.

В ноябре 1917 года в городской газете одно за другим появились сообщения о позициях еврейских партий по отношению к произошедшим событиям:

«Партийный съезд Бунда предполагался еще в сентябре, в связи с разразившимися политическими событиями, откладывался на неопределенное время. Вчера открылось совместное заседание ЦК Бунда с представителями областных и местных комитетов по вопросам текущего момента.

По вопросу о согласии с большинством с целью создания однородной социалистической власти, ЦК Бунда всецело присоединяется к точке зрения ЦК РСДРП (меньшевиков)».[2]

«Рыбинский комитет партии "Поалей-Цион" призывает всех членов и сочувствующие партии, а равно всех граждан евреев г. Рыбинска на выборах в Учредительное собрание голосовать за список № 4, в который входят интернационалисты-меньшевики.[3]

А уже 19 января в местной прессе появляются «Резолюции, принятые на собрании Рыбинской организации Бунда 17 января», документ, который прямо и недвусмысленно говорит о самостоятельности позиции «Бунда» (во всяком случае, его Рыбинской организации) в текущих событиях:

1/ Переживаемая нами диктатура пролетариата создает иллюзию, будто сейчас в России возможна социалистическая революция.

2/ Состояние хозяйства в России, слабость пролетариата являющегося лишь незначительным меньшинством населения, культурная отсталость широких слоев населения - все это предстает большим препятствием для осуществления социализма.

[1] «Призыв», №80, 4 октября 1917г., с. 3

[2] «Призыв» № 112, 10 ноября 1917r., с. 3

[3] Там же, № 114, 12 ноябри 1917г., с. 3

3/ Продолжающаяся гражданская война и социальные опыты, окончательно разрушающие хозяйство страны, подорвут силы демократии и приедут к тому, что с разочарованием трудовых масс в революции и с потерей советами своего влияния, власть попадет в руки контрреволюции.

4/ Для того, чтобы сохранить влияние советов и спасти революцию, необходимо немедленное образование однородного социального министерства от большевиков до н.с. включительно, а власть д. б. передана Учредительному собранию пока еще не поздно.

5/ Мы твердо убеждены в том, что полномочное Учредительное Собрание, выражая волю всероссийской демократии и всецело поддерживающее его, в полной мере осуществит задания, выдвинутые Великой Российской революцией.

6/ Мы должны принять активное участие в советах и во всех революционных организациях, ведя одновременно агитацию среди рабочего класса за однородное социалистическое министерство и за Учредительное Собрание.

Мы приветствуем первые признаки европейской революции, которая поможет Российской революции выйти из того тяжелого положения, в котором она находится сейчас».[1]

26 января на объединенном собрании Рыбинских организаций РСД, Бунда, латышской СДРП была принята резолюция еще жестче, беспощаднее и реалистичнее обрисовывающая трагизм положения “партий-попутчиков”, как их позже назовут большевики.

«1/ За последние месяцы революции намечается все более усиливающаяся изоляция рабочего класса. Вместо подлинной диктатуры пролетариата намечается диктатура части рабочего класса, поддерживаемого сравнительно небольшой частью мелко-буржуазных крестьян и армией, совершенно лишенной классового лица.

2/ Неминуемо наметившееся расхождение между пролетариатом и крестьянством должно произойти уже в ближайшее время из-за коренной разницы задач обоих классов, В ближайшем будущем проявится полная несовместимость задач рабочего класса и собственнических тенденций мелкой буржуазии в лице хотя бы крайнего левого крестьянства.

3/ Вследствие происходящей в настоящее время демобилизации Армии, революционный пролетариат лишается ее поддержки, будучи предоставлен самому себе лицом к лицу с громадными задачами, которые выдвинуты русской революцией, должен будет капитулировать перед реакцией.

4/ Одновременно с уходом из революционного авангарда одного слоя населения за другим, наблюдается рост требований, предъявляемых революцией за пределы достижимого при нынешних условиях капиталистического производства.

5/ Это несоответствие между силами и задачами революции подготавливает в будущем почву для полного ее поражения и в настоящем заставляет власть прибегать к террору и насилию, как способу управления страной.

6/ Далее это несоответствие толкает революционное строительство новой республики на неправильные пути: усиливает разруху, создает Гражданскую войну.

7/ Вызванное этим ослабление республики, как государства, дает богатую пищу почву для уничтожения органической связи между ее частями и пышного расцвета сепаратистских, националистических тенденций.[2]

[1]«Призыв» № 14, 19 января 1917г., с. 4

[2]«Призыв» № 20, 20 января 1918г., с. 3

Особенность революционного Рыбинска периода 1917 и начала 1918 года даже на фоне революционного Петрограда и других "передовых" в этом смысле городов состояла в том, что здесь в это время не на словах, а на деле существовало равновесие политических сил. Рыбинск в буквальном смысле слова был захвачен сначала 26 января петроградскими матросами, прибывшими по приглашению недееспособной организации рыбинских большевиков, а в марте - дезертирами из 12-й армии. И 1918-й год стал для Рыбинска переломным - он стремительно двинулся по пути большевизации и советизации.

В январе-феврале 1918 года прошли выборы в Рыбинскую еврейскую общину.

В середине февраля петроградские матросы отправили в отставку одного из редакторов газеты «Призыв», меньшевика Якова Рома. Вообще-то идеологию главного СМИ города строила коллективная редакция. Вторым редактором был Константин Иванович Бухарин, большевик. Но козлом отпущения сделали Рома. Газету переименовали в «Известия Рыбинского Совета рабочих, солдатских и красноармейских депутатов».

Сама процедура увольнения бывшего редактора была обставлена солидно, но, по сути, была фарсом.

В том самом № 26, когда «Призыв» поменял название и редактора, появилось письмо Я.М. Рома:

«Уважаемые товарищи!

Постановлением общего собрания Советов рабочих и солдатских депутатов газета "Призыв" переименована в "Известия Рыбинского совета рабочих и солдатских депутатов".

Так как она уже не является органом совета профсоюзов, я, как представитель последнего, принужден сложить с себя обязанности редактора.

С товарищеским приветом Я.М. Ром.»[1]

Но к марту стало понятно, что причины ухода Рома скорее не профессиональные, а идеологические. На одном из собраний Ром выступил

"с обличением советской власти, требовал призвать к ответу большевиков, ответственных за террор, направленный не только против буржуазии, но и против социалистов".2/

Надо было иметь большое мужество, чтобы в тех условиях так дразнить воинственных балтийских матросов, подпиравших большевиков винтовками и наганами.

БРАТ НА БРАТА

Судьбы некоторых исторических личностей отражают и выражают эпоху, трагизм народов, вовлеченных в братоубийственную бойню, точнее, вернее, чем цифры и факты, усилия ученых-исследователей.

Кульминация истории, о которой мы хотим рассказать, пришлась на конец марта 1918 года. Ее эхо докатилось до Москвы и попало на страницы газеты «Новое Слово».

В статье «Искосол XII», помещенной в 39-м ее номере от 27-марта 1918 года, корреспондент из Рыбинска сообщал о том, что во время слушания очередного дела в Ревтрибунале один из членов президиума армейского комитета ХП армии, эвакуировавшейся в Рыбинск, сделал несколько выстрелов в обвинителя трибунала.

Рыбинская газета «Известия Рыбинского Совета», сославшись на эту статью «Нового Слова», назвала ее провокаторской, а корреспондента «желтым корреспондентом» по принципу «не трожь наших». Да, стрельба была, но никаких компрометирующих данных на членов Президиума Искосола ХII[2] нет, и вообще, ХII-я армия – это «доблестно-революционная армия».[3] И только в апреле 1918 года стали известны некоторые детали событий марта 1918 года.[4]

[1] «Известия Рыбинского совета» №26, 15 февраля 1918г., с.3

[2]Исполнительный комитет советов солдатских депутатов

[3]"Известия Рыбинского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов" № 61, 31 марта ., с. 4

[4] Там же. № 74, 16 апреля-1918г., с.3.

3 апреля Военно-Революционный трибунал. рассмотрел дело по обвинению бывшего товарища председателя Искосола XII Ю.А. Шимелиовича «в покушении на убийство посредством троекратных револьверных выстрелов Прокурора Военно-революционного трибунала тов. С.М. Нахимсона, бывшего председателя Комитета ХII-й армии».

Шимелиовичу предъявлено также обвинение в «оскорблении достоинства и нарушении авторитета одного из лучших завоеваний Пролетарско-Крестьянской революции - Военно-Революционного Трибунала».[1]

Подробности, случившегося в марте 1918 года сообщает Н.Н. Тугаринов[2] в письме к Дмитрию Бухарину, брату Константину Ивановича Бухарина, председателя. Рыбинского исполкома в 19 году, сменившего Н.С. Хрущева на посту секретаря Краснопресненского райкома партии Москвы. Письмо это написано 20 января 1970 года:

«В начале 18-го года состоялся суд над двумя солдатами ХII-й армии. Помнится, инкриминировалась им незаконная продажа армейских лошадей.

Суд состоял из работников Искосола. Обвинял Нахимсон, защитником был Шмульович (так в тексте - В.Р.). Дело слушалось в большом помещении бывшего дома Земства. 2/ Зал был переполнен солдатами и рабочими.

Не буду описывать процедуры суда до выступления обвинителя. Т. Нахимсон выступил очень решительно и в заключение потребовал "высшее меры".

Но едва он произнес эти слова, как среди напряженной тишины стукнул короткий пистолетный выстрел.

Члены состава суда, как люди военные, привычно залегли на полу.

Выстрелил защитник Шмульович, сидевший на подоконнике несколько позади судей. Выстрелив, он потерял сознание и медленно скатился с подоконника. Никто не понял, в кого он стрелял, или во что.

Присутствующим по примеру суда падать было нельзя из-за тесноты, но над головами их мгновенно поднялись десятки рук с зажатыми пистолетами и гранатами (время было строгое), но паники не возникло. Решительный голос Тюкова 3/ в критический момент отрезвил присутствующих и зал стал быстро пустеть.

Суд был прерван и не возобновлялся поздней. Таким необычным способом защитник завершил разбирательство дела.

На другой день Шмульович исчез из Рыбинска. Был он, помнится, правым эсером. В кого он стрелял и стрелял ли он в кого-нибудь - осталось неясным».

История эта начиналась далеко от Рыбинска на фронтах Первой мировой войны, в ХII-й армии Северного фронта, занимавшей правый фланг.

ХII-я армия была сильным звеном вооруженных сил страны в борьбе с наступающими немецкими войсками. По указанию Ленина для большевизации и разложения армии, туда были направлены такие опытные агитаторы-пропагандисты, как Карл Юлий Христианович Данишевский[3] и Нахимсон /Спектатор/. Никто из тогдашних командиров армии и ее подразделений не знал и отдавал отчета, насколько талантлив и опасен был этот человек для царской армии, терпящей поражение

поражением.

[1] «Известия Рыбинского совета», 31 марта 1918г., с. 4.

[2] Н.Н. Тугаринов (I888-1976) - один из организаторов Рыбинской группы РСДРП, боевик, комиссар банка в 1917-18гг. Арестовывался и при царе и при Советской власти.

[3]Данишевский К.Ю.Х. /I884-I938/, латыш, участник революции, сотрудник "Окопной правды” /редактором ее был С.М. Нахимсон/. Репрессирован в .

Вот его краткая биография: родился в 1985 году, с 1902 года - член «Бунда», затем член РСДРП (меньшевиков). В 1905 году один из руководителей Либавской революционной организации. За подготовку восстания гарнизона заочно приговорен к смертной казни. В 1907 году избран делегатом на 5-й (лондонский) съезд РСДРП.

В эмиграции в Швейцарии в I908 году поступил учиться в Бернский университет и получил диплом доктора философских наук.

В 1912 году вернулся в Россию, работал в газете «Звезда», «Правда». Под одним данным[1] в 1912 становится большевиком, по другим[2] еще в январе 1918 года был меньшевиком. Псевдонимы этих лет – «Спектатор», «Михальчи». С 1915 года в армии, прапорщик. В начале 1917 года за революционную агитацию предан военно-полевому суду.

После июльских событий один из руководителей РСДРП 12-й армии, редактор газеты. «Окопная правда» (потом «Окопный набат») и комиссар латышских стрелков. В октябре 1917 года - член Военно-революционного комитета 12-й армии. 14 ноября избран председателем исполкома Совета солдатских депутатов. (Искосол) и комиссаром 12-й армии.

С ноября . по январь . во многом благодаря его усилиям 12-я армия превратилась в неуправляемую толпу дезертиров. Генерал Гоппер именно Нахимсона и Данишевского обвинил в предательстве и сдаче Риги немцам в авгуре 1917 года. Сдачи Риги и предательства ему не простили и коллеги-офицеры. И когда в июле 1918 года его расстреливали в одном из дворов Ярославля, кто-то из стрелявших (Никитин -?) сказал: «Это тебе за 12-ю армию».[3]

Что же касается Юлиуса Абрамовича Шимелиовича, то о нем мы знаем только в связи с событиями в Рыбинске. Об этом чуть впереди.

В декабре 1917 года Нахимсон еще состоит в должности Председателя Искосола 12-й армии. Товарищем председателя в этот период был как раз Юлиус Шимелиович.

Неизвестно почему, но в январе I9I8 года Нахимсон оказывается в Рыбинске, причем один, без армии, без коллег по оружию. Может быть, он должен был подготовить эвакуацию позорно оставившей позицию 12-й армии? А может быть, он прибыл сюда к родственникам? Известно, но данным городского управления I88I года в Рыбинске жила семья Давида Нахимсона, работавшего машинистом железной дороги, имевшего жену и дочь.[4]

А может быть, он просто бежал, опасаясь расправы?

Известно также, что 7-14 января 1918 года он участвовал в 1-м всероссийском съезде профсоюзов в Петрограде и как меньшевик под псевдонимом М. Спектатор был избран кандидатом в члены Исполкома ВЦСПС.[5]

Так или иначе, но Нахимсон появился в Рыбинске за три месяца до прибытия сюда Искосола XII и остатков 12-й армии.

И в начале 1918 года в местной газете «Призыв» одна за другой появляются целый ряд статей, подписанных «Спектатор»: «Экономическое положение России и задачи профсоюзов» (к 1-му съезду профсоюзов), «К вопросу о демобилизации промышленных сил», «Исторические параллели» и др.

[1]Великая Октябрьская социалистическая революция (энциклопедия), М. Советская энциклопедия, ., стр. 329.

[2]Политические деятели России, (биографический словарь), М., БРЭ, . с.404

[3]Латышские стрелки в Октябрьской революции, Рига, История латышских стрелков (1915-1920), Рига, Зинатне, 1972г. Гражданская война и военная интервенция в СССР, М., Сов. энциклопедия, 1967, с, 392.

[4]ф. ф-8, оп.1, д.642, л.12 РФ ГАЯО.

[5] Пoлитичecкиe деятели России (биогр. словарь), М., БРЭ, I993 г., с. 404

Надо прямо сказать, что это были теоретически сильные статьи, свидетельствовавшие о незаурядном таланте автора, его солидной экономический, исторической и политической подготовленности; прекрасном знании им деталей калейдоскопически меняющейся действительности, умении предвидеть изменения направления векторов этих перемен. Одним словом, С.М. Нахимсон – фигура исторического масштаба. Можно только догадываться каких ступеней служебной лестницы он достиг бы в советское время, не прервись его жизнь в июле 1918 года. Хотя тот факт, что он был в свое время бундовцем и меньшевиком, мог сослужить ему недобрую службу. Таких примеров мы знаем немало.

Что касается его душевных личных качеств, то мы можем утверждать, что он не был той цельной и целеустремленной личностью, какой его представляли советские источники. Отнюдь, это была рефлектирующая, мятущаяся душа, ищущая и бури и покоя разом. Способный влиять на других силой своего характера, своего мощного интеллекта, он сам, тем не менее, был подвержен влиянию обстоятельств и воздействию других соратников-революционеров, занимающих более высокие посты в партии. Он не был ни самостоятелен, ни оригинален.

В марте 1918 года общественно-политическая ситуация в Рыбинске резко обостряется. Сюда прибыла 12-я армия Северного фронта. В газете «Известия Рыбинского совета» (бывший «Призыв»), которая стала откровенно пробольшевистской после ухода из нее меньшевика Якова Рома, появляется объявление:

«Искосол XII прибыл в Рыбинск. Приказываем всем воинским частям XII армии прислать немедленно представителей Искосол (помещение "Эрмитажа")[1] для получения инструкций о pacфopмировании частей и сдачи казенного имущества.

Товарищ председателя Искосол ХII Шимелиович».[2]

И только 12 марта в городской газете появляется текст приказа председателя Искосола Семена Нахимсона о роспуске людского состава ХII-й армии с уведомлением, что «довольствие будет отпускаться только на такое количество людей, которое демобилизационной комиссией Искосола будет признано необходимым для окончательной ликвидации дел».

Судя по всему, в XII-й армии шла подспудная борьба между ее новыми руководителями, которая, в конце концов, должна была выйти наружу.

В 20-х числах в городских газетах появились сообщения о том, что в помещении биржи состоится публичное заседание местного Военно-революционного трибунала по делу об арестованных членах армейского Исполнительного комитета XII-й армии Н.Я. Полянского и А.Е. Добротворского. Важно подчеркнуть, что сам трибунал был учрежден по инициативе Нахимсона и судьями в нем были поначалу военнослужащие из XII-й армии. О самом суде, окончившемся ничем, мы уже рассказали.

В начале апреля в местной газете появляется "Открытое письмо бывшему Искосолу XII" Семена Михайловича Нахимсона:

«Ввиду того что:

1) После известной телеграммы Управления Северного фронта (о ликвидации царской армии - В.Р.), само существование Искосола ХII, как такового, является незаконным и самозванным.

2) Что члены президиума Искосола ХII Тракман (секретарь Искосола - В.Р.) и уже получившие раз отставку, но тем не менее до сих пор не ушедшие из президиума гг. Матузков и Денисенко своими позорными действиями в связи с делом Ю.А. Шимумовича (Шимелиовича - В. Р.) компрометируют то учреждение, в котором находятся.

[1] «Эрмитаж» - гостиница на ул. Крестовой.

[2] «Известия Рыбинского совета», № 42, 7 марта I918 г. с. 1

3) Что до сих пор эти господа еще не исключены из бывшего Искосола XII, а теперь комиссии по ликвидации - я, будучи избран в Исполнительный комитет Рыбинского Совета.., считаю себя вправе не дожидаться до конца ликвидационной, армейской работы, отказаться от звания Председателя Искосола XII, Военного комиссара XII армии, члена коллегии по Управлению XII армии, так и вообще члена Искосола.

По категорическому желанию специальной делегации Исполкома всех латышских стрелковых полков я с радостью остаюсь комиссаром названных полков и в ближайшее время отправляюсь к красным бойцам Латвии для дальнейшей революционной работы».[1]

Позже окажется, что это публичное заявление было скорее эмоциональным выплеском, чем свидетельством осознанного выбора. Нахимсон остался в Рыбинске.

Но дело “Нахимсона" продолжало набирать обороты.

4 апреля в местной печати появляется обращение членов Президиума Искосола ХII-й армии:

"Исполнительный комитет Советов солдатских депутатов 12-й армии извещает все войсковые части 12 армии, всех революционных граждан г. Рыбинска, что состоящий ныне в Исполкоме Рыбинского Совдепа Рыбинска и уезда С.М. Нахимсон постановлением общего собрания Искосола ХII от 22 марта . устранен от всех занимаемых им ответственных должностей.

Заявление С. НАХИМСОНА (его письмо в «Известиях» от 2-го апреля, что он сам добровольно (?) слагает свои полномочия, является и неверными запоздалым»).

Читатель газеты тех лет, еще не привыкший к новому эзопову языку «правдивой» советской прессы, никак не мог понять, о чем, собственно идет речь в этих постоянных публикациях на тему ХII-й армии и ее представителей.

А публикации, полные полупризнаний, полунамеков, продолжались.

В номере газеты за 7 апреля вдруг появляется извещение на имя С.М. Нахимсона: «Редакция воздерживается от помещения ваших статей».

А чуть раньше на чрезвычайном заседании Совета меньшевики предпринимают попытку поставить в повестку дня вопрос о полномочиях члена Совета Нахимсона. Но под явным и грубым нажимом члена ЦК большевистское партии Матвея Константиновича Муранова, куратора большевистской организации Рыбинска в тот период, голосование заканчивается победой пробольшевистски настроенного Совета, и меньшевики вынуждены покинуть его заседание.

В этот же период в газете публикуется сообщение, что

«по обвинению председателя Искосола XII тов. Нахимсона в настоящее время ведётся расследование комиссией с участием члена ЦК партии Центрального исполкома Муранова, и пока обвинения не доказано, Нахимсон остается работником партии и ведет ту работу, которая поручена ему партией».[2]

Только нужно уточнить, что в 1918 году Муранов не был членом ЦК, а был всего лишь работником аппарата ЦК.

13 апреля состоялся трибунал над Шимелиовичем. Обвиняемый признал свою вину. Были допрошены всего 2 свидетеля: Завесов и Матусков. Сам Шимелиович просил правильно понять его, что дело вовсе не в наказании, не в каре той или иной. Он выразил надежду, что революционный трибунал – “это высшее революционное судилище”, рассмотрит дело не сквозь призму формальных законов, а понимания душевных переживаний революционера.

Потерпевший,

«как частный обвинитель, анализирует душевное состояние т. Шимулиовича (так в тексте) вообще, а в особенности за день, в день и на самом заседании трибунала. Оратор, вспоминая целый ряд фактов и в жизни и деятельности Шимулиовича, рисующих эго как крайне-крайне нервного человека и слабой воли и давая общую характеристику стрелявшего, приходит к выводу о необходимости оправдать обвиняемого. Всякое тюремное наказание, или любая иная уголовная кара окончательно погубит обвиняемого»

[1] «Известия Рыбинского совета», № 62, 2 апреля 1918г., с. 3.

[2] Известия, № 68, 5 апреля 1918г., стр. 3

Председатель трибунала Рынкевич ставит вопрос прямо:

- «Прощает ли потерпевший товарищ Нахимсон обвиняемого?

- Да, конечно да! - торопливо отвечает потерпевший, - я уже через минуту после выстрелов Шимулиовича простил обвиняемому. Я уверен, что в душе Шимулиович сожалеет и страдает о случившемся.

По постановлению Военно-революционного трибунала Ю.А. Шимулиовичу за стрельбу в народном учреждении во время суда выносится порицание. Как человек душевно-неуравновешенный, Шимулиович устраняется в течение 3-х месяцев от какого-либо ответственного поста».[1]

Можно только догадываться об истинной подоплеке, событий, происходивших за стенами трибунала, но помимо постоянно перевираемой фамилии Шимелиовича, обращают на себя следующие моменты:

- только что Нахимсон требовал расстрела для двух военнослужащих, продавших лошадей и готов простить человека, покушавшегося на убийство.

- напуганный выстрелом Шимелиовича трибунал, не только отложил рассмотрение дела, но и вообще больше не собирался по этому поводу.

- Нахимсон говорит о том, что он уже через минуту простил Шимелиовича, но это неправда, об этом говорит обращение Нахимсона, цитированное нами.

- похоже, что покончить с этим делом миром присоветовал ему Муранов, поскольку еще 10 дней назад Нахимсон был настроен иначе.

Только 10 апреля проясняется одна из подоплек конфликта в Искосоле ХII-й армии. Рыбинская газета «Известия Совета» помещает заметку под названием «Дело тов. С.М. Нахимсона»:

Следственная комиссия при Рыбинском революционном трибунале рассмотрев дело по обвинению С.М. Нахимсона, бывшим Искосолом XII в присвоении денег в размере 10 тыс. рублей из армейских сумм и исходя из документальных данных всего следственного материала и доводов членов Искосола XII, зафиксированных в многочисленных протоколах фракционных и общих заседаний последнего, которыми не устанавливается факт не только какого бы то ни было преступления, но даже и намерения к оному, - следственная комиссия при Рыбинском революционном трибунале находит невозможным какое бы то ни было построение обвинительного акта по сему делу, но останется недочет 10 тыс. рублей, полученных Баньковским из Народного Комиссариата по военных делам, ввиду чего следственная комиссия при Рыбинском революционном трибунале постановляет:

Дело прекратить и всецело реабилитировать незапятнанную революционную честь товарища С.М. Нахимсона от каких бы то ни было злостных клеветнических нападков, что является конечным результатом процесса – следствия по этому делу, и обязать т. С.М. Нахимсона, как председателя Искосола ХII и ридически ответственного за все получаемые суммы, как Искосолом ХII, так и в частности Баньковским, озаботится в двухнедельный срок (конец срока - 24 апреля- с.г.) внести названную сумму денег в кассу трибунала.

А 18 мая в местной газете появляется статья, призванная подвести черту под «делом Нахимсона». Она так и называлась «Финал "дела" С.М. Нахимсона». Статья подписана «бывшим товарищем Председателя Искосола XII B.C. Денисенко», как он сам себя представляет.

[1]Известия Совета, № 73, 13 апреля .

Сославшись на предыдущую, публикацию в газете и текст постановления следственной комиссии, он пишет:

«Прямо бьющее в глаза противоречие... объясняется только тем, что самый главный и важный свидетель по делу, сотрудник Искосола ХII Баньковский не мог быть допрошен следственной комиссией в процессе следствия по делу Нахимсона, вследствие отсутствия и неизвестности его местонахождения.

Поскольку же с прибытием Баньковского в Рыбинск следственной комиссии удалось допросить его и таким путем добыть позже совершенно видоизменяющие картину деда данные, а именно, во-первых, что все ассигнованные 12-й армии деньги в сумме 51 тыс. рублей получены Баньковским по доверенности и поручению т. Нахимсона, во-вторых, что Баньковским не представлено казначея Искосола ни одной расписки Нахимсона, а именно, в получении от него, Баньковского, каких бы то ни было денег вообще и 51000 в частности, на основании вышеизложенного Рыбинский революционный трибунал пересмотрев в связи с обнаружением новых обстоятельств дело Нахимсона, постановил:

Признать Баньковского юридически, морально и фактически ответственным за недостающие 10000 рублей и отменить последний пункт постановления следственной комиссии, по которому т. Нахимсон, как председатель Искосол ХII, на чье имя, была получена ассигнация от Комиссариата по военным делам, является юридически ответственным за все суммы армии.

Ревтрибунал при Рыбинском совете, таким образом, признал, что революционная и политическая честь т. Нахимсона всецело и всемерно реабилитирована.

А учитывая не только вероятные, но уже и начавшиеся со стороны черносотенного и псевдосоциалистического лагеря разного рода злостные и клеветнические по адресу т. Нахимсона..., выпады, Ревтрибунал предложил Нахимсону в таких случая привлекать немедленно виновных к трибуналу».[1]

Этот вердикт революционного трибунала вряд ли успокоил общественное мнение в Рыбинске и убедил противников Нахимсона и большевиков. И уже в мае 1918-года Нахимсон оказывается в Ярославле, в должности комиссара Ярославского военного округа, со 2-го июля—председателя Яргубисполкома.

Бытует мнение, что Нахимсон был отправлен туда по распоряжению Председателя ВЦИК, секретаря ЦК Якова Свердлова. Но на этот счет имеются серьезные сомнения. Нахимсон вовсе не хотел ехать в Ярославль, хотя и хотел оставить Рыбинск. Но писал он об этом не Свердлову. Николай Тугаринов в своих воспоминаниях "Рыбинские события 1917-19гг.»[2] отмечая особую роль “приезжих товарищей" в деле революционизации Рыбинска, пишет: "потесненные бойкими приезжими, рыбинцы снизили свою активность, затаились. А приезжие чувствовали себя здесь временными и не так уже заинтересованными в местных делах. Подтверждает это и образ действия главы Искосола XII т. Нахимсона. На Рыбинск он смотрел только как на некий трамплин, о чем можно судить в письме на имя ЦК,

Письмо это настолько интересно, что мы решились привести его полностью.

"Секретарю ЦК партии, май 1918г.

Предъявитель сего т. Высоцкий[3] сделает Вам доклад о том, в каком положении находятся дела нашей организации, в Рыбинске. Скажу лишь, что за последнее время удалось значительно поднять и оживить работу. Число членов партии утроилось. Работа в Совете, профсоюзах, а также в фабзавкомах ведется уже систематически и целесообразно. До сих пор всякий действовал на свой страх и риск, отнюдь не считаясь с постановлением местного комитета.

[1]Известия № 78, 18 мая 1918г., с. 2

[2]Н. Тугаринов «Рыбинские события» (рукопись, копия), архив автора.

[3]Высоцкий - из 12-й армии, в 1918 - сотр. ЧК, позже рук-ль ЧК в Рыбинске.

Последний переизбран, обновлен в своем составе. В совете у нас большинство: две трети, но среди них только единичные члены партии, остальные - сочувствующие, большинство из коих ненадежные !

А Рыбинск имеет огромное значение вследствие того, что тут основная база всего артиллерийского и т.п. имущества и снаряжения всех армий Северного фронта.

Оружием этой базы в случае ее захвата, можно вооружить белую гвардию половины России.

...Председатель Совета - левый эсер Белов, в нашей армии он был самым правым эсером, а до революции монархистом. И тут я подхожу к самому главному.

Необходимо, чтобы Вы прислали немедленно соответствующего работника, которого можно было бы избрать председателем Совета.

Меня избрали, но я отказался, ибо после всего случившегося неудобно оставаться здесь. Да и вообще после Петрограда и XII-й армии хочется работать в такой обстановке, где был бы большой размах для работы. Я очень, очень прошу Вас от имени комитета и всей организации прислать соответствующего работника. Тогда мы приступим к изданию партийного печатного органа.

Без такого работника, направляющего, Рыбинск обойтись не может.

И на вас вся надежда.

Считаю своим долгом сообщить Вам следующее. В свое время (три недели тому назад) я получил распоряжение Свердлова отправиться в Ярославль для работы во время избирательной кампании при перевыборах Ярославского Совета. Поручение я, конечно, выполнил. Поехал и пригласил с собой нескольких товарищей из “Окопной правды” из Искосола XII

Но не в этом дело, а в том, что в Ярославле большевики особого рола. Они компрометируют дело, они всей своей деятельностью толкают рабочие массы в объятия меньшевиков и правых эсеров. Губернский исполнительный комитет и городской исполнительный комитет - оба большевистских по своему составу – друг друга арестовывают за умаление авторитета своей власти и т.п. Пьянство, дебоши и т.д. Необходимо послать туда агента ЦК с широкими полномочиями.

Иначе нужно быть уверенными, что в ближайшем будущем новые перевыборы и меньшевики захватят в свои руки Совет. И, таким образом, они получат то, что им так сильно нужно: большой промышленный центр.

Ярославские дела требуют немедленного вмешательства.

Партийный комитет делает все возможное, но он бессилен - губернский выше, шире.

Через 2-3 недели освобождаются четыре работника - товарищи из "Окопной правды" (организаторы).

Вместе с ними я хотел бы попасть в какой-нибудь крупный фабричный центр (например, Нижний Новгород).

В худшем случае - Ярославль и т.д., но по возможности, всем нам вместе. Наше общее желание. И если возможно, то не специально для советской работы, а партийной. Этим кончаю.

С тов. приветом С.М. Нахимсон».[1]

Письмо адресовано явно не Свердлову, его имя упомянуто в нем. Тогда кому же? Членами ЦК на тот момент были: В.И. Ленин, Н.И. Бухарин, М.Ф. Владимирский, Ф.Э. Дзержинский, Г.Е. Зиновьев, Н.Н. Крестинский, М.М. Лашевич, Я.М. Свердлов, Ф. А. Сергеев (Артем), Смилга, Сокольников, И.В. Сталин, Е.Д. Стасова, Л.Е. Троцкий, В.В. Шмидт.

[1]Архив института марксизма-ленинизма, Ф. Ф-17, оп. 4, д. 91, лл. 24-25

Мы можем только предположительно назвать несколько имен, диктуемых логикой событий того времени.

Во-первых, это сам Ленин, поскольку, по некоторым сведениям, лично по его указанию, Нахимсон был направлен комиссаром в 1917 году в XII-ю армию. Но вряд ли существовали такие тесные, товарищеские отношения у Ленина с Нахимсоном.

Известно, что уже после смерти Нахимсона Лев Троцкий на съезде партии зачитывал телеграмму Нахимсона о поддержке им и Ярославским губкомом идеи создания Красной армии. Троцкий называл Нахимсона одним из лучших, наших комиссаров. И судя по тому, что это письмо в советское время местными авторами старательно не запускалось в оборот, мы можем предположить, что именно с Троцким имел Нахимсон дружескую переписку.

Как окончил свои дни Семен Нахимсон, хорошо известно. Писатель Алексей Толстой даже вставил этот исторический факт в свой роман «Хождение по мукам», придав ему художественную форму. Героиня романа Даша становится свидетелем расстрела большевика во дворе дома, где она проживала.

«…Раскрылись ворота, и вошла группа офицеров. Они вели тучного бритого человека в сером пиджаке … Они ударяли его в спину, у него моталась голова, и он страшно сердился... С черного прохода... вышел полковник Перхуров.., начальник всех вооруженных сил восстания. Все отдали ему честь. Это человек страшной воли, провалившиеся черные глаза, худощавое лицо, подтянутый, в перчатках, в руке стек... Перхуров стал глядеть на него исподлобья, и я увидела, как у него зло обнажились зубы. А тот продолжал ругаться. Грозить и требовать. Он сорвал с себя пиджак, скрутил его и бросил в сторону стоявших офицеров... Они выстрелили в него... Он...шагнул и провалился.

Это был комиссар, большевик Нахимсон.»[1]

Нахимсон похоронен в Петрограде на Марсовом поле. Чуть позже в Петрограде вышел специальный выпуск «Вестника Совета 1-го городского района», посвященный С.М. Нахимсону. Статьи, стихи, рисунки. Улицы Нахимсона есть в Петербурге, Ярославле, Рыбинске.

Ненадолго пережил своего оппонента Юлиус Шимелиович.

Отстраненный в апреле 1918 года, как психически неуравновешенный человек, от руководящего поста в Армии, он уже в июле 1918 года выступает в Рыбинске с лекцией «Революционные фразы, авантюра и реальная политика Советской власти». Причем, выступает от РКПБ. Как всегда переврана его фамилия. На этот раз она звучит так: Исимелиович.[2]

А в январе 1919 года в городской газете появляется большая статья, подписанная «Н.А.Б.» под названием «Жертва революционного долга».

Тот читатель, который хорошо знал историю Шимелиовича, его политическую и военную судьбу немало удивился бы, с какой ловкостью даже изощренностью была написана эта статья, сделавшая из бывшего бундовца и меньшевика по убеждению, выразителя и проводника идей большевиков, коммунистов:

«На днях в телеграмме "Роста" сообщается о героической смерти секретаря Виленского совета рабочих и солдатских депутатов Ю. Шимелиовича.

В ночь с 1 января немцы оставили Вильну. Город был захвачен польскими легионерами, которые поспешили первым делом окружить Совет. Члены совета отстреливались полтора суток, затем должны были сдаться. Некоторые, в т. ч. т. Шимелиович, чтобы не попасть в руки легионеров, покончили самоубийством.

Товарищ Шимелиович был стойкий борец за рабочее дело.

[1]А. Толстой. «Хождение по мукам», М., «Московский рабочий» I983 г. , т. 1, стр. 539.

[2]«Известия Рыбинского совета», № 153, 28 июля 1918г., с. 1.

Долгие годы он работал в рядах «Бунда», затем, в начале революции, когда партия эта скатилась в лагерь белогвардейцев, он выступил из нее и вступил в ряды коммунистов (большевиков).

Февральская революция застала его на военной службе в 12-й армии.

В ту пору 12 армия представляла собой цитадель меньшевиков-оборонцев и социал-революционеров. Здесь оборонческие настроения были очень сильны. Там действовали такие меньшевики как Оранский, с-р. Якобий и др.

Благодаря энергичной, неустанной работе, небольшой группы большевиков, 12-я армия вскоре приняла в подавляющем своем большинстве платформу поддержки Советской власти.

Хороший оратор, товарищ Шимелиович много и часто, почти на всех митингах выступал и пользовался большой популярностью среди солдат.

Вскоре т. Шимелиович был избран помощником председателя штаба 12-й армии.

С мая прошлого года т. Шимелиович, вступив в состав коллегии комиссариата по еврейским национальным делам, всецело отдался партийной работе среди еврейского пролетариата.

Здесь мне пришлось совместно с ним работать долгое время. У меня, как и других товарищей, он оставил самое светлое воспоминание.

Скромный, тихий, чрезвычайно честно и преданно относившийся к делу, далекий от всякого интриганства, он пользовался всеобщим уважением.

В ту пору наша партия обратила внимание на необходимость работы среди еврейского пролетариата. До того в этом направлении ничего не делалось. Миллионные еврейские массы России в оккупированной области находились под влиянием и в подчинении разных шовинистических еврейских партий. Надо было, наконец, начать и среди них пропаганду идей нашей партии. Это и начала небольшая группа еврейских коммунистов совместно с еврейским комиссариатом.

В этом большую роль сыграл т. Шимелиович. Заведующий иногородним отделом, он связал нас с провинцией, с еврейскими массами. Объединяя часто различные захудалые местности с еврейским населением, он впервые понес в эту среду коммунистическую пропаганду на родном этой массе языке.

Одна работа в пределах России не удовлетворяла т. Шимелиовича. Главные, самые большие массы еврейского населения остались в Польше, Литве, Белоруссии, там за рубежом. И он рвался к ним. При первой возможности он уехал туда.

В Вильне пришлось ему работать нелегально, при тяжелых обстоятельствах. Главным образом благодаря его энергии возродился Виленский совет. Он пользовался в населении все большим и большим уважением, и немцы принуждены были с ним считаться. И понятно, что он оставался самым ненавистным контрреволюционерам, ненавистен белогвардейцам, польским легионерам.

Вот почему, как только немцы ушли, легионеры первым делом бросались уничтожать Совет.

Товарищ Шимелиович, самый энергичный среди работников Совета, не пожелал попасть в руки легионеров и покончил с co6ой.

Он умер героем, как и жил героем. Но его скромные усилия не пропали даром.

Еврейский пролетариат просыпается. Он начал совместно с русским пролетариатом героическую борьбу за новую светлую жизнь, за осуществление самых возвышенных идей, когда-либо высказанных человечеством.

В своей памяти он бережет и свято сохраняет имя безвременно погибшего товарища Шимелиовича.» [1]

В этой статье самым примечательным кажется то место, где говорится о лояльном отношении немцев к работе Совета в Вильно.

[1]Известия Рыбинского совета, № 20, января 19I9 г., стр. 2.

Что же касается благодарной памяти большевиков в отношении Шимелиовича, то автор статьи ошибся. Его забыли. Нахимсона запомнили, а его забыли. Может быть потому, что у него была такая неловкая фамилия, не звучная. Ее постоянно перевирали, и получалось так, что все принимали одного человека за многих и разных людей.

В 1918-м ВСЕ ЕЩЕ ВЕРИЛИ В ВОЗМОЖНОСТЬ КОМПРОМИССА

Весь 1918 год Рыбинск пребывал то на военном, то на осадном положении. В коротких промежутках слабые ростки мирной жизни лишь подчеркивали бессмысленность и неестественность происходящего, и выглядели как нелепые и надуманные кем-то вещи.

Вот городская газета печатает объявление:

«В дни еврейской Пасхи, начиная с 23 по 31 марта включительно, лицам еврейской национальности разрешается появление на улицах во всякое время, имея при себе документ, свидетельствующий об их национальности. Милиция должна предоставлять им по предъявлении указанных документов беспрепятственный пропуск».[1]

Вот “вновь открыта еврейская народная библиотека имени Х.Н. Бялика с большим выбором еврейской и русской литературы, книг по еврейской истории и литературе” на углу улиц Волжской набережной и Пушкинской.

9 июня торжественно открыт еврейский рабочий клуб имени Бронислава Гроссера по Мышкинской ул., дом 30. 6 июля еврейский культурно-просветительский кружок объявляет об открытии молодежного рабочего клуба «в память известного еврейского писателя И.Л. Переца на углу улиц Ивановской и Угличской, в доме № 30.

Обстановка клуба пролетарская – простые деревянные столы и табуретки» - докладывают его организаторы.[2]

Вот на улице Малой Казанской начинает работу столовая еврейских домашних обедов, в городе с успехом выступают члены литературно-драматически-музыкального кружка: А.Л. Авербах, Е.М. Вольф-Израэль, Л.И. Франк. Но основной поток новостей и событий не столь оптимистичен.

Как выяснится позже, в январе 1918 года рыбинский казенный раввин В.Я. Пинус последний раз отсылает городской власти 4 метрические книги родившихся, умерших, бракосочетавшихся и разведенных евреев.[3] С этого момента регистрацию гражданских актов берет на себя новая власть, не думая, что она тем самым вторгается в интимную духовную сферу народа, не только русского, еврейского, но и многих других.

В сентябре ликвидируются национальные советы беженцев. В газетах постоянно печатаются списки богатых, состоятельных и просто неугодных новой власти граждан. Среди них много и евреев: О.Л. Динзон, М.А. Шейнин, М.В. Зильберберг, Я.А. Сандлер, А.А. Фельберт, Л.Ш. Аврутов, Ю.И. Маркон, Л.И. Ивенский, Д.В. Киссина - десятки и сотни. Здесь не только купцы, торговцы, но и врачи, мастеровые, просто не согласные с новой властью.

Экспроприируют имущество, как например, у Ю. Маркона, отца будущего ученого востоковеда.

Взялись за Думлера, а тот возьми и окажись германским подданным. Скандал. Исполком постановляет:

«Запросить Комиссариат по иностранным делам точных указаний на этот счет и разъяснений для руководства в будущем. Поручить исполкому запросить Думлера доказать документально с какого времени Думлер числится германским подданным. А за неправильность выданных нотариусом бумаг привлечь тов. Афанасьева. Поручить следственной комиссии».[4]

В 1918-м ВСЕ ЕЩЕ ВЕРИЛИ В ВОЗМОЖНОСТЬ КОМПРОМИССА

Вот городская газета печатает объявление:

Обстановка клуба пролетарская – простые деревянные столы и табуретки» - докладывают его организаторы.[2]

Экспроприируют имущество, как например, у Ю. Маркона, отца будущего ученого востоковеда.

Взялись за Думлера, а тот возьми и окажись германским подданным. Скандал. Исполком постановляет:

[1] «Известия Рыбинского совета» №59, 19 мapтa l918 г., c. 3

[2]«Известия Рыбинского совета» , № 130, 29 июня ., с.З.

[3] ф ф-9, оп.1, д.2583

[4] «Известия Рыбинского совета» № 197, 25 сентября 1918г., с. 1

Люди напуганы. Что будет дальше?

«Уважаемые товарищи.

Я состоял в партии "Бунд"/правого крыла/, но не соглашаясь, с их тактикой и политическим курсом, который принял соглашательский характер в угоду буржуазии и направлен против завоеваний революции и пролетариата, заявляю о своем выходе из партии.

С. Рубин».[1]

Тогда подобная «сообразительность» еще могла людей уберечь от преследований. Но в 30-х всем им припомнят, и кто был справа, и кто был слева.

Некоторое время в городской газете работает Григорий Моисеевич Либерман. Он тоже боится. Эта боязнь странная.

«Довожу до сведения рыбинцев, что я никакого отношения к рыбинским Либерманам не имею и ни в каком родстве с ним не состою и потому прошу меня не смешивать с ними.

С товарищеским приветом, член редколлегии Григорий Либерман».[2]

Григорий Либерман по мобилизации уйдет на фронт и погибнет в первый месяц военной службы.

Еще существует видимость свободы волеизъявления, свободы слова, митингов и собраний. Эту видимость изо всех сил поддерживают уже проигравшие историческое сражение партии и движения, религиозные общины и конфессии. Продолжают свои совместные собрания бундовцы и латышские социал-демократы.

В июле прошли выборы в Рыбинский еврейский общинный совет.

Баллотировались 5 списков.

№ 3. Ахдус:

1. Магнус Ш.Г.М., 2. Маркон Ю., 3. Шифман X.А., 4. Кадышевич Ш.Л., 5.Городинский П.А., 6. Горман С.Г., 7.Болер Ш.Д., 8. Шмеркович Я.С., 9. Мойжес Г.В., 10. Хануков Л.Н., 11. Пинус Я.П., 12. Озеркович И.М., 13. Сегаль З.Л., 14. Гольдфайн P., 15. Поддубовский Ш.Л., 16.Фаенсон И.В., 17. Лейбкович И.И., 18. Поддубовский Л.Л.

№ 4. "Фолкспартей":

1. Рензин Б.Н., 2. Шейнкер И.М., 3. Олштейн В.Д., 4. Авербах Ю.И., 5. Городин B.C.

№ 5: Всеобщий Еврейский рабочий союз "Бунд":

1. Каменецкий Я.С., 2. Фальк-Сегаль Л.Л.Э., 3. Ром Я.М., 4. Каменецкая P.M., 5. Левин М.Л., 6. Ром А.М., 7. Карасин А.Б., 8. Глейх Э.Я., 9. Каган И., 10. Шнеерсон И., 11. Флигельтауб А.Я., 12. Басс Ц.

№ 6. "Сионистов":

1. Гоз С.М., 2. Пинус Б.Я., 3. Гуткин Я.И., 4. Чертов Х.М.Я., 5. Темкин М.М., 6. Абелиович А., 7. Maзo С.П., 8. Невяжский М.Г., 9. Жук Н., 10. Бейлин Л., 11.Ценципер М.В., 12. Лемперт М., 13. Гелии С.А., 14. Каменецкий Я.В., 15. Каган Ю., 16. Давидович М., 17. Трубкин А.З., 18.Этин Е.Л., 19. Моде.ль P.M., 20. Гелина Х.И., 21. Штейн Ш.Л., 22. Вальдштейн X., 2З. Верболов Х.С., 24. Аршанский М. 25. Кисин X.

№ 7. Еврейская социал-демократическая рабочая партия "Поалей-Цион":

1. Цукерман X. М., 2. Салиман М .Я., 3. Полтырев А., 4. Лубоцкий Н.Д., 5. Шуб И.М., 6. Яновер П.Л., 7. Стукалов И.М., 8. Жук И.А., 9. Цимерман Л.А., 10. Полтырев И., 11. Лубоцкий Д.Н., 12. Фельдман М.З.[3]

Приводим списки полностью только, затем, чтобы было понятно, сколько новых, совершенно неизвестных по прежним спискам евреев появилось в Рыбинске в годы войны и революции. И уже в 1918 году они сумели проявить себя в жизни общины и политической жизни города.

[1]«Известия Рыбинского совета» № 197, 25 сентября 1918г., с. 4.

[2] «Известия Рыбинского совета», № 250, 30 ноября 1918г., с. 4.

[3]Там же, №124, 21 июня 1918г., с. 3.

9 ноября 1918 годе отдел культов Рыбинского Совдепа предложил еврейской религиозной общине в 2-х дневный срок представить сведения «о всем имуществе, принадлежащем религиозной общине. Согласно справке раввина Пинуса общине принадлежало: здание синагоги по Мологской 47, 2 этажа, один флигель /в одной половине жил сторож, в другой - мастеровые. В синагоге имеется: киот, в котором сохраняются 9 пергаментных свитков Торы с содержанием пятикнижия Моисея, 40 скамеек, 3 шкафа, 3 люстры металлические, украшения для торы, молитвенники и религиозные книги.

Капиталов в наличии не имеется. Текущие расходы покрываются единовременными добровольными пожертвованиями на религиозные почести. В русско-азиатском банке - 2874 руб., в обществе взаимного кредита – 615 рублей».[1]

Далее Пинус пишет, что общины фактически нет. Заведующий уже 3 года/ на прошлой неделе уехал. 46 человек взяли общину на содержание .

21 ноября отдел культов предложил всем религиозным общинам и прихожанам подать заявление - намерены ли они взять в пользование для религиозных целей храмы и необходимые для богослужения предметы.

Новые власти не решаются cpaзy реквизировать здания и как бы предлагают проявить сознательность религиозным конфессиям.

Еврейская община в своем заявлении от 7 декабря взяла под свою ответственность молитвенный дом и определила 3-х человек для заведования делами молельни и для связи с “правительственными учреждениями”. Председателем коллегии молитвенного дома избран Зелик Израилевич Зафранский, членами: Л.Б. Бейлин и M.М. Давидович.

В ноябре 1918 года Президиум Исполкома своим решением переименовал 20 улиц. Карякинская улица получила имя Льва Троцкого, Петровская - имя Григория Зиновьева, а т.н. Вшивая Гopкa стала называться Горкой а Горького...

В начале 1919 года население Рыбинска так делилось по-национальному составу:

Великороссы - 88,904% - 41128 чел., евреи - 4,565%- 2161 чел., латыши - 3,681% - 1724 чел., поляки - 2,481% - 1175 чел., немцы -0,524% - 248 чел., татары - 0,454%-215 чел., литовцы - 0,312% - 148 чел., эсты - 0,308% - 146 чел., белороссы - 0,266% - 126 чел., малороссы -0,241% -114 чел., цыгане - 28 чел., персы- 24 чел., армяне - 15 чел., чехи -9 чел., финны - 8 чел., турки -7 чел., французы – 6 чел., англикане - 6 чел., датчане - 5 чел., китайцы - 4 чел., корейцы - 3 чел., ирландцы - 2 чел., черкесы - 1 чел., греки - 1 чел., шведы - 1 чел., чуваши - 1 чел., швейцарцы- 1 чел.[2]

В марте 1919 года между «гражданами евреями г.Рыбинска» и Рыбинским Совдепом заключено соглашение о бессрочном бесплатном пользовании еврейской молельни.

Арендаторы обязались не допускать политических собраний, враждебных Советской власти, раздачи или продажи подобного типа книг, брошюр и посланий, речей, враждебных Советской власти или ее отдельным представителям, не допускать «совершение набатных тревог для созыва населения в целях возбуждения его против Советской власти».[3]

С марта примерно начинается постепенное полевение Бунда.

В городской гaзeтe появляются уж «просоветские» статьи бундовцев, вроде этой под названием «"Бунд" за Советскую власть».

[1] ф. Р-2, оп.2, д.45

[2] «Известия Рыбинского совета», № 9, 15 января 1919г., с. 3.

[3] ф. Р-2, оп.2, д.185, л.8-9

«26 марта на Всероссийской конференции "Бунда" принята резолюция левого центра поддержать всеми силами Советскую власть и призвать своих членов в ряды Красной Армии. По вопросу об интернационале решено объединиться с московским интернационалом».[1]

В апреле 1920 года в Москве, в Доме Советов состоялась ХII конференция Бунда. Ее участником был и рыбинец Флигельтауб. Его рассказ о партийной конференции, помещенный в местной газете можно назвать героико-романтической песнью, навеянной горьковскими «Песнью о буревестнике» и «Песнью о соколе»:

«Мощно раскатываются под громкими сводами зала II-го Дома Советов проникновенные слова старого революционного гимна "Бунда" - "Ди Швуе" ("Клятва").

"Небо и звёзды нам внемлют.

Клянемся, клянемся, клянемся".

Лица у всех депутатов проникновенные. Вот из толпы выделилось еще детское лицо юного представителя "Югенд Бунда" (Союз молодёжи), восторгом и экстазом горят его детские глаза, он весь как-будто рвётся в бой, последний решительный бой и чувствуется, что нет той жертвы, которую не принес бы он за торжество рабочего дела. Бросается в глаза страшно бледное и серьёзное лицо делегата от Красной Армии, Западного фронта, взор его сосредоточен и глядит внутрь, как будто он видит перед собой битвы, в которых принимал участие против врагов рабочего класса. У груди его, на серой шинели резко выделяется алый бант, как будто обагрённый свежей кровью его товарищей, сложивших свои головы на поле брани.

Так открывается ХII конференция Бунда. С этого момента начинается для партии новая эра, в истории Бунда, который всегда был партией революционного действия и на протяжении четверти века постоянно шел в авангарде.

Решительно и веско еврейский пролетариат устами своих представителей на этой конференции сказал, что только через коммунизм, через диктатуру пролетариата, с помощью единого коммунистического фронта мы придем в царство социализма.

Из этой конференции "Бунд" вышел сильный и закаленный, правая его часть, которая не может отрешиться еще от своей старой идеологии, которая слаба и колеблется, отделилась от Бунда и ушла, но мы верим, что она скоро поймёт свои ошибки и заблуждения и вновь вернётся в лоно партии».[2]

Советская власть близко подошла к «решению» вековой проблемы – «еврейского вопроса». Вот как представляли способ его разрешения коммунисты того времени. Статья в газете так и называлась «Еврейский вопрос в Советской республике».

... Разве еще существует у нас какой-то еврейский вопрос?

...Ведь в конституции советской прямиком сказано: "Российская Советская республика признаёт равные права за гражданами независимо от их расовой /племенной/ и национальной принадлежности.

... Наша Конституция решительно прекращает всякую возможность гонения на евреев, как на племя.

...Но есть немало, темных, неосмысленных людей, в т.ч. между пролетариями, крестьянами и красноармейцами, которые выкапывают из старого помещичьего до буржуазного хлама прогнившую и вонючую ложь насчет еврейского насилия.

... На самом деле трудовой класс евреев, т.е. явное большинство, пролетарская масса... больше всех народов в России переносил угнетений и страданий и от своей, безжалостной буржуазии, да еще вдобавок и от "христианских" гонений да погромов. Затем в пролетарской революции еврейский пролетариат участвовал рука об руку, грудь с грудью с прочими рабочими и крестьянами. Только расплачивались они своими головами уже наверняка вдвое против других.

[1]«Известия Рыбинского совета», № 69, 29 марта 1919г., с. 3

[2] «Известия Рыбинского совета», № 90, 25 апреля 1920г., с. 2

Или может быть, - пишет автор, - им следует спрятаться, чтобы не мозолить глаза своею революционностью тем же сознательным революционерам, которым сам звук "еврей" еще кажется подозрительным по старой привычке, навеянной царями? Нет конечно.

... Нужно остерегаться, чтобы враги не успели посеять между нами старой племенной вражды на место единственно революционного лозунга "Пролетарии всех стран (и племён), соединяйтесь».

То, что стремление еврейских партий и движений - присоединиться к большевикам-коммунистам - было декларативным (обращает на себя внимание тот факт, что во всех публикациях авторы упорно избегают слов «большевики», «коммунисты», хотя и говорят о «пролетариате», «социализме», «Советской власти», вероятно, не желая связывать эти понятия с большевизмом и коммунизмом), становится понятным из такой статистики: к концу 1920 года среди 937 членов и кандидатов в члены РКП(б) Рыбинска обнаруживается всего около десятка граждан еврейской национальности: Рубин С.М., Фридман Р., Шапиро И.О., Бронштейн М.А., Порман М.М., Дуклер С.Я., Либерман Б.И. (наверное, именно тот, от родства с которым отказывался Я. Либерман), Хайт Г.С. и Фурманский А.[1] Да и к тому же некоторые из них уличены были старшими товарищами в отклонении от партийной работы и непосещении общих собраний и субботников, что и тогда и потом считалась серьезным партийным проступком, за что эти коммунисты и кандидаты были серьезно наказаны.

27 апреля 1920 года на собрании членов Рыбинской организации «Бунда» впервые было продекларировано стремление бундовцев к организационному сближению с большевиками. Постановление собрания начиналось следующими словами:

«Заслушав доклад делегата ХII конференции т. Флигельтауб. Рыбинская организация постановила :

«Приветствовать решение конференции о признании программы РКП программой "Бунда"».

Кстати сказать, в прессе этот пункт озвучен не был.

В этот период активную культурную и общественно-политическую работу ведет только рабочий клуб имени Переца: лекции по истории еврейского народа, культуры, курсы по национальному вопросу, социальному вопросу, спектакли и концерты с участием Неймана, Зафранского, Вяземского, Н. Жука, Гормана, Шифмана, Ушара, Рома, Маргашана, Гринберга, Дерес и др.; митинги и собрания, на которых выступают: Крупкин, Пломберг, Вайнберг, представитель центрального московского бюро еврейской секции при ЦК РКП Пломбер и Ярославского комитета «Бунда» Гофман; вечера отправки красноармейцев-евреев на фронты Гражданской войны - все эти мероприятия проходят в клубе Переца.

В марте 1920 года клуб проводит необычное мероприятие - митинг-концерт при участии работников искусства Волкова, Никитина, Сухова, Ушаровой, Шифман и Челищевой. Как заявляли его организаторы, «чистый доход поступит в пользу товарищей шведских рабочих, находящихся под локаутом своей буржуазии».[2] Инициативу местных бундовцев позже подхватят рыбинские большевики, также поделившиеся однодневным заработком с «несчастными» шведскими рабочими.

В 1919-1920 гг. власти продолжают наступление на «буржуазно-кулацкий элемент».

В сентябре 1919 года первая партия «мироедов» в составе 18 человек отправлена в эксплуатационный полк. Среди них: А.З. Дворин, Я.А. Сандлер, М.П. Гринберг, Х.А. Шифман.

[1] «Известия Рыбинского совета», № 173, 4 августа 1920г., с.2

[2] «Известия Рыбинского совета», № 227, 9 октября 1919г., с.1.

В октябре городские власти делают заявление:

«Стоя на страже защиты интересов рабоче-крестьянской власти от покушений на нее со стороны контрреволюционных банд, Рыбинский комитет, в связи с раскрытым в Москве заговором шпионов Антанты и Деникина и злодейским покушением на отважных комиссаров в помещении Московского комитета Российской коммунистической партии, объявляет список заложников из числа местных помещиков и капиталистов и предупреждает, что в случае малейшего покушения как на организации, так и на отдельных членов коммунистической партии - все поименованные в списках лица будут расстреляны». В список заложников попали Яков Георгиевич Думлер, Яков Абрамович Сандлер, Мордух Юделевич Маркон и другие многие, "имена коих опубликованию пока не подлежат».

В декабре 1919 года снова формируется команда из «буржуазно-кулацкого элемента» для отправки в эксплуатационный полк, перебазировавшийся теперь в Ярославль. В списке 36 человек - те же лица: Дворин, Гринберг, Сандлер.

В 20-х годах в России создаются т.н. потребительские общества, регулирующие распределение продовольственных пайков в зависимости от общественно-политической ценности тех или других членов общества.

Время от времени в газетах публикуются списки «лиц, не имеющих права участвовать в выборах в единое потребительское общество». В марте появляется список 58 таковых лиц. Среди них: Абрам Блехман, Ефраим Баум, М. Геребергольц, В. Гербергольц, Иосель Донкин, Роза Донкина, А.Л. Авербах, Я, Думлер.

10 ЛЕТ, КОТОРЫЕ ПОХОРОНИЛИ НАДЕЖДУ

В 1920-м году, как известно, прекращает свою политическую деятельность «Бунд» и в 20-м же году начинается долгий в 10 лет длиной мучительный для еврейской общины процесс закрытия синагоги и прекращения жизнедеятельности самой общины.

Начало было положено 29 октября 1920 года с решения Рыбинского исполнительного комитета, которое, выслушав «доклад комиссии по приисканию квартир для рабочих водного транспорта, постановил: синагогу перевести в помещение старой молельни, а ее помещение передать для культурно-просветительных целей. Председатель К.И. Бухарин, секретарь Малов».

2 ноября на собрании еврейской общины собралось «до 150 человек обоего пола в присутствии представителя Отдела культов Д.И. Михайловского». Председательствовал З. Зафранский. В члены президиума избраны: В.Я. Пинус, Я.А. Сандлер и Х.И. Фальк-Сегаль.

Речи выступающих сводились к тому, что подобное перемещение тяжело отзовется на религиозных чувствах евреев, поскольку «предлагаемое в старом молитвенном доме помещение по своей ветхости, разрушенности и маловместительности ни в коем случае не может быть использовано для Рыбинской еврейской общины как молитвенный дом. Причиною, заставившей еврейскую общину в 1916 году[1] оставить то помещение и строить новую синагогу была во всяком случае не стремление к роскоши, а исключительно невозможность дальнейшего пребывания в старом помещении за ветхостью и опасением несчастного случая для молящихся.

Принимая во внимание, - говорится в постановлении собрания, - что с 1916 года еврейское население Рыбинска значительно увеличилось, и само здание бывшей еврейской молельни за эти годы окончательно пришло в негодность, все единодушно высказались о невозможности перемещения синагоги в старое здание. Между прочим, было указано и на то, что при синагоге имеется школа, обслуживающая от 60 до 70 детей, обучающихся древне-еврейскому языку и еврейской истории, и перемещение синагоги послужит окончательному разрушению этой школы. Многими ораторами указывается целый ряд пустых домов в Рыбинске, которые при крайне острой нужде в квартирах могли быть приспособлены для культурно-просветительных целей».

В постановление внесены 3 предложения к властям:

«1. Просить Рыбинский исполком пощадить религиозные чувства евреев и отменить свое постановление, учитывая все выше сказанное.

2. Избрать комиссию из 3-х прихожан для совместного с Санинспекцией осмотра старой молельни на предмет пригодности ее или непригодности.

3. Просить Исполком, в случае несогласия отменить свое постановление, разрешить делегировать 2-х представителей еврейской общины в Москву для возбуждения ходатайства об отмене означенного постановления.»

[1]В 1916 году синагога уже была построена.

В постановлении собрания было указано также, что в Рыбинске на тот момент проживало свыше 2000 евреев.[1]

Ответ властей не замедлил себя ждать. Уже 8 ноября во исполнение

«с получением сего... немедленно очистить помещение бывшей синагоги (угол улиц Пушкинской и Бакунина), перенеся все предметы культа в отведенное помещение для Синагоги». [2]

И только 13 ноября был отправлен ответ на заявление общины:

"На отношение от 4 ноября с.г. за № 73 президиум Рыбинского Исполкома сообщает, что постановление Исполкома о перемещении синагоги, считаясь с острым квартирным кризисом, остается в силе».[3]

26 ноября 1920 года заведующий подотделом культов В. Розов обращается к начальнику Рыбинской горуездной милиции с письмом следующего содержания:

«Ввиду отказа Рыбинской еврейской общины выполнить постановление Рыбинского исполкома о перемещении синагоги в отведенное помещение, отдел культов просит имеющимися в Вашем распоряжении средствами способствовать выполнению означенного постановления, так как коллегия общины отказывается выдать ключи от синагоги.

Подотдел просит привлечь коллегию общины в лице Е.И. Зафранского, Давидовича, Л.А. Бейлина, Пинуса и Маркона к ответственности за неподчинение Советской власти и возбуждение против власти других членов общины и не допускать 27 ноября сборища фанатиков в еврейской синагоге и около нее».[4]

Завотделом культов Михайлов в этот же день просит коммунальный отдел Рыбинского Совдепа, «ввиду отказа Рыбинской еврейской общины очистить помещение закрытой по постановлению Рыбинского исполкома синагоги, так как помещение, данное для синагоги занято "евангелистами", аннулировать ордер, выданный евангелистам и немедленно всеми имеющимися в распоряжении отдела средствами способствовать перемещению синагоги в назначенное Исполкомом помещение».[5]

“Тяга к культуре” Рыбинского исполкома не могла сразу и окончательно побороть простые человеческие устремления членов еврейской общины.

«Народный комиссариат по делам национальностей, 19 февраля 1921 года.

Президиуму Рыбинского исполкома.

Просим вас немедленно ответить, какими мотивами и какими декретами вы руководствовались при передаче еврейской синагоги союзу молодежи.

Коллегия Наркомнаца.

[1]ф. Р-2, оп.2, д. .17

[2]Ф. Р-2, оп.2, д.45, л.13/16/.

[3]Там же.

[4]ф. Р-2, оп.2, д.45, л.15/18/.

[5]Там же, л. 14/I7/.

Зав. Еврейским отделом.»[1]

Местные власти при подготовке ответа Народному комиссариату нашли «убедительный», а вернее говоря, демагогический аргумент:

«В Народный комиссариат внутренних дел.

На отношение ваше от 27.12.1920р. препровождаем копии списка членов Рыбинской еврейской общины и копию протокола еврейской общины (об избрании коллегии) от 7 декабря 1920г., из коих видно, что количество членов еврейский общины, подписавших договор с Совдепом о принятии синагоги, не превышает 45 человек.

Размер старой синагоги вполне достаточен для молящихся.

Что же касается обучения детей Закону Божию, то для таких целей Республика не отводит особых помещений для детей других национальностей в силу декрета от 30.01.1918г. "Об отделении церкви от государства". Не может быть допущено это и для евреев.

Помещение старой Синагоги до последнего времени было занято христианами евангелистами, было ими отремонтировано и по решению нашей комиссии квартиры отданы рабочим водного транспорта. Все дома, о которых говорится в протоколе еврейской общины от 2 декабря . уже использованы.

В заключение, считаем долгом, поставить в известность, что по политическим соображениям изменить постановление в перемещении еврейской синагоги местная власть не считает возможным. В Рыбинске закрыто и использовано для общегосударственных нужд 11 христианских церквей (храмов) и ни одно из ходатайств об оставлении названных храмов не было удовлетворено.

В настоящее время среди темных масс носятся слухи, что синагогу якобы возвращают евреям и решение этого вопроса в утвердительном смысле, в смысле возвращения приведет к нежелательным последствиям».[2]

Сначала рыбинских «товарищей» поддержал еврейский комиссариат, «в силу квартирного кризиса», а потом и административный отдел НКВД, посчитавший решение Рыбинского губисполкома правильным».[3]

В 1923 году еврейская община прошла процедуру перерегистрации.

Неизвестно по какой причине, но еврейская община продолжала пользоваться каменным зданием недавно построенной синагоги.

В декабре 1923 года был составлен проверочный акт наличия движимого имущества, находящегося в Синагоге:

«За исключением изъятого серебра, бывшей губернской комиссией по изъятию церковных ценностей и 12 скамеек, на месте оказалось: Пергаментных свитков торы - 14. Скамеек для совершения обрада - 30. Простых деревянных креса - 3. Скамеек новых 4-х местных - 14, 6-ти местных - 6, 5-ти местных - 2, 14-ти местных - 2, 2 деревянных алтаря, 2 служебных стола для чтения торы, люстра бронзовая большая, люстры настенные малые - 2, 2 стенных часов в деревянном футляре, ковчег для торы -2, 2 деревянных шкафа, подсвечник с надписью девяти заповедей».

[1]ф. Р-2, оп.2, д.45, л.21.

[2]ф. Р-2, оп. 2, д. . 22

[3]Там же, л. 26

В 1925 году сотрудники милиции Иванов и Симанов провели осмотр здания синагоги. Они пришли к выводу, что «данная община не вполне соблюдает чистоту данного помещения»; «…пол сгнил, штукатурка облупливается, уборщица эксплуатируется не так».

К концу 20-х годов в Рыбинске насчитывалось около 300 членов еврейской, религиозной общины. Большую часть из них составляли женщины-домохозяйки - 119 человек. Социальный состав как и в другие годы, весьма пестр и разнообразен: 54 торговца, 26 служащих, 28 безработных, 9 часовых дел мастеров, 9 иждивенцев, 8 инвалидов труда, 6 кустарей, 5 сапожников, 5 ломовых извозчиков, 3 портных, 2 слесаря, 2 маляра, 2 рабочих, кожевник, матрос, владелец пивной, водопроводчик, акушерка, мыловар, 2 мясника, учитель, заготовщик, печатник, бывший раввин (Файнберг И.Х.) приказчик, заливщик, резчик, оптик, счетовод, столяр.

В 1929 году городские власти предпринимают новые усилия по закрытию синагоги.

Сначала состоялось решение городского Совета:

«Слушали: о переводе еврейской религиозной общины из занимаемого ныне здания Синагоги в другое помещение, т.к. встретилась необходимость указанное здание использовать под хозяйственно-культурные нужды, что будет обсуждено особо.

Постановили: предложить коммунальному и административному отделам произвести переселение еврейской религиозной общины в здание по улице Бакунина, д. 61, ранее использованный общиной.

Горкомхозу срочно произвести переселение жильцов из указанного домовладения. Секретарь горсовета Чиретьев.» [1]

В это же время, 18 декабря 1929 года появляется на свет ходатайство «сознательных» членов общины, которые вдруг захотели добровольно отказаться от Синагоги:

«Выписка из журнала заседания президиума Рыбгорсовета РКД от 18 декабря 1929 года:

Слушали: ходатайство еврейской религиозной общины о предоставлении для религиозных обрядов старого одноэтажного дома № 61 по улице Бакунина.

Постановили: I. Предоставить еврейской-религиозной общине просимое ею помещение по ул. Бакунина, д. 61 для религиозных обрядов взамен Синагоги.

Горкомхозу произвести переселение проживающих в данном доме горожан, предоставив им другую жилую площадь».[2]

Как оказалось позже, члены общины вместе со своим скарбом были обманным путем выброшены на улицу:

«В Рыбинский административный отдел от еврейской общины.

Заявление

Просим принять от нас имущество, которое нам не нужно, т.е., не помещается в отведенном нам помещении, т.к., необходимые вещи и те лежат на дворе, а потому мы просим административный отдел ускорить освобождение отведенного нам помещения. 5 февраля 1930г.

Капель».[3]

5 февраля 1930 года уполномоченный Рыбинского Окрадмотдела Лопатин принял от членов общины М. Давидовича и Капеля имущество Синагоги, 15 наименований, в том числе «2 алтаря и один ковчег» и «как металл» - жестяную доску с заповедями.

В акте в конце записано:

«Таким образом помещение Синагоги считать переданным с указанного выше числа».[4]

[1]Ф. Р-2, оп. 2, д. . 50 РФ ГАЯО

[2]Там же, л. 46

[3]ф Р-2, оп. 2, д. 47 РФ ГАЯО

[4]Там же, л.49, РФ ГАЯО

В 1931 году члены еврейской религиозной общины предпринимают попытку перерегистрации своей организации «для совместного удовлетворения религиозных потребностей» и в соответствии с постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 7.04.1929г. «О религиозных объединениях (СУ от 1929г. № 35, стр. 353) и «Инструкцией НКВД от 1.10.1929г. за № 328 "О правах и обязанностях религиозных объединений"» («Бюллетень НКВД» . за № 37).

В составе членов-учредителей, поданных в административный отдел, числилось 22 человека, не побоявшихся заявить о своих духовных, религиозных чувствами и пристрастиях: Б.М. Нейман, Х.А. Требухов, Л.И. Левинтов, С.Г. Гринштейн, А.Т. Гинзбург, Ф.Ю. Гольдфрайн, Д.А. Ольшванг, Л.М. Пар, Р.А. Файнбррг, Г.А. Лившиц, И. Файнберг, Л.Б. Бейлин, Х.М. Хазан, М.Л. Кисин, Р.Н. Фишелович, Л. Зафранская, М.М. Давидович, И.М. Гирин, С.Ф. Капель, В.М. Багал, Я.В. Багал, Х.Г.Ривкин.[1]

И последний документ, связанный с деятельностью Рыбинской еврейской религиозной общины и относящийся к середине 30-х годов:

«Сведения о церковнослужителях, членах совета и ревизионной комиссии»:

1. Капель С., староста общины, инвалид труда, до революции фотограф, на церковной службе с 1929г.

2. Гирин И.М., на церковной службе с 1929г.

3. Нейман Б., член ревизионной комиссии, инвалид, на церковной службе с 1929г.

4. Хадкевич М., член ревизионной комиссии, портной.

5. Хазан Х.М., 78 лет, служащий, сторож.

6. Ривкин, рабочий, инвалид, торщик,

7. Гольдфмон, сторожиха с 15.09.1931г. (лишена права голоса ввиду того, что состояла на иждивении мужа торговца с 1928г.)[2]

По нашим сведениям легальная деятельность Рыбинской еврейской религиозной общины прекратилась в середине 30-х годов.

[1]ф Р-2, оп. 2, д. .71, РФ ГАЯО

[2]ф. Р-2, оп.2, д.125,л.77 РФ ГАЯО.

ЖИЗНЬ ОБЩИНЫ, ПОТАЕННАЯ, НО НЕ УМЕРШАЯ.

Тем не менее, духовная жизнь еврейской общины, хотя и затихла, но не прекратилась, не умерла. Новое испытание силы духа, веры, рыбинские евреи переживали и пережили помня горький, но и вдохновляющий опыт своего народа. Нашлись энтузиасты, которые предоставили свою квартиру под “домашнюю” синагогу - Рахиль Бейлина.

Последний рыбинский раввин Ицхак Думеш, после закрытия синагоги и прекращения деятельности правления общины, продолжал, как ни в чем не бывало исполнять обязанности раввина. Абрам Хаимович Лифшиц по собственной инициативе взялся обучать детей идишу. Многие рыбинские еврейские семьи свято и строго соблюдали национальные праздники и обряды, правда, в условиях домашних и полутайно.

ДВЕ МИРОВЫЕ ЗНАМЕНИТОСТИ ИЗ ОДНОГО ГНЕЗДА

Глава не доработана

В 40-х годах позапрошлого столетия на страницах «Рыбинской правды» часто можно было встретить стоящие рядом фамилии двух актеров городского театра: Александра Лазаревича Бердичевского и Михаила Наумовича Кублановского.

Вот газета от 27 марта 1942 года сообщает о «Большом концерте» во Дворце культуры с участием Заслуженного артиста Республики, орденоносца А.Г. Германа, исполнительницы песен народностей Лидии Гамалей, артиста Ленинградского театра оперетты Ирины Гамалей; а также артистов гордрамтеатра …Кублановского.., Бердичевского.

Вот театральный критик Г. Штейман пишет по постановке «Таланты и поклонники» военного времени и отмечает: «Артист Бердичевский с большой теплотой играет Нарокова, несколько романтично настроенного старика, но человека по-настоящему понимающего искусство».

А через несколько номеров газета сообщает о том, что в Рыбинск из поездки на фронт возвратилась бригада артистов городского театра. И почетной грамотой премирован среди прочих актер Кублановский. Михаил Кублановский на протяжении многих лет был гордостью и можно сказать – символом городского театра, его творческих достижений, его творческих возможностей.

В составе фронтовой бригады выезжал и Александр Бердичевский, но при следовании по льду Рыбинского моря, провалился под лед. И чудом остался жив, благодаря помощи коллеги и… большой дозе спирта «для наружного и внутреннего употребления».

Кто бы мог знать, что сыновья двух замечательных актеров, родившиеся в Рыбинске через 20 лет станут известны далеко за пределами свой страны, которая, надо сказать, не очень-то к ним благоволила, несмотря на заслуги их отцов, несмотря на то, что кроме любви и преданности, они, эти сыновья ничего и не демонстрировали матери-Родине.

Юрий Кублановский и Константин Кедров. Вот их имена.

КОНСТАНТИН КЕДРОВ –

НОМИНАНТ НА НОБЕЛЕВСКУЮ ПРЕМИЮ

Прознав однажды о родстве Константина Кедрова с Челищевыми, и даже разыскав метрики будущего поэта и философа, я долгое время никак не мог обнаружить фотографию отца Кедрова – актера Рыбинского театра Александра Бердичевского, которая со слов Константина Александровича была помещена в одном из номеров журнала «Огонек» конца 40-х годов.

Будучи в Ярославле в областной библиотеке, я внимательно перелистал номера журнала за три года, но фото Бердичевского не нашел. Потом, уже в другие разы я сделал еще 2 попытки. Безрезультатно.

Правда, журнал тех лет – периода борьбы с бесчисленными врагами разных мастей, как и полагалось всякому легитимному изданию, был прорежен решительной рукой неведомого библиотекаря. Где-то вырвана страница, где-то вырезана фотография очередного врага народа.

Набравшись смелости, я и отправил электронное письмо на сайт Kedrov.ru с личной просьбой к Константину Александровичу.

Так началась наша переписка, из которой я узнал об очередной нобелевской номинации нашего земляка. А чуть позже получил приглашение от Константина Александровича - как представитель музея Нобелей и кроме того – как обладатель предметной коллекции по Кедровым-Челищевым Рыбинского периода.

3 дня в Москве, встречи с Константином Александровичем весьма расширили мои познания о жизни семейства Бердичевских в Рыбинске.

КАК РЫБИНСКАЯ СТЕРЛЯДКА СПАСЛА ЖИЗНЬ

БУДУЩЕМУ ПОЭТУ И ФИЛОСОФУ

Настоящая фамилия Константина Кедрова – Бердичевский. Мама Константина, Надежда Владимировна Юматова принадлежала к знаменитому роду Челищевых, выходцев из Германии. Ее далекий предок Вильгельм Люнебургский, по мнению Кедрова, в роли военспеца служил Дмитрию Донскому. А его предки в середине XVIII века, согласно немецкому историку Францу Казаку, построили где-то под Рыбинском замок для медитативных занятий русских розенкрейцеров. Долгое время я никак не мог найти даже что-то близко намекающее на местоположение этого диковинного замка. Пока в книге нашего замечательного генеалога Ивана Ельчанинова «Материалы для генеалогии..» вып. 5 не прочитал ссылку на переписную книгу комиссара Ивана Мещерякова за 1719 год о том, что Артемий и Сергей Ивановичи Челищевы владели деревней Малафеево в Матвеевской волости. Есть где вести поиск.

Так вот мама Константина актриса дворянского происхождения, после неудачного первого брака с актером Витковским в Костроме, вышла замуж за Александра Лазаревича Бердичевского, также актера. Александр Бердичевский имел . роста. Сначала увлекался спортом, потом заболел театром. Учился, между прочим, в школе Мейерхольда. В городе Кудымске, где Бердичевский руководил театром, о нем говорят до сих пор: «Помним нашего Сашу, помним его комический сверхталант» Между прочим, он пробовал ставить на сцене мюзиклы, это так называемый синтетический театр.

В Рыбинск Бердичевские приехали в начале войны. Костя родился в Рыбинске в 1942 году. Мама мучалась родами, а в это время над Рыбинском кружили немецкие бомбардировщики. Падали бомбы, в роддоме звенели стекла.

Маленький Костя отказывался принимать пищу. Врачи посоветовали родителям

накормить малыша стерлядью. Легко сказать. Да где же ее достать? Но Рыбинск военного времени был относительно благополучным городом. На рынке в то время можно было выменять и хлеб и сахар и крупы. Рыбой торговали. С элеватора крупы тащили на себе. кто в штаны набивал, подвязывая вязочки снизу, кто в торбах, привязывая их к голому телу. Милиция была голодная, поэтому если кого и ловили, то откупиться от нее было не так и сложно.

Хорошо и сытно жил кожзавод. Пол-Рыбинска было обуто в кожзаводовские бурки - теплые сапоги из войлока или фетра на кожаной подошве.

Но все-таки, война это война. И стерлядь в то уже время была деликатесной рыбой. Нашлась одна крестьянка, которая предлагала стерлядку. Маме пришлось пожертвовать своим любимым выходным панбархатным платьем... Рыбу растерли в кашицу и накормили вконец изголодавшегося малыша. Так рыбинская стерлядка спасла жизнь будущему поэту и философу.

Но всю жизнь Надежда Владимировна будет с ненавистью вспоминать алчную крестьянку, лишившую ее любимого платья.

И еще о Рыбинске военном. Из того, что Кедров помнит сам. Во время воздушных тревог Надежда Бердичевская хватала под мышку маленького сына, в другую руку прихватывала детские причиндалы и бегом бежала к бомбоубежищу. Люди , занятые своими проблемами, пробегали мимо.

Из Рыбинска семья Бердичевских уехала в Пошехонье. Константин Александрович помнит восклицания отца: «Боже мой, боже мой, и зачем мы сюда приехали?». И еще – обращенное к сыну: «Что ты раскачиваешься как еврей на молитве?».

РЫБИНСК-ЩЕРБАКОВ-РЫБИНСК-АНДРОПОВ-РЫБИНСК

БЕРДИЧЕВСКИЙ-КЕДРОВ-БЕРДИЧЕВСКИЙ- КЕДРОВ

Рыбинск с его неоднократными переименованиями, словно заклеймил Константина Кедрова. В 1950 году Надежда Владимировна вышла замуж за Алексея Евгеньевича Кедрова. Будучи при рождении записан под фамилией Бердичевский, в школе из-за антисемитских выпадок (хотя он не мог быть каноническим евреем, поскольку мать была русской) по настоянию матери стал носить фамилию Кедров. Отчим был не против.

После школы Константин снова вернул себе фамилию, данную от рождения. Но перед защитой кандидатской диссертации из-за опасения быть забаллотированным и по совету известного гоголеведа Семена Иосифовича Машинского Константин Бердичевский снова стал Кедровым.

Константин Кедров о своем отце:

«Умер 30 сентября 1991 в больнице вблизи от Дома Ветеранов сцены в Измайлово. В палате было холодно, и Саша попросил у Ольги одеяло. Ольга принесла. Одеяло оказалось ядовито-желтого цвета. “Надо же, всю жизнь не любил желтый цвет”, – сказал Александр Лазаревич. Ночью он умер под капельницей от сердечной недостаточности. Ему было 83 года.

Саша увлекся театром в Томске. Это были времена НЭПа. Все оживало. Ожил и театр. Несмотря на низкий росточек, метр шестьдесят три, юношу взяли в театр и научили комическим куплетам. Саша с удовольствием высмеивал хедер, изображая еврея на молитве. В детстве Сашу так, для порядка, пытались усадить за Талмуд, но он, как вся молодежь, увлекся революцией. Вступил в «Бунд» (еврейский комсомол). Тогда это считалось прогрессивным. Но национальное и еврейское претило его рассудку. Он любил мир. Не синагога, не спортзал, а театр стал его школой. Поначалу увлекся биомеханикой Мейерхольда. Крепкое телосложение позволяло творить на сцене великолепные трюки и кульбиты. Саша стал любимцем театра и публики. Культ дружбы возник в 20-е годы и оставался с ним на всю жизнь. Он получал открытки от друзей, с которыми начинал театральный путь, даже в 1991 году. Веселый нрав открыл Саше все пути. Без образования он стал в течение пяти лет не только актером, но и режиссером. Ставил эксцентрику. Обожал Лопе де Вега и советские агитки. Там можно было вытворять, что угодно. Саша верил, что ни сегодня завтра отменят деньги, границы, нации, и наступит всеобщее творческое братство. Позднее это назвали троцкизмом. Саша не стал комсомольцем. Ему претила любая муштра и дисциплина, но ему нравились люди в кожаных куртках. «Дураками они не были. Фанатиками, да, но не дураками, как их сейчас играют» - говорил он позднее.

Вся страна, затаив дыхание, ждала социализма. Каким он будет? И вдруг по радио объявили, что социализм уже наступил. Ничего, кроме смеха, это не вызвало. Поколение Саши сочло это дурной шуткой. Стало ясно, что к власти пришли либо обманщики, либо дураки, либо дураки и обманщики. Даже молчаливый красавец Сталин стал вызывать сомнение. Неужели и он обманщик или даже дурак? Прочь, прочь сомнения. Чтобы переубедить себя, Саша писал стихи о Сталине, о Кирове, о социализме. Но это для души, в альбом. А рядом стихи сначала первой жене, потом любимой пионерке Надюшке, пришедшей в театр. Комсомолкой Надюшка не стала, но галстук красный носила и в 18 лет. Любовь режиссера Саши Бердичевского и статистки Надюшки Юматовой завораживала театр. Сашу и Надюшку любили все. От них исходили доброта, сила, молодость и талант. Саше тридцать, Надюшке 20, но на них смотрели, как на ровесников. Конечно, театр неотделим от интриг. Сашу осуждали за развод. Бросил жену с парализованным сыном. Надюшку считали бездарной выскочкой. Но это, когда борьба и злоба омрачали жизнь. Преобладали же совсем другие дела. Прежде всего был смех. Сейчас даже трудно понять, почему все так смеялись. Фильм “Веселые ребята” не выдумка. Так жили все. После развода Саша бросил пить и курить. С Надюшкой он начал новую жизнь. Серьезную. И тут началась война. Передвижной театр эвакуировали в Рыбинск, прямо под бомбы. Сформировали агитбригаду и послали на фронт. Пока Надюшка рожала под бомбами в Рыбинском роддоме, Саша тонул в проруби Рыбинского водохранилища. Его вытащили, а машина утонула. Обледенелых актеров еле живых доставили в лазарет и напоили спиртом. От него Саша чуть было не умер, потому что пить давно бросил. Прорубь чуть не убила, но спасла жизнь. До фронта так и не добрались.

А потом, несмотря на войну, началась веселая жизнь. Как ни странно, война пробудила у населения любовь к театру. Саша ставил, страшно сказать, еще недавно полузапрещенные оперетты «Марица», «Цыганский барон», «Сильва». Сам сочинял искрометные репризы. И пересочинял текст. Актеры уже не понимали слов «файв о’клок» и произносили вместо этого «бегемот». «А у нас в деревне славно, \ все без экивоков, \ пьют и кушают исправно \ без различных бегемотов», – пела прима. Саша сам обучил всех и пению, и танцам. Деньги лились рекой аж до 1948 года.

Саша не понял, кто такие космополиты безродные. Не понимал он, почему его увольняли из всех театров, несмотря на то, что “Золушка”, поставленная в Новозыбкове, стала всесоюзным событием. О чудо-премьере написал журнал “Огонек” и даже в самый разгар борьбы с космополитами безродными поместил снимок с Саши Бердичевского в роли Несчастливцева в «Лесе». Возможно, этот снимок спас ему жизнь. Саша лишился работы. От него ушла Надюшка с сыном Котиком, но он так и не понял, что в стране начался государственный антисемитизм».

2001г., 2003, 2007…

Выдвижение Константина Кедрова на нобелевскую премию не первое. Первое было в 2001-м, 2-е – в 2003-м. Между прочим, первые два раза номинаторами были вовсе не отечественные организации.

А вот в 2007 году – инициаторами выдвижения стали Интернет-сообщество и Русская апостольская церковь. Это выдвижение Кедрова стало вторым (после номинирования Шолохова) выдвижением российским номинаторами российского же писателя на нобелевскую премию по разряду литература. Ну, не находило тогда, и не находит до сих пор наше общество среди советских, а ныне - российских авторов, достойных нобелевской премии. И даже номинирование Константина Кедрова многими собратьями по перу встречается в штыки.

ОБ ОТЦЕ ПОЭТА КУБЛАНОВСКОГО

Михаил Наумович Кублановский родился в 1910 году в городе Мариуполе, УССР, в семье служащего.

Трудиться начал в 1026 году учеником в кустарной мебельно-обойной мастерской в Харькове. С 1927 по 1929 работает на заводе № 135 в Харькове. Одновременно учится в вечерней театральной студии Харьковского окружного Совета профсоюзов. Затем работает актером-режиссером концертно-эстрадной бригады Ивановского Пролеткульта.

С 1931 по 1935 гг. – актер-режиссер Щербаковского гордрамтеатра.

В 1935-38 гг. – актер Харьковского театра Юного зрителя.

С сентября 1938 года в Рыбинском театре в качестве актера-режиссера.

ПОЭТ- ЭМИГРАНТ

родился в 1947 году в Рыбинске. А в начале 1947 года из Рыбинска по тюремному этапу будет отправлен будущий великий русский писатель Солженицын. Детство и отрочество поэта прошло в Рыбинске. Учился в 3-й школе. После школы поступил в авиатехникум, но отучился здесь только 2 курса. К этому периоду относятся первые стихотворные опыты. Работая на одном из предприятий города, окончил заочную школу. Затем учеба на искусствоведческом факультете МГУ, который закончил в 1970-м.

Принял участие в неформальном молодежном обществе СМОГ.

После окончания университета уехал на Соловки, где работал в Кирилло-Белозерском музее.

В 1975 выступил в самиздате с открытым письмом «Ко всем» в защиту Солженицына. С 1976 и до 1982 года работал на разных черных работах: сторожем, дворником, истопником при церквях Москвы и Подмосковья.

В 1979 году принял участие в альманахе «Метрополь».

С 1982 в эмиграции во Франции, затем в Германии. До 1988 публиковался в основном на Западе. Сборники стихов: «Избранное» (1981), «С последним солнцем» (1983), «Оттиск» (1985), «Затмение» (1989).

ЖИЗНЬ ОБЩИНЫ, ПОТАЕННАЯ, НО НЕ УМЕРШАЯ.

ДВЕ МИРОВЫЕ ЗНАМЕНИТОСТИ ИЗ ОДНОГО ГНЕЗДА

Глава не доработана

Юрий Кублановский и Константин Кедров. Вот их имена.

КОНСТАНТИН КЕДРОВ –

НОМИНАНТ НА НОБЕЛЕВСКУЮ ПРЕМИЮ

КАК РЫБИНСКАЯ СТЕРЛЯДКА СПАСЛА ЖИЗНЬ

БУДУЩЕМУ ПОЭТУ И ФИЛОСОФУ

Маленький Костя отказывался принимать пищу. Врачи посоветовали родителям

РЫБИНСК-ЩЕРБАКОВ-РЫБИНСК-АНДРОПОВ-РЫБИНСК

БЕРДИЧЕВСКИЙ-КЕДРОВ-БЕРДИЧЕВСКИЙ- КЕДРОВ

Константин Кедров о своем отце:

2001г., 2003, 2007…

ОБ ОТЦЕ ПОЭТА КУБЛАНОВСКОГО

Михаил Наумович Кублановский родился в 1910 году в городе Мариуполе, УССР, в семье служащего.

С 1931 по 1935 гг. – актер-режиссер Щербаковского гордрамтеатра.

В 1935-38 гг. – актер Харьковского театра Юного зрителя.

С сентября 1938 года в Рыбинском театре в качестве актера-режиссера.

ПОЭТ- ЭМИГРАНТ

Принял участие в неформальном молодежном обществе СМОГ.

После окончания университета уехал на Соловки, где работал в Кирилло-Белозерском музее.

В 1979 году принял участие в альманахе «Метрополь».

ЖЕРТВЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ

Бацкевич В.С. Спортсмен, борец. Брат жены полководца Павла Батова. Репрессирован.

Бляхшмидт Пауль Арнович. 1899, Плауэн, Германия. Мастер завода № 26 в Рыбинске. Арестован 9 декабря 1934 года. Расстрелян 27 октября 1937 года в Ленинграде. Реабилитирован 23 сентября 1989 года.

Блюменталь Иван Иванович, 1895. Д. Стыдино Двинского уезда Витебской губернии. Слесарь-монтажник завода катеростроения в Рыбинске. Арестован 4 декабря 1937 года. Расстрелян 6 июня 1938 года. Реабилитирован 30 января 1958 года.

Бляхер Константин Алексеевич. . Рыбинск. Жил в Рыбинске, ул. Проездная, 6. Пенсионер. Арестован 3 декабря 1937 года. Осужден по ст. 58-10 23 января 1958 года. Реабилитирован 26 мая 1994 года.

Вротновский Иосиф Петрович. 1893г. Запорожье. Секретарь главного инженера фарфорового завода в Песочном. Жил в с. Песочное. Арестован 21 августа 1938 года. Расстрелян 25 января . Реабилитирован 27 сентября .

Данье Зенон Иосифович. . Борислав, Польша. Жил в д. Селехово, Рыбинского р-на. Арестован 20 февраля . Расстрелян 28 июня 1938. Реабилитирован 18 июня 1959г.

Дзевановский Сигизмунд Викторович. 1989г. Корытово, Киевской обл. Главный механик Рыбинского механического з-да. Жил в Рыбинске. Арестован 22 октября 1941г. Осужден по ст. 58-10 УК. Реабилитирован 20 июля 1965г.

Дик Иосиф Иванович (Ионович). 1922. Детский писатель. 10 января . его, сына репрессированного румынского революционера Иона Дическу-Дика и еще 12 детей привезли в Рыбинск из Даниловского детприемника, где у них были сняты отпечатки пальцев. Отбывали дети "срок" в Рыбинском детдоме им. 1 Мая.

Дик Биба Ивановна. .р. Сестра Иосифа Дика. Разделила его судьбу. См. выше.

Донской Моисей Васильевич. 1887г. Ярославль. Землеустроитель отдела сельского хозяйства райисполкома. Жил в Рыбинске. Арестован 3 апреля 1951г. Осужден 7 июня 1951г. по ст. 58-10 УК. Реабилитирован 17июня 1992г.

Друсс Альфонс Александрович. .р. М. Грива Курляндской губ. Механик Рыбинского элеватора. Жил в Рыбинске, пр. Ленина, 61. Арестован 14 января 1938г. Расстрелян 11 марта 1938г. Реабилитирован 31 октября 1957г.

Зайнштейн Иосиф Григорьевич. . Варшава, Польша. Повар ресторана "Утес”. Жил в Рыбинске, ул. Бакунина, 76. Арестован 31 января 1938г. Расстрелян 38 июня 1938г. Реабилитирован 27 февраля 1958г.

Казак Антон Иосифович. .р. Двинск, Латвия. Вагонный смотритель ст. Рыбинск-пассажирская Ярославской ж.д. Жил в Рыбинске, Северный пос 3. Арестован 30 сентября 1942г. Осужден 13 марта 1943г. по ст. 58-10 УК. Реабилитирован 25 августа 1992г.

Карачунская Рахиль Александровна. 1897г.р. Женорганизатор 5-й мехбригады воинской части в Белорусском военном округе. Член РКП/б/ с 1920г. Осуждена 16 мая 1938г, как член семьи "изменника Родины на 8 лет исправительно-трудовых лагерей.” Реабилитирована 3 апреля 1956г.

Кац Исаак Лазаревич. 1912г.р. Екатеринослав, Украина, Жил в Рыбинске. Мастер управления гидромеханизации. Арестован 25 марта 1949г. Осужден I8 мая 1949г. по ст. 58-10 и 58-11 УК. Реабилитирован 15 мая 1954г.

Кирштейн Бруно Александрович. 1889г.р. Лодзь, Польша. Жил в Рыбинске. Арестован 24 июня 1930г. Осужден 10.сентября . по ст. 58-10 УК. Реабилитирован 16 августа .

Копиль Самуил Иосифович. 1893г. р. Керчь, Крымской АССР. Учитель Французского языка в школе № 33. Жил в Рыбинске. Арестован 15 ноября 1937г. Расстрелян 28 марта 1938г. Реабилитирован 24 февраля 1958г.

Лешнер Иосиф Иосифович. 1904г.р. С. Семидуб Ровенской обл. Заключенный Рыблага НКВД СССР. Арестован 27 апреля 1943г. Осужден 30 мая 1943г, по ст. 58-10 УК. Реабилитирован 12 июля 1993г.

Меерзон Яков Соломонович. 1889г.р. Умань, Украина. Начальник лесного отдела Волгостроя НКВД СССР. Жил в п. Переборы. Арестован 26 сентября 1937г. Расстрелян 3 декабря 1937г. Реабилитирован 30 марта 1959г.

Наркевич Иван Иосифович. 1893г.р. Д. Румишки, Абельской вол., Ковенской губ., Польша. Старший пожарник спичечной фабрики "Маяк". Жил в Рыбинске, ул. Моховая, 15. Арестован 10 февраля 1938г. Расстрелян 6 июня 1938г. Реабилитирован 16 сентября 1957г.

Пехарь Иосиф Францевич. 1887г.р. Рыбинск. Проживал в с. Каргасок ЗСК. Счетовод Каргасокского объединения сельхозснабжения. Арестован в 1937г. Расстрелян.

Поскребко Иосиф Антонович. 1887г.р. Бельск, Гродненской обл. Жил в Рыбинске. Счетовод Рыбинской картонной ф-ки. Арестован 15 октября 1930г. Осужден 27 ноября 1930г. по ст. 58-10 УК. Реабилитирован 5 сентября 1989г.

Поскребко Вера Иосифовна. 1916г.р. Иркутск. Жила в Рыбинске. Лаборантка маслозавода №1. Арестована 7 августа 1942г. Осуждена 19 января 1943г. по ст. 58-10 УК. Реабилитирована 2 марта 1944г.

Равич Белла Наумовна. 1894г.р. М. Белая Церковь, Киевской обл. Домохозяйка. Жила в Рыбинске, ул.Герцена, 48. Арестована 7 августа . Осуждена 17 декабря 1942г. по ст. 58-10 УК. Реабилитирована 13 апреля 1992г.

Слатвинский Александр Нестерович. .р. М. Острино Лидского у. Польша. Жил в Рыбинске. Зав спецчастью и воинским столом катерозавода. Осужден 2 июня 1938г. по ст. 58-6 и 58-11 УК. Реабилитирован 25 декабря 1994г.

Сосонко Афроим Симонович. 1895г.р. Уполномоченный Комитета заготовок при СНК СССР по Рыбинскому р-ну. Член РСДРП с 1917г. Арестован в 1937 году. Обвинен в участии "в контрреволюционной организации правых, проведении подрывной вредительской работы". Умер в больнице в 1940 году. Реабилитирован в 1956г.

Сролович Цаль Моисеевич. 1916г.р. Д. Новый Двор Барановичской обл., Белоруссия. Воспитатель ремесленного училища. Жил в Рыбинске, пр. Ленина, 95. Арестован 12 октября 1944г. Осужден 5 февраля 1945г. по ст. 58-10 и 58-11 УК. Реабилитирован 26 мая 1992г.

Субботович Франц Иванович. 1883г.р. Д. Поканцы Виленской губ. Пилостав лесозавода «Бунтарь» Рыбинского р-на. Жил в п. лесозавода. Арестован 1 февраля 1938г. Расстрелян 28 июня 1938г. Реабилитирован 27 февраля 1958г.

Тейтельман Ефим Наумович. 1899г.р. п. Новая Одесса, Украина. Технолог Московского завода № 33. Ранее работал на Рыбинском заводе № 26 и жил в Рыбинске. Арестован 16 января 1937г. Расстрелян 7 октября 1937г. в Москве. Реабилитирован 8 июня 1957г.

Файфер Дмитрий Иосифович. 1882г.р. Рыбинск. Жил в Рыбинске. Занимался слесарным делом на дому. Арестован 20 июля 1943г. Осужден 30 сентября 1943г. по ст. 58-10 УК. Реабилитирован I9 февраля 1996г.

Фельдман Александра Карловна. . С. Глебово Зарайского р-на Рязанской обл. Машинистка прокуратуры г. Рыбинска. Жила в Рыбинске, ул. Чкалова, 4. Арестована 4 июня 1941г. Расстреляна 7 января I942г. Реабилитирована 2 сентября 1992г.

Фельдман Зинаида Карловна. 1905г.р. Молога. Домохозяйка. Жила в Рыбинске, ул. Чкалова, 4. Арестована 4 июля 1941г. Расстреляна 7 января 1942г. Реабилитирована 2 сентября 1992г.

Фишман Самуил Иосифович. .р. Мозырь, БССР. Заместитель заведующего Рыбинского горкомхоза. Жил в Рыбинске. Арестован 4 июля . Осужден 23 августа 1937г. по ст. 58-10 УК. Реабилитирован 10 августа 1957г.

Фукс Шлема Моисеевич. 1907г.р. Приемосдатчик нефтепродуктов Верхне-Волжского пароходства в Рыбинске. Член ВКП/б/ с 1929г. Арестован в августе 1937г. по обвинению в шпионаже как "участник контрреволюционной организации". Осужден на 10 лет лишения свободы. Умер в 1939 году в местах заключения. Реабилитирован 16 января 1989г.

Цитович Федор Иосифович. 1899г.р. Канск Восточносибирского края. Грузчик Рыбинском конторы "Заготзерно”. Жил в Рыбинске, п. Смердино, барак № 5. Арестован 20 января 1938г. Расстрелян 7 июня I938г. Реабилитирован 4 ноября 1957г.

Чугунов Яков Абрамович. 1916г.р. Арестован в . во время службы в Советской Армии в Калининской обл. Осужден по ст. 58-10 УК. Наказание отбывал в Волголаге. Реабилитирован в . После освобождения проживал в Рыбинске.

Шапиро Сергей Эммануилович. .р. Рига. Фотограф-кустарь. Жил в Рыбинске. Арестован 15 октября 1930г. Осужден 27 ноября I930г. по статье 58-10 УК. Реабилитирован 5 сентября .

Шехтер Герсон Герсонович. .р. Харбин, Северная Маньчжурия. Жил в Рыбинске. Старший товаровед ОРСа канала Москва-Волга. Арестован 29 июня 1950г. Осужден 29 ноября 1950г. по ст. 58-10 УК. Реабилитирован 13 августа .

Янсон Раймонд Кириллович. .р. Сын Янсона Кирилла Ивановича, командира 64-й дивизии Белорусского военного округа, а ранее военного атташе в Италии, расстрелянного 22 августа 1938г. 10 января его, брата Эвалда и еще 11 таких же детей привезли в Рыбинск в ссылку. В дальнейшем как сын врага народа был арестован и наказание отбывал в лагере, 2 года в строительном батальоне, 2 года в тюрьме. Реабилитирован.

ПОГИБЛИ, ПРОПАЛИ БЕЗ ВЕСТИ НА ФРОНТАХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ

Игелевич, 1918. Красноармеец. Пропал без вести в октябре 1943 года.

Айвенберг Яков Львович, Глебовский с/с. Погиб 13 октября 1944г.

Айзин , I923 г, Рыбинск. Лейтенант. Погиб 17 июля 1943 года. Орловская обл., деревня Хромыли.

Аксютович Моисей Федорович, 1906, Ярославская обл.. Красноармеец. Пропал без вести 23 июля .

Аксютович Николай Моисеевич, . Рыбинск. Красноармеец. Пропал без вести 20 июля 1945 года,

Аридов Петр Иосифович, . Ефрейтор. Погиб 7 марта . Калининская обл.

Баранников Абрам Михайлович, 1910г. Ростовский р-н, с. Дебольское. Старший сержант. Погиб 2 декабря . Ленинградская обл., деревня Б. Дубовицы.

Белокриницкий Овсей Фролович, I895 г. Рыбинский р-н, Лейтенант. Погиб 20.мая .

Биюсов Иосиф Измайлович. Красноармеец. Пропал без вести в декабре 1941 года.

Бородулин Авраалий Климентьевич, . Красноармеец. Умер 25 марта 1942 года. Ленинградская обл., поселок Фанерный Завод.

Бронштейн Израиль Ицкович, Краснофлотец. Пропал без вести в октябре 1941 года.

Вахман Анкель Менделевич, г. Рыбинск. Красноармеец. Пропал без вести в июле .

Верник Петр Исаакович. . Винницкая обл., город Хмельники. Старшина. Погиб 2 августа . Смоленская обл., Пречистенский р-н, Хутор Паново.

Вигодский Абрам Моисеевич, Покровский с/с. Красноармеец. Пропал без вести 3 февраля .

Волоцкий Абрам Моисеевич, . Рыбинский р-н. Красноармеец. Пропал без вести 3 февраля .

Гильдерман Авраам Исаакович. Младший лейтенант. Пропал без вести.

Гликзон К.А. Пропал без вести.

Гойхман Лев Аранович, 1924. Красноармеец. Погиб 17 сентября .

Гольденберг Израиль Рафаилович. Лейтенант. Пропал без вести в .

Гольденберг Анатолий Иосифович, г. Рыбинск. Лейтенант. Пропал без вести 1 сентября 1941 года.

Гольцман Соломон Владимирович, . Киев. Сержант. Пропал без вести в марте 1942 года.

Гольштейн Давид Ильич, 1903. Красноармеец. Погиб 8 февраля 1945. Польша.

Гольштейн Давид Юрьевич. Красноармеец. Погиб 8 февраля 1945 года.

Горет Абрам Яковлевич, 1920. Старший лейтенант, погиб 6 февраля 1944. Витебская обл., деревня Кислянки.

Горн Абрам Яковлевич. Старший лейтенант. Погиб.

Горский Иван Иосифович, 1899. Старший сержант. Погиб 9 августа 1943.

Гофман Алексей Лазаревич, 1912, Киевская обл., г. Звенигородка. Красноармеец. Пропал без вести в ноябре 1942 года.

Громан-Проворихина Татьяна Борисовна, г. Рыбинск. Военный фельдшер. Погибла 17 сентября 1941 года.

Гудковский Роберт Иосифович, . Рыбинск. Сержант. Пропал без вести в декабре 1941 года.

Давидович Моисей Абрамович, 1921. Красноармеец. Пропал без вести в августе 1941 года.

Диккер Семен Рувимович, I911, г. Калинин. Сержант. Погиб 23 января 1944 года. Ленинградская область, Ораниенбаумский р-н, деревня Старый Бор.

Дордие Бирямин Исаакович, 1915, Белоруссия, деревня Малый Бобер. Старший сержант. Погиб 17 августа 1943 года. Смоленская обл., Пречистенский р-н, д. Отря.

Думов Давид 3., , Ярославль. Старший сержант. Погиб 9 июля 1943, Курская обл., Поныровский р-н, д. Березовская Высота.

Ейсмант Адам Михайлович, 1910, Житомирская обл., Барановский р-н. Красноармеец. Пропал без вести 15 октября 1943 года.

Зискин Лев Абрамович. Пропал без вести в январе 1942 года.

Зюльковский Константин Иосифович. Старший сержант. Погиб 21 января 1944 года.

Каган Файва Абрамович, 1908, Рыбинск. Госпитальный комиссар. Пропал без вести 1 марта 1942 года.

Керсаков , Болтинский сельсовет. Красноармеец. Погиб 1 ноября 1941 года.

Класман Виктор Иванович. Капитан. Погиб 21 марта 1945 года.

Коган Григорий Борисович, Младший сержант. Умер от ран 26 января 1945 года.

Коган Калман Африлимович, Военный врач. Пропал без вести.

Лаврин Рудольф Юганович, 1922, деревня Вандышево. Курсант. Погиб 26 ноября 1942 года. Калининская обл., Зубцовский р-н, деревня Кудрино.

Лавянт Самуил Израилевич, 1920, Рыбинск. Красноармеец. Погиб 20 ноября 1942 года. Смоленская обл., деревня Гредякино.

Лаудан Аскар Янович, 1920. Младший сержант. Умер от ран 28 декабря 1945 года.

Левин Моисей Маркович, . Саратов. Колокшинский сельсовет. Красноармеец. Умер от ран 15 декабря 1941 года. Московская область.

Левитин Наум Исаакович, . Харьков. Капитан. Погиб 18 июля 1944 года. Польша, Сувалковское воеводство, Копцовский уезд, деревня Мацевичи.

Лукьянов Яков Абрамович. Лейтенант. Погиб 12 июля 194.3 года.

Люмпон Павел Абрамович, 1906, местечко Пищацы. Погиб 2 октября 1942 года, Сталинградская обл, Городищенский р-н, деревня Томилино.

Мальштейн Моисей Михайлович. Лейтенант. Пропал без вести.

Марокко Имуль Ношкович. Младший сержант. Погиб 20 февраля 1944- года.

Масажник Михаил Абрамович, . Рыбинск. Красноармеец. Погиб 27 января 1945 года, Латвия, Елгавский уезд.

Мерер Яков Ильич. 1913. Младший лейтенант. Погиб 13 августа 1942 года. Калининская область, деревня Игнатьево.

Мехельсон Лазарь Борисович, г. Рыбинск. Красноармеец. Умер от ран 14 декабря 1943 года, Воронежская область, село Дерезовка.

Мехельсон Лазарь Борисович /Михильсон/, I913, г. Москва. Красноармеец. Пропал без вести в декабре 1944 года.

Мизеров Иосиф Иосифович, . Рыбинск. Ефрейтор, Погиб 6 июля 1944 года. Барановичская обл., хутор Жуковичи.

Моисеев Исаак Шевелевич. 1914, Рыбинский р-н. Красноармеец. Погиб. 21 декабри 1941 года, деревня Курбатово.

Мешковский Франц Иосифович. Некоузский р-н. Красноармеец. Пропал без вести в сентябре 1941 года.

Купериштох Моисей Абрамович, . Рыбинск. Красноармеец. Умер от ран 26 июня 1944 года, село Ляушень.

Кудрин Хайл Алексеевич. I923. Красноармеец. Пропал без вести в 1942 году.

Крупманн Вальдемар Мартинович. 1907, Ярославская обл. Красноармеец. Пропал без вести 9 января 1943 года.

Крейн Александр Петрович. Младший, лейтенент. Погиб.

Крейн Эдуард Абрамович. Техник-интендант 2 разряда. Погиб.

Мостовой Алексей Моисеевич. 1900. Красноармеец. Пропал без вести в 1941году.

Овсянников Иосиф Данилович, 1906. Красноармеец. Погиб 10 августа 1941 года.

Олейник Моисей Николаевич, Поселок Переборы. Красноармеец. Пропал без вести 24 октября 1944 года.

Панов Измаил Израилевич. Пошехонский р-н. Красноармеец, Погиб 27 февраля 1942 года, станция Баталино.

Перхусович Матвей Иосифович, 1910. Латвия, г. Двинск. Сержант. Умер от ран 26 января 1943 года. Смоленская обл. Пречистенский р-н, деревня Митьково.

Петров Лазарь Семенович, . Рыбинск. Сержант. Погиб 17 ноя6ря 1941 года, Московская область, деревня Высоково.

Пехар Сергей Иосифович, Лейтенант. Погиб.

Пойхман Лев Аронович. 1924. Каменец-Подольская обл. Красноармеец. Погиб 19 сентября 1943 года. Орловская область. Мглинский р-н, село Вышковичи.

Рабилов Наум Гиршович, . Ярославль. Красноармеец. Пропал без вести 26 августа 1941 года,

Рабинович Яков Абрамович. 1909 /I91O/. Некоузский р-н, станция Волга. Сержант. Погиб 7 апреля 1942 года. Смоленская обл., деревня Чурилово,

Раскинд Вульф Иосифович. 1914. Красноармеец. Пропал без вести в декабре 1941 года

Рейзман Евгений Абрамович. . Ленинград. Старший сержант. Пропал без вести в декабре 1941 года.

Ривкин Соломон Семенович, 1923, Витебская обл., г. Орша. Красноармеец. Умер от ран 16 ноября 1943 года. г. Молотов.

Рогатский Лев Зиновьевич, . Витебск. Красноармеец. Погиб 4 февраля 1944 года. Эстония, Нарвский р-н, деревня Тырдово.

Рудковский Роберт Иосифович. 1919. Сержант. Пропал без вести 6 декабря 1941 года.

Сайфер Яков Ильич. I9IO. Красноармеец. Погиб 12 марта 1943 года. Орловская обл., деревня Пузановка.

Сакен Юрий Иосифович. . Ярославль. Младший лейтенант. Погиб 21 ноября 1941 года, село Ямполь.

Самсонов Аркадий Моисеевич, . Витебск. Сержант. Погиб 23 июля 1944 года, Латвия, населенный пункт Гуншпилье.

Симаненов Иосиф Менделевич. . Витебск. Красноармеец. Пропал без вести в феврале 1942 года.

Сухарев Яков Найхович. Младший лейтенант. Пропал без вести 6 февраля 1945 года.

Тетельбаум Ефим Борисович. 1905. Рыбинск. Гвардии лейтенант. Пропал Без вести 19 августа 1943 года.

Фаенсон Залман Абрамович. . Курсант. Погиб 17 сентября 1941 года. Ладожское озеро.

Файгельман Абрам Шмаевич, 1898. Красноармеец. Погиб 2 марта 1942 года, Сталинская обл., село Раздоловка.

Фельдман Андрей Карлович. Молога. Пропал без вести 2 декабря 1941 года.

Фишбах Валъф Леонтевич. Воентехник. 1 разряда. Умер от ран.

Флейшман Александр Георгиевич. Красноармеец. Умер от ран 6 мая 1942 года. Рыбинск.

Фрезнер Ефим Абрамович. Красноармеец. Погиб 28 июня 1944 года.

Фрейдин Иосиф Борисович. , Чернигов, Красноармеец. Пропал без вести в августе 1941 года.

Фридбург Борис Соломонович. Лейтенант. Пропал без вести в 1941 году.

Фридман Исаак Самуилович. 1925. Краснофлотец. Погиб 12 июля 1944 года, г. Пинск.

Фридман Лев Янкелевич, Красноармеец, Погиб 16 августа 1944 года.

Фризнер Абрам Соломонович. 1896. Красноармеец. Погиб 1 апреля 1942. Смоленская обл., деревня Дубовицы.

Фурманский Давид Абрамович. . Рыбинск. Сержант. Погиб 15 января 1942 года, Московская область, Осташевский р-н.

Халмецкий Файбула Аронович. Красноармеец. Пропал без вести I9 октября 1942 года.

Хохлов Мейлах Менделевич. 1905. Пропал без вести 26 сентября 1942 года.

Цлаф Эсфирь Беньяминович. 1922. Рыбинск. Пропал без вести в сентябре 1941 года.

Чернов Абрам Менделевич. Красноармеец. Погиб 9 декабря 1943 года, Псковская обл., Невельский р-н, деревня Леши.

Шеллер Борис Ханович. Лейтенант. Погиб.

Шемер Ханон Хаимович. Красноармеец. Погиб 17 августа 1943 года.

Шнейдер Лев Наумович. 1913. Винницкая обл. деревня Мивров. Младший сержант. Погиб 19 января 1944 года. Ленинградская область.

Шнепст Виктор Иосифович. 1919. Красноармеец. Пропал без вести в январе 1943 года.

Штейфайер Исаак Моисеевич. 1910. Винницкая обл., Красноармеец. Умер от ран 4 июля 1944 года, Витебская обл., Богушезский р-н, деревня Шнитки.

Шток Юлий Зельманович. . Рыбинск. Красноармеец. Пропал без вести в марте 194.3 года.

Шустер Иосиф Менделевич. Старший политрук. Погиб 16 ноября 1941 года.

Эльфон Валентин Иосифович. . Мариуполь. Пропал без вести.

С МЫСЛЬЮ О ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ.

В 50-х годах отношения между рыбинскими евреями строились на личных и профессиональных связях. В соответствии с инфраструктурой города и евреи делились на «полиграфских», работавших на заводе полиграфических машин; «моторных», связанных с моторостроительным заводом; «кабельных» - живших в Переборах и работавших на кабельном заводе; «волжских» - из поселка Волжский и завода ВМЗ.

В этот период, когда опасность ассимиляции, растворения среди коренного населения возросла, роль своего рода духовных вожаков, пастырей играли отдельные личности, представители старшего поколения, «хранители» этнического, генетического кода нации.

После Ицхака Думеша таким человеком стала Муся Абрамовна Шацкая. Все эти годы до своего отъезда в Израиль, она имела такое обыкновение перед еврейскими праздниками обзванивать знакомых евреев с такими словами: «Идише киндер, завтра Песах. Вы не забыли?». Во время своих частых поездок в Москву она привозила кусочек мацы, которыми угощала еврейских детей. И вообще, как вспоминают старожилы, она была информирована буквально обо всех евреях Рыбинска. И если кому-то требовалась информация, или протекция для знакомства - можно было обратиться к ней, и она обязательно помогала.

Большую роль в сохранении духа прежней рыбинской еврейской общины играли интеллигентские кружки. Некоторые из них строились на основе культурных интересов. Например, домашний кружок супругов Кример на Волжской Набережной. Эдит Борисовна Кример долгое время проработала в центральной библиотеке, которая носила тогда имя Энгельса. Широкая эрудиция, интеллигентность, знание английского языка могли оценить не только участники этого семейного кружка, но и посетители библиотеки.

Известен также семейный кружок Зафранских, вокруг которых объединились местные врачи, педагоги.

Как считает нынешний руководитель еврейской культурной общины «Лехайм» Леонид Хаймович. Берковский, смысл существования таких кружков был еще в том, что они способствовали; установлению, налаживанию взаимоотношений между представителями молодого поколения рыбинских евреев, были своего рода брачным рынком в тех условиях.

Многие теперешние представители старшего и среднего поколения отмечают особую роль подобных кружков, их руководителей и энтузиастов вроде Муси Абрамовны Шацкой и в своей личной жизни, и в своей духовной жизни.

С МЫСЛЬЮ О ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ.

С января 1994 вода и по настоящее время несомненным лидером рыбинских евреев является Леонид Хаймович Берковский.

Леонид Берковский родился 7 июня 1928 года в Харькове. Его предки по матери - Рошали - из Минской губернии. Дедушка Мордух умер, когда Леонид был еще в младенчестве, бабушку убили немцы в .

Что касается отцовской родовой ветви, то по сведениям Тельавивского института диаспор фамилия «Берковский» - «бер», «бир» - «пиво», «медведь», «гора» - появилась еще в 12 веке, а корни сегодняшних Берковских лежат в Польше.

После окончания школы - ее Леонид закончил с одной четверкой - он поступает в Харьковский авиационный институт. В этом высшем учебном заведении в тот период было достаточно много еврейской молодежи. Одни из них - поколение Берковского - не успели получить военные повестки, другие из тех, кто уже успел повоевать.

Время это было сложное. Возникновение государства Израиль, злодейское убийство гениального Михоэлса, убийство членов антифашистского комитета, «дело врачей».

- В синагоге я побывал только один раз – в четырехлетнем возрасте. Моя мама не то, чтобы была не религиозным человеком. Вероятно, ее подлинные чувства были глубоко спрятаны. Мне же она всегда говорила: "Лёня, это опасно. Леня, об этом громко нельзя говорить''. Она была страшно напугана историей жизни семьи ее двоюродного брата. Всех их выслали в Сибирь. Везли в «столыпинском» вагоне. Их маленький сын замерз в неотапливаемом вагоне.

После окончания института Леонид Берковский получил направление в Куйбышев, в конструкторское бюро, разрабатывавшее ракетную технику, это была его специальность по институту.

Но тут возникло это «дело врачей» и его перераспределили в Рыбинск на моторостроительный завод, изготавливавший поршневые двигатели для тяжелых бомбардировщиков. Дела врачей 13 января, защита диплома - 19 февраля .

- В первый день моего оформления по радио передали, что "дело врачей" состряпано арестованным Берией. Я прибежал в отдел кадров: «У меня другое назначение, у меня диплом!». А они мне: «А у нас приказ зам. министра авиастроения по кадрам». Так я и остался в Рыбинске.

Леонид Берковский приехал в Рыбинск один. Был он в это время не женат, мать осталась в Сталинградской области - со времен эвакуации. Стал хлопотать, чтобы перевезти ее сюда. В конце концов получилось.

Как вспоминает Леонид Хаймович, внутриэтнические, внутрирелигиозные связи рыбинских евреев не были такими уж явными, видимыми. Хотя сразу же после его приезда, и переезда матери их навестили. Сначала Муся Абрамовна Шацкая, потом мама Ильи Лифшица. Они и стали для Берковских на долгое время первыми и близкими друзьями и связали с остальными евреями.

Долгое вpeмя он даже не подозревал, что в Рыбинске существовала еврейская религиозная община. О том же, что здесь была синагога, впервые услышал в 90-х годах.

Общение между евреями было, и довольно интенсивное. Были общие темы для разговоров. В 1967 году победа Израиля в 6-ти дневной войне против арабов вызвала внутреннее напряжение и небывалый ажиотаж. А чуть раньше, когда Англия, Франция, Израиль в 1956 году воевали с Египтом, чувствовался холодок в отношении евреев.

- Но фактически я ни разу, - говорит Леонид Хаймович, - в городе и на заводе, даже по пьяной лавочке не встречал проявления антисемитизма.

Впервые он почувствовал тягу к религии, когда умерла жена. Ей было 52, ему 57. Это был период заката советской империи. Но Леонид Хаймович искренне признается:

- Я и сейчас не могу сказать, что я религиозный человек, не с точки зрения ритуальных условностей, а в согласии со своим внутренним состоянием.

У него в жизни был еще один случай, заставивший задуматься над своими корнями, своей судьбой.

Эта история ходит по городу среди интеллигенции в виде легенды.

В центре ее стоит фигура Николая Михайловича Якушева, члена Союза писателей СССР, одного из крупнейших литераторов края за все годы его существования, в свое время репрессированного за свободомыслие и бесхитростность. Он-то и привез в Рыбинск копию знаменитого письма Солженицына. Оно пошло по рукам и где-то, на каком-то этапе его прихватили вместе с человеком его хранившим.

В тот период Леонид Хаймович работал начальником ОНОТ моторостроительного завода, Якушев был в этом же отделе.

Много голов тогда полетело. Больше всех, конечно, досталось Якушеву. Некоторое время он не мог никуда устроиться на работу. Всего пострадало 40 человек: кто-то лишился комсомольского билета, кто-то партийного, кто-то слетел с административной должности, кто-то с партийной, а кто-то вылетел из института.

Леониду Хаймовичу предложили уволиться с работы. У него тогда состоялся разговор с Генеральным директором и будущим Героем соц. труда, отцом города Павлом Федоровичем Деруновым.

- Павел Федорович, - сказал я ему, - но я ведь письмо это не читал. Да и вы с Якушевым общались чаще, чем я. У него комната была рядом с вашим кабинетом, он же был Вашим референтом.

Он мне: «Ты не проявил бдительность».

В это время было вот еще что. У него на даче стоял коротковолновый приемник ВЭФ, подаренный ему лично директором завода. Это был 1968-й год. Берковский работал на участке и слушал передачи «вражьих голосов» о событиях в Праге. Вероятно, слух у сотрудников госбезопасности был слишком острым.

Одним словом, ему припомнили все. В органах почему-то интересовались романом «Один день Ивана Денисовича», опубликованным в «Роман-газете», мол, как ему? Берковский совершенно искренне признался, что его вдохновила поэтика труда, запечатленная в романе.

И все-таки, Павел Федорович Дерунов его приговорил: «Увольняйся и уезжай». А у него на руках 2 больные женщины, сыновья-школяры. И потом, где он мог бы теперь получить такую квартиру, которую заработал здесь.

- Если я вам не нужен как начальник отдела научной организаций труда, - сказал Леонид Берковский, осмелевший от отчаянья, - я смогу найти себе работу на заводе, как специалист.

- Ты буржуазный специалист, - произнес многозначительно Генеральный.

Тут ему показалось, что в это понятие он вложил свой особый смысл, понятный им обоим.

Тогда-то он еще раз задумался о своей жизни.

Потом у М.А. Шацкой погиб муж. Ее сестра уехала в

Израиль. А потом и сама она засобиралась в землю обетованную. И жизнь евреев Рыбинска как-то замерла.

А в 1994 году ему поступило предложение от ярославского отделения Сохнута, - организовать рыбинских евреев в культурное общество.

Около года он был официальным представителей Сохнута - помогал репатриантам. Теперь же главные усилия актива общины направлены на то, чтобы оказать посильную помощь старикам, детям, И наверху российской еврейской религиозной иерархической лестницы и внизу - в общинах понимают - еврейские общины в России сохранятся. И работа предстоит большая.

Мне, же, как автору, в заключение хотелось бы сказать вот что. Англичане говорили и говорят: в нашей стране не может быть антисемитизма, поскольку мы никогда не испытывали и не испытываем комплекса неполноценности перед евреями.

А вот Россия, переболела ли она этой болезнью под названием «еврейский комплекс»?

И второе. История России с XVIII века представляет собой, кроме всего прочего, цепь бесконечных попыток вытеснить евреев за пределы империи, принудить их к массовой эмиграции «до последнего еврея». Евреи казались и немалой части коренного населения (хотя, что значит «коренное население»? Автор этих строк, к примеру, наполовину украинец с примесью польской крови) и руководству страны - серьезной угрозой благополучному существованию, экономическому ее процветанию, развитию национальной торговли, промышленности, ее здоровью, культуре.

Что ж, давайте посчитаем и задумаемся. К началу двадцатого века в России насчитывалось 5 с небольшим миллионов евреев, или 4,13% от всего населения. В Соединенных Штатах Америки было 1,5 миллиона евреев. К концу XX века в России осталось 325 тысяч граждан еврейской национальности, в основном пожилого возраста, а в США насчитывалось евреев больше, чем где бы то ни было - 5 миллионов 700 тысяч.

Историческая задача, которую решали многие поколения наших правителей, в том числе и в советское время, можно сказать, выполнена успешно. Влияние деловых и творческих людей еврейской национальности на нашу экономику, торговлю, культуру сведено к минимуму. И, наоборот, в США, куда хлынули потоки репатриантов, те самые «мозги», об утечке которых мы все время плачемся, влияние еврейского (сионистского) лобби, согласимся, велико настолько, - что вероятно уже в ближайшее время вторым человеком во властной иерархии может стать еврей.

Мы можем поздравить друг друга с достижением заветной мечты, тем более, что за окном ликует счастливый, сытый наш народ. И, о, бедная, несчастная Америка!

Не об этой ли «пирровой» победе говорила в своем стихотворении «Евреям» Марина Цветаева в 1916 году?

Кто не топтал тебя - и кто не плавил,

О купина неопалимых роз?

Единое, что на земле оставил . .

Незыблемого по себе Христос:

Израиль! Приближается второе

Владычество твое. За все гроши

Вы кровью заплатили нам: Герои!

Предатели! - Пророки! - Торгаши!

B любом из вас, - хоть в том, что при огарке

Считает золотые в узелке -

Христос слышнее говорит, чем в Марке,

Матфее, Иоанне и Луке.

По всей земле - от края и до края -

Распятие и снятие с креста

С последним из сынов твоих, Израиль.

Воистину мы погребем Христа!

И последнее. Эта книга, о евреях и для евреев, в той же степени, в какой она о русских и для русских. Как например, книга о российских немцах для немцев, материал для которой подбирает автор. Написавшему эту во многом несовершенную, книгу хотелось бы, чтобы любой взявший ее в руки, взял ее из желания узнать что-то новое о жителях этой страны и о самой стране.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Бася Моисеевна Шапиро:

Предки Шапиро были одними из первых еврейских поселенцев Рыбинска

По некоторым сведениям, в Рыбинске в 1811 году жили два человека еврейской национальности.

Кто они были - неизвестно. Но я точно могу сказать, что предки моего мужа, Моисея Абрамовича Шапиро, были одними из первых, кто поселился здесь, на Волге. А было это примерно в середине XIX века.

Абрам Иванович Шапиро был кантонистом, служил в царской армии, поэтому ему было позволено выбрать место жительства за чертой оседлости. Он выбрал Рыбинск.

Будущую жену - вдову с четырьмя детьми Шапиро привез из Белоруссии, позже появились и свои дети - четверо. Работал он извозчиком, был трудолюбив, добр и религиозен. Прожил долгую жизнь и умер в глубокой старости.

О его приемных сыновьях известно мало, разве только об одном из них - приемном сыне Моисее Сухареве, который стал музыкантом знаменитого джаза Леонида Утесова.

Еще один сын, Гершен Абрамович, работал перед войной вахтером на моторостроительном заводе. Вместе с заводом эвакуировался в Уфу. Там и умер от голода.

После него осталось четыре сына и две дочери. Яков в свое время стал «Лучшим токарем авиационной промышленности». Арон перед самой войной окончил летную школу. Погиб в первые часы войны.

Моисей Гершенович всю войну прошел разведчиком. В 1944 году его тяжело ранило, и в свои 22 года он вернулся домой инвалидом. Здесь освоил секреты мастерства обмотчика на моторостроительном заводе, доработался до 6-го разряда, а в 1968 году из-за гангрены потерял и вторую ногу.

Жена и сыновья не дали ему пасть духом. И, в конце концов, врач, от которого зависела его судьба выдал ему на руки медицинское заключение: «Может работать обмотчиком», поскольку эта профессия требовала здоровых рук, а не ног.

Встала проблема - как добираться до рабочего места? С огромным трудом добыли инвалидную коляску в Ярославском госпитале. Модернизировали ее так, что стало возможным передвигаться по городу. Помогли друзья... И каждый день сыновья отправляли отца на работу и встречали его после смены. Григорий, которому в то время было 17 лет, брал отца себе на спину, , ему было тогда 13 лет, вывозил из маленького гаража коляску... В цехе он пересаживался на свой рабочий стул и выполнял свою норму.

Я помню многих людей, с которыми мы дружили, которые нам помогали, у которых я училась: Рахиль Бейлину, на квартире которой была молельня, стариков: Думеша, Лифшица, Софью Брауде, приходивших молиться, но самая благодарная моя память и мое восхищение – перед мужеством и силой духа моего супруга, с которым выпало счастье жить.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Михаил Островский: «Махновцы стреляли по окнам, в кого попадут...»

Мой прадед Лейб Халан был кантонистом. В России в 1805-65г г. кантонистами называли солдатских сыновей, которые со дня рождения числились за военным ведомством. Срок службы в армии у кантонистов исчислялся 25-ю годами и больше.

Прадед участвовал в Крымской войне 1853-56 гг., оборонял в 1854-55 гг. Севастополь. Был награжден солдатским Георгиевским крестом.

В Крыму мой далекий предок нашел себе жену караимку. Она немного знала русский язык, умела говорить и на идиш. Ходила всегда в шароварах, вероятно, это был ее национальный костюм. Как-то утром она натянула их на себя, а там оказалась мышь, ночью видно спряталась. Прабабушка от испуга повалилась на пол, дико кричала и каталась по полу.

Бабушка моя Хая-Сура родилась в 1879 году уже в Екатеринославе. Этот город был заложен на южных рубежах России графом Потемкиным. В тот период, в начале XIX века сюда ссылали за воинские проступки солдат и офицеров. Там же и по той же причине оказалась семья прадеда.

Вообще-то, полк, где он служил, размещался недалеко от Санкт-Петербурга. Семья прадеда была многодетной, и ей полагался своего рода паек - полковое продовольственное обеспечение. По традиции его всегда забирала, на кухне прабабка. Характер она имела вздорный, вспыльчивый. Однажды ей выдали на кухне мясо, которое оказалось протухшим. Обидчивая караимка устроила офицеру на кухне скандал и, не долго думая, швырнула ему в лицо кусок подпорченного мяса.

Так и оказалась семья прадедушки в Еатеринославе.

Бабушка Хая-Сура много интересного рассказывала о своей жизни. С особым удовольствием вспоминала один случай. Однажды вместе со своими братьями и сестрами она переходила по перволедку замерзшую речку. Вдруг где-то посредине пути они узрели в толщине прозрачного хрустального льда поблескивающую желтизной золотую монету. Что делать? Как ее выудить оттуда? Пробовали так и эдак. И тут им в голову пришла оригинальная идея, насколько остроумная, настолько и неожиданная. По очереди, сначала мальчики «направо», потом девочки «налево», дети опорожнились на то место, где в ледяном сейфе покоилась золотая монета.., и вот она наконец, излечена на свет, встреченная криком одобрения и радости.

Замуж ее выдали в 14 лет.

Как известно, в те времена девушки выходили замуж против своей воли. Хотя, мнение просватанной при этом выслушивалось.

Бабушка Хая-Сура вспомнила свое первое сватовство. Она сидела за занавеской и смотрела в щель на своего будущего супруга, высокорослого, рыжего парня. Нужно сказать, что бабушка моя была невелика ростом, миниатюрная, очень красива.

Испуг от увиденного, был настолько сильным, что она невольно вскрикнула за занавеской: «Ой, мне такого не надо!»

Замуж она, вышла за Григория Семеновича Островского, моего деда.

Дед мой Григорий, занимался извозом, держал при доме конюшню. Дом, в котором они жили, был обыкновенной украинской мазанкой. Дед Григорий скупал сено в южных губерниях России, привозил его домой. Здесь сено паковалась в стандартные пакеты, пригодные для транспортировки автомобильным или железнодорожным транспортом.

Сено предназначалось для нужд российской армии. Промысел этот, надо сказать, был и сложным и опасным. Но дело это было семейной традицией, и дед был обучен ему с малолетства.

Сено обычно закупалось в осенне-зимний период, в период бездорожья и плохой погоды. Много опасностей таилось вокруг: метели, волки и, наконец, грабители... А ведь дед возил с собой большие денежные суммы. И деньги и старинные пистолеты с полочкой для пороха, инкрустированные серебром на рукоятке, хранились в кожаной сумке.

Со слов бабушки Хаи-Суры знаю, что однажды в детстве дедушка Гриша сопровождал взрослых в одной из таких поездок. В степи на них напали вооруженные грабители, которых в то время было немало на просторах южноукраинских степей.

Пока одни взрослые отвлекали внимание грабителей, другие успели отвязать одну из лошадей, привязать к седлу сумку с деньгами, и юный Гриша рванул что есть мочи, в сторону от бандитов, молотя ногами в бока напуганной лошади никогда в своей жизни не скакавшей галопом.

Один из сыновей Григория и Хаи-Суры Островских, мой дядя Ханум, в годы Гражданской войны воевал за «красных». Родители получили известие, что он ранен и находится в плену в Новороссийске. Не взирая, на войну, беспредел на железной дороге, бабушка решила ехать. Она собиралась выкупить его из плена.

Вообще-то она мало походила на еврейку, скорее - на степную казачку. Смуглая, с небольшим тонким носом, выразительными губами. Достаточно образована: прекрасно владела русским языком, еврейским языками Читала и писала на идиш.

Разыскала сына среди многих красноармейцев, которые вповалку безо всякого санитарного ухода валялись на солнцепеке…

Но спасти сына ей не удалось. На ее глазах бравый казак разрубил Ханума надвое - от плеча до пояса. Очень не любила она вспоминать эту свою поездку, и всегда плакала...

Две ее дочери, Рива и Зина, получили хорошее образование, как дочери Георгиевского кавалера.

Дочь Рива, несмотря на строгий запрет матери, вышла замуж за не еврея. Ее мужем стал Михаил Иванович Воин, земляк и однокурсник по Днепродзержинскому институту будущего Генерального секретаря КПСС Леонида Ильича Брежнева.

Отец мой Лев Григорьевич, получил имя Лейба в память о своем дедушке. Эта еврейская традиция строго соблюдалась в нашем доме.

В годы Гражданской войны с 1914 по 1919 гг. город Екатеринослав сильно страдал от артиллерийских

обстрелов. Многие здания были с землей. Доставалось Екатеринославу и от махновцев. просто сравнены

Обычно они галопом скакали по Казанской улице, где жили мои родители и поливали свинцом дома слева и справа, стараясь попасть в окна. В такие минуты вся семья укладывалась плашмя на пол, прикрывая головы руками от осколков и битых стекол.

Особенно доставалось домам с еврейскими семьями. Я сам хорошо помню отверстия от пуль в стенах нашего дома. Не раз бывало - махновцы заходили внутрь поживиться съестными продуктами. Отдавали все, лишь бы сохранить жизнь, свою и своих близких.

В годы Отечественной войны металлургический завод, где работал отец, был эвакуирован на Урал. Наша семья была эвакуирована тем же составом. Помню, ехали, мы на платформе вместе с оборудованием, разместившись в обыкновенной фанерной будке.

Хорошо помню я страшный 37-й год. Взрослые разговаривали между собой шепотом, рассказывали друг другу страшные вещи про аресты знакомых. Я был свидетелем того, как бабушка выбросила все дедушкины реликвии - пистолеты, Георгиевский крест - в уличную уборную с выгребной ямой.

В 1953 году после окончания днепропетровского института я был направлен на работу в Рыбинск, на моторостроительньй завод, где и проработал до пенсии.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Эльхон Розин:

А по праздникам в синагоге угощали я блоками...

- Мои родители, Нахим Юдкович и Сара-Бася Абрамовна – оба родились в Рыбинске. Он в 1864 году, она в 1866-м. Семья наша была многодетной даже по тем временам - 7 сыновей и 4 дочери.

Отец, похоже, был мастером на все руки. Фантазия била ключом, а главное - он находил ей применение в жизни. Так однажды он вдруг занялся отливкой свинцовых пломб, на которые был в те времена постоянный спрос.

Однажды уже в советское время его арестовали и потребовали сказать, у кого из знакомых евреев хранится золото. В доме устроили обыск, отцу угрожали расстрелом.

Он не знал таких вещей, но если бы даже знал, вряд ли бы выдал. Начальнику, который его допрашивал он заявил: «Если золото у кого-то и может быть, то только у таких как ты».

Как ни странно, его отпустили. Но и наказали - выслали в Ярославль сроком на 3 года, за то, что приобрел краденый свинец для отливки пломб.

В Ярославле отец освоил новую профессию - фотографа. В этом ему помог мой брат Нисан, который имел собственную фотомастерскую и был, как мне помнится, лучшим фотографом Ярославля.

Семье нашей пришлось хлебнуть горя

Брат Юлий, 1896 года рождения, участвовал в 1-й мировой войне, попал в плен, голодал, но умел бежать из плена. Работал бухгалтером на Мытном рынке. Умер рано от туберкулеза - следствие тяжелого плена.

Нисан, 1906 года, в начале войны окончил школу офицеров, командовал ротой. Погиб в сражении за Великие Луки.

Брат Вульф, 1909 года решения, инженер судостроительного завода, простудился, когда работал на трудовом фронте во время войны и умер от туберкулеза в 1942 году.

Я единственный из этой большой семьи, кто остался жив на данный момент.

Я окончил ФЗУ Полиграфического завода, когда здесь начали осваивать печатные машины. А чуть позже мне поручили сборку первой в стране ротационной машины, которые потом печатали газеты «Известия», «Правда». Помню, как в 1934 году у нас снимали документальный фильм о сборке машины «Пионер», ее производительность была миллион газет в час. Это было достижение мирового масштаба. Мы ходили смотреть фильм всей семьей.

В 30-х годах по городу вывешивали списки с фамилиями тех, более-менее зажиточных людей, кто были лишены права избирать и быть избранными в органы власти. Таких называли «лишенцы». Попадали в немилость не только сами лишенцы, но и их родственники. Меня, работавшего к этому времени слесарем в авиационном техникуме и брата Вульфа, работника моторостроительного завода, также уволили как детей лишенца. Но я не сдавался, подал в суд и добился восстановления.

Но дольше всего я работал на моторостроительном заводе. Здесь я дослужился до должности заместителя директора специализированного ремесленного училища. С началом войны обеспечивал эвакуацию училища в Уфу, с окончанием войны - его возвращение в Рыбинск.

А потом у меня была очень интересная командировка, в Австрию. Это было в апреле 1945 года. Во главе группы специалистов из 20 человек. Мы должны были выявить и доказать принадлежность парка станков, обнаруженных в Австрии, нашей стране. Это был эшелон из 22 вагонов, груженый станками - фрезерными, металлорежущими, токарными и др. Мы сумели выполнить задание, и эшелон был отправлен в Рыбинск.

Жизнь моя была нелегкая, но интересная. Что больше всего запомнилось из жизни евреев? Помню, как в дом отца приходили оборванные, несчастные, нищие люди, как кормили их всем миром. Хорошо помню как посещали синагогу... Я ведь родился в 1915-м. Там было всегда много народу, особенно по праздникам, всех угощали яблоками. Хорошо помню, как мама на кухне варила еду в большом котле, как рассаживалась за столом большая детская орава. В детстве мы дружили с сыновьями купца Рогозина, вместе играли в крокет, строили во дворе сцену и самостоятельно ставили любительские спектакли: «Гамлет», «Любовь Яровая», «Снегурочка». С соседних улиц собирались зрители смотреть наши спектакли, а потом все вместе мы наводили порядок, мели, убирали свой двор и улицу.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Нэлли Григорьевна Альтерман:

“Зафранские и Альтерман. Переплетение судеб".

Зелик Израилевич Зафранский, как ремесленник, имел право выбора места жительства. Поэтому в самом начале XX века он поменял Украину - место прежнее место жительства - на Рыбинск.

У него была своя шапочная мастерская на улице Ломоносова, Был он искусным мастером, предприимчивым хозяином и постоянно заботился о репутации своей мастерской, следил за тем, чтобы сырье, используемое в производстве, было добротным и разнообразным. У него были свои ученики и не один, не два. Мастерская, надо сказать, давала неплохой доход.

После национализации кепочной мастерской он тяжело заболел и вскоре упер в возрасте 52 лет от роду. Похоронили его на еврейском кладбище.

Среди его учеников был его племянник, Семен Зафранский. Набравшись мастерства и опыта, он продолжал работать по профессии и после того, как мастерская перешла в руки государства. Кстати, в списке мещан-ремесленников за 1911-14 гг. упоминаются оба: и Зелик Иэраилевич Зафранский – 43 года, шапочник, и Семен Моисеевич Зафранский - 20 лет, подмастерье шляпочных дел.

Одна из дочерей Зелика Израилевича вышла замуж за Григория Борисовича Альтермана, семья которого (три брата и сестра) приехала из Прибалтики в 1919 году. Отец Григория, коммивояжер по профессии, рано ушел из жизни и тяжкий груз ответственности за семью лег на плечи старшего брата Константина. Два младших брата впоследствии сумели получить высшее образование и остались после учебы в Москве. Два других - Константин и Григорий - стали работать бухгалтерами. Чуть позже Константин Борисович уехал жить к двум другим братьям в Москву. А Григорий Борисович, мой папа, остался в Рыбинске, работал сначала на кожевенном заводе, потом в Рыбинском речном пароходстве.

Папа был замечательной личностью. В его характере сочетались жесткость и справедливость, прямолинейность и дипломатичность.

В 1945 году Григорий Альтерман на несколько месяцев был командирован в Германию для принятия трофейных судов. В общении с немцами, кстати, ему очень помогало знание еврейского языка. Четкость и честность в ведении учета укрепили авторитет специалиста Альтермана, он получил признание не только в своем пароходстве. Недаром же его приглашали работать в Москву.

Отец был искренним коммунистом, так сказать, за Советскую власть. Но в то же время терпеть не мог бесхозяйственность и считал, что только настоящий хозяин может вести дело,

А мама добавляла, что только Советская власть смогла ликвидировать еврейские о погромы.

Дед мой по маминой линии, Зелик Израилевич Зафранский, как рассказывала моя мама, имел прекрасный голос. Может быть, этот его талант отозвался в следующем после нашего поколении, моя дочь Маша после Ярославского педагогического университета поступила в ГИТИС на театроведческий Факультет и собирается стать театральным критиком. Вот такая перекличка судеб и талантов получилась в нашем роду.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ.

Клара Александровна Иоффе:

«У дяди, Якова Иосифовича Акодуса, были неприятности в связи с тем, что он был организатором манифестации в 1905 году.»

-Родители Якова Иосифовича Акодуса были обыкновенными рыбинскими мещанами.

И сыновья и дочери Иосифа Акодуса принимали активное участие в политической деятельности. Еще обучаясь в гимназии дядя Яков в 1905 году стал организатором манифестаций протеста гимназистов после событий января 1905 года. В гимназии он учился с 1902 по 1911 год.

После ее окончания он поступит на медицинский факультет Воронежского медицинского института, который окончил в 1919 году.

А другой дядя Зиновий, который также закончил Рыбинскую мужскую гимназию, в этот период участвовал в организации Рыбинского комсомола. Потом он ушел добровольцем на фронт и в возрасте 16 лет погиб. Кстати, и сестры Якова принимали в 20-х годах активное участие в деятельности молодежной организации "Бунда".

Он пошел по стопам своего старшего брата, который в 1919 году участвовал на стороне красных в Гражданской войне. Сначала служил младшим врачом полка, потом стал старшим врачом, бригады и исполняющим обязанности начальника эвакоотдела

Крельского фронта. После этого Якова Иосифовича перевели на должность заведующего санитарным просвещением Военно-Санитарного Управления Туркестанского фронта.

--------------------------------------------------------------------

1) После окончания Гражданской войны дядю переведи в Москву, где он работал в разных медицинских учреждениях, а с 1928 года он работает старшим врачом Центрального дома Красной армии.

В 1939 году после окончания военной Академии имени Фрунзе он поступает работать во 2-й Московский медицинский институт начальником военного факультета.

Дядя прошел всю войну, побывал и под обстрелом. Участвовал в сражениях в составе Западного фронта. Ушел в отставку в 1953 году в звании полковника медицинской службы. Был депутатом Краснопресненского райсовета Москвы, имеет звание кандидата медицинской службы, награжден орденами Ленина, дважды - орденом Красного Знамени, Красной Звезды, пятью медалями и значком "Отличнику здравоохранения".

В жизни дядя был целеустремленным, собранным, организованным человеком. Он был очень пунктуален, любил во всем порядок, умел прощать человеческие слабости. Умер он в 1970 году в Москве.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Софья Шрайбер:

«Георгий Константинович Жуков побледнел и чуть не упал с табурета...».

Мой папа, Перец Гершович Шрайбер, до революции получил начальное образование. В 1-ю Мировую попал в армию. Некоторое время входил в еврейскую организацию «Бунд», но позже, по идейным соображениям вышел из нее и стал членом РСДРП.

А уже в годы Гражданской войны участвует в партизанском движении, затем воюет в составе 1-й конной армии. Хорошо известна фотография, где он снят вместе с командующим 1-й конной армией, Георгиевским кавалером Семеном Буденным. Я только не помню, в каком он звании был тогда.

После войны отец на партийной работе. До фанатизма преданный партии, он готов был выполнять любое ее поручение. Активно участвовал в раскулачивании, работал в органах ЧК. Однажды пришел домой в простреленной шинели. Нам, конечно, ничего не рассказывал.

В это время по всей стране возникают Пролеткульты, любительские объединения, в том числе самодеятельные театры. Отец среди активистов, играет как актер. Он берет себе псевдоним - Петр Григорьевич Суворов, кстати, и мы все, члены семьи носили этот псевдоним.

Доказательством того, что отец был на гребне общественно-политической известности, служат многочисленные газетные публикации его и о нем. А ведь, по сути, он был мало грамотам человеком.

В одну из ночей 1937 года в нашей квартире - обыск, отца увозят в «черном воронке», а вместе с ним газетный архив, снимки времен Гражданской войны, именное оружие.

Мама долго обивала пороги начальников НКВД, пока ей не сказали:

“Ваш муж враг народа, его приговорили к десяти годам без права переписки. Больше к нам не ходите, если только не хотите отправиться следом за ним”.

Меня вскоре исключили из комсомола. Семья вернула, себе фамилию Шрайбер и от мужа и отца отказываться не собиралась.

После окончания 10 классов мне удалось поступить в Одесский мукомольный институт, здесь жила моя тетя. О судьбе отца при поступлении умолчала, побоялась. В институте же окончила курсы медсестер, и когда началась война, была мобилизована в Красную армию, как нарочно, в 26 кавалерийский полк.

Полк этот недолго провоевал в условиях той жестокой войны, проще говоря, был разгромлен. Я вместе с обозом раненых попала в госпиталь у станции Грязи, Воронежской области.

Госпиталь этот размещался в лесу, а тут обстрелы, пожары. Наши врачи растерялись и бросились в разные стороны, оставив, нас молоденьких медсестер, раненых и все госпитальное хозяйство на произвол судьбы.

Недалеко от госпиталя проходила дорога, по которой спешно отступали воинские части. И тогда мы, девчонки, выбежали на эту дорогу, взялись за руки и перегородили движение, а тут машины, подводы... Мы им кричим: "Что вы делаете? Тут же раненые, а вы бежите…" Как только нас не раздавили, не растоптали... В общем, и сами спаслись и раненых...

Потом вместе с госпиталем по железной дороге приехали в Вольск Саратовской области. По дороге не раз бомбили.

Через некоторое время нам вдруг говорят: госпиталь будет обслуживать немцев, взятых в плен под Сталинградом. И вот пошел поток раненых немцев, завшивленных, тифозных. И не только немцы, но и румыны, итальянцы. Работника НКВД нас строго предупредили, чтобы мы никому не признавались, в каком госпитале работаем.

И тут я заболела тифом. Получила осложнение - перестала слышать, отказали почки. Мне дали инвалидность, отпустили в Ташкент для продолжения учебы.

Здесь вышла замуж за бывшего фронтовика Израиля Давидовича Вула. В конце войны приехали в Одессу. После окончания Одесского мукомольного института по направлению приехали в Рыбинск. Здесь я работала на элеваторе и мельзаводе.

Из прошлой войны в моей памяти особенно отпечатался один случай, одна встреча. Это случилось тогда, когда я работала медсестрой 85 полевого госпиталя. К нам в часть прибыло начальство - сам маршал Жуков, и мне пришлось облачать его в белый халат. Жуков хотя и был среднего роста, но широк в плечах, и халат никак на него не налезал. Пришлось на каждое плечо навесить ему по халату.

Георгий Константинович попросил показать ему палату, где лежат тяжело раненые. Жуков браво вошел в палату, присел на подставленную кем-то табуретку, разговаривал с ранеными. Вдруг мы, замечаем - бледнеет военачальник, чуть со стула не падает, но справился с собой. А потом, выйдя в коридор, бросил: “Вам всем надо ордена дать только за то, что здесь работаете” и пошел прочь.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ.

АЛЕКСАНДР ОЛЬШТЕЙН:

«В НАШЕМ ДОМЕ БЕРЕЖНО ХРАНЯТСЯ ДРЕВНИЕ ЕВРЕЙСКИЕ КНИГИ, ПЕРЕДАВАЕМЫЕ ОТ ПОКОЛЕНИЯ ПОКОЛЕНИЮ».

На улице Крестовой, напротив Мытного рынка, в доме № 27, в настоящее время, как и 138 лет назад, находится аптека. Ее так и называют – «аптека на Крестовой». Открыли ее в 1862. Ее владельцами были несколько провизоров, а последними хозяевами были Воробейников и мой предок В.Д. Ольштейн.

Вольф Давыдович Ольштейн приехал в Рыбинск из Украины, где окончил Харьковский университет и получил "ученое звание провизора". Сама аптека размещалась на 1-м этаже, а на 2-м жила вся семья.

Отец регулярно брал нас, трех сыновей, с собой в синагогу, и я на всю жизнь запомнил светлую, умиротворяющую атмосферу этого дома. В нашем доме, сколько себя помню, бережно хранились старинные еврейские книги.

Во время национализации отец добровольно передал аптеку государству, но своей специальности не изменил. Сначала работал заведующим аптекой за Волгой, затем вместе с А.А. Сенекевичем организовал фельдшерскую школу.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Маргарита Писаревская:

«Страсть к изобразительству в моем брате брала верх над страхом перед розгами отца...»

- Мой брат. Лев Моисеевич Писаревский был прежде всего художником. Таким создала его природа.

Из рассказов нашей матери знаю, что ее всегда поражала одна особенность характера сына. Очень живой, экспрессивный, заводила детских игр и проделок, он, как только видел валяющийся на земле кусок угля или мела, тут же отходила сторону, замыкался в себе, и начинал рисовать — на асфальте, на, заборе, на стене дома - неважно. Рисовал все, что попадалось ему на глаза, что привлекало его внимание.

В школе Лева был душой ребячьей компании, но учителям и своим родителям доставлял много беспокойства.

У него было такое обыкновение - прийти в школу задолго до звонка и разрисовать стены коридоров карикатурами на своих учителей, особенно на тех, в облике и характере которых видел что-то характерное и типичное.

Например, учительница немецкого языка ее маленький и вздернутый нос был похож на кнопку. Брат так ее и изобразил: с канцелярской кнопкой вместо носа. А внизу приписал четверостишие, начинавшееся словами: “Кнопа, кнопа...” и т.д. Это прозвище так за ней и закрепилось.

Или другой пример. Учитель химии Владимир Владимирович, был очень высокого роста и необыкновенно худощав. Ходил всегда с указкой в руках. В Левиной карикатуре он выглядел так: голова уходит за облака и подпись: «Володя - выше облаков».

Леву строго наказывали за подобные художества, но страсть к изобразительству брала верх, и он продолжал своё, несмотря на частые розги, выдаваемые отцом. Любил спорить и заключать пари на самые рискованные затеи. На спор прыгал с железнодорожного моста в реку Черемуху. Тайком пробравшись на пароход дальнего следования, нырял с верхней палубы в Волгу, как только пароход выходил на середину реки.

В 10 лет Лева пошел учиться в художественную школу при Рыбинском Пролеткульте, а в 13 лет увлекся лепкой. Как-то удивив всех, соорудил в сарае специальный станок, привез воз глины и, закрыв двери на засов изнутри, стал творить. В этой любительской мастерской он создал свою первую скульптуру - бюст рабочего-революционера.

Наш отец, человек практичный и земной, смотрел на увлечения сына как на баловство. Он часто говаривал: «Что ж, в семье не без урода». Он хотел, чтобы его сын учился сапожному мастерству, которым владел сам. Ссоры между ними были постоянными. В конце концов, Лева уходит из дома и переселяется в здание городской Изостудии.

Здесь он и живет и работает. Пишет декорации для театра, пейзажи, акварели. В это время он сближается с такими же молодыми людьми, увлеченными ТВОРЧЕСТВОМ, искусством: Николаем Соколовым - будущим НИКСом, Иваном Бекетовым, Михаилом Удалеевым - художниками.

Эта троица не расставалась ни днем, ни ночью.

Когда Леве исполнилось 17 лет, друзья его покинули, так как уехали учиться в художественную Академию, в Москву и Ленинград. А он решает сдать экстерном экзамены по школьному курсу за 9 лет, чтобы иметь возможность поступать в высшее учебное заведение. И в 1926 году он поступает в Московский художественный институт на факультет скульптуры к Вере Ивановне Мухиной.

Не имея в первый год учебы стипендии, жил на хорах разрушенной церкви, откуда утром опускался по толстому канату, чтобы умыться снегом и забирался обратно. Жил случайными заработками. А в письмах родителям ничего никогда для себя не просил.

В 50-б0-х годах Лев Писаревский был уже известным скульптором. Его маленькая мастерская размещалась в бывшей церкви на Сретенке.

Надо сказать об одной особенности его характера: о необыкновенной чего человеческой доброте. Он говорил: «Деньги существуют только для того, чтобы их тратить на нужды людей».

Хочу рассказать один любопытный случай. Это произошло в одну из Новогодних ночей' на Сретенке. Его пригласили на встречу 1958 года. Заработавшись, он обнаружил, что опаздывает на этот вечер. Он вышел на улицу, достиг ближайшего кафе, где стояли незнакомые

люди, также видимо, лишенные возможности встретить Новый год в уюте и тепле, за праздничным столом, а может и просто любители выпить.

Лева поднялся на ступеньки и крикнул:

- Всех угощаю!

Вошел в кафе и велел всем налить шампанского. Все выпили тост за здоровье Льва Писаревского.

Позднее он часто вспоминал этот Новый год и говорил, что он был для него самым веселым и счастливым Праздником.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Римма Давыдовна Яшагина:

«...А во время войны в наш дом угодила немецкая бомба»

- Своего деда и свою бабушку я не знала. Но благодаря рассказам своей мамы хорошо представляю, какими они были.

Исаак Грайф Гольд приехал из Латвии в Рыбинск примерно в 1919 году. Это был работящий и строгий хозяин. Голос имел громкий, был скор на решения и строгие меры по отношению к детям. Был он шумным и словоохотливым.

Купил лошадь и всех в семье приручил ухаживать за ней и оберегать эту живность - единственный источник заработка.

Главный его помощник и опора в жизни - конечно же жена. Собираясь в дорогу, обычно командовал: «Лиза, запрягай», а возвращался, после долгого трудового дня, снова отдавал приказание жене: «Жена, распрягай!»

От детей требовал беспрекословного послушания. Однажды сын Володя во время обеда, позволил себе высказать замечание по поводу сваренного обеда. Отец тут же выгнал его прочь из дома за непочтительное отношение к матери. Мать есть мать, и она тайком носила сыну еду в то место, где он скрывался от гнева отца.

Потом была война. Рыбинск бомбили нечасто, но надо же такому было случиться, что именно в дом деда попала одна из авиабомб. Погибли дедушка, бабушка и младшая их дочь.

А потом погиб под бомбой и единственный сын Володя. Воинский эшелон, который вез его на фронт так и не попал на передовую. В живых остались три дочери. Дети не только осиротели, но и остались без крова и кормильцев. Поначалу им даже пришлось просить милостыню. Младших власти собирались пристроить в детский дом, но старшая пестра Соня отстояла, сама взялась воспитывать их, приучала к самостоятельности, порядку. Устроились работать на кожзавод, жизнь потихоньку наладилась.

Девочки взрослели, пришла пора любви, даром что война за окнами. У средней во возрасту Маши случился почтовый роман с одним из фронтовиков, Давидом Григорьевичем Кохом. Узнав о бедственном положении сестер, он стал помогать им чем мог. Присылал посылки, передачи.

И вот война позади. Давид Кох после демобилизации вместо дома приехал в Рыбинск. Через некоторое время Давид Григорьевич и Мария Исааковна поженились

Давид Григорьевич был замечательным парикмахером. Когда он умер, его пришли хоронить многие парикмахеры города.

Своего сына Давид Григорьевич и Мария Исааковна назвали в честь погибшего Владимира Исааковича. Семья до сих пор его помнит молодого, сильного, лучшего футболиста города.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Георгий Израилевич Иткин:

Постижение истоков

- В детстве я никогда не задумывался о том, к какой национальности я принадлежу. Пока наконец мальчишки нашего двора не обратили мое внимание, взяв за привычку подразнивать меня обидным прозвищем, вероятно по наущению родителей. Ничего не понимая, расстроенный, я пришел к отцу с вопросом: «3а что?» Отец тогда произнес слова, которые меня успокоили и вдохновили на многие годы: «Мы с тобой принадлежим к великому и достойному народу, Тот, кто преследует и ругает нас, просто завидует - запомни это».

Мой дед, Абрам Иткин приехал в Рыбинск вместе со своей семьей в двадцатых годах уходящего столетия из Белоруссии, Он владел не таким уж редким для евреев ремеслом - был сапожником.

Дедушка и бабушка, были верны еврейским традициям и старались привить эти качества своим детям. Так получилось, что мой отец, Израиль, чуть не стал вероотступником. Он полюбил русскую женщину Фаину. Он был настроен так серьезно, что решил пойти наперекор родителям, наперекор традиции. Назревал серьезный семейный конфликт. И тогда дедушка проявил себя как здравомыслящий человек, идя на уступку, но и потребовал этой уступки от влюбленных.

- Я готов дать согласие на ваш брак. Но пусть эта женщина примет наши обычаи и наш язык. -

Фаина, моя мать, не только приняла эти условия и согласилась, кроме регистрации в ЗАГСе венчаться по еврейской традиции, но очень скоро выучила идиш.

Мой отец был сыном своего времени и той системы. Он был ортодоксальным коммунистом. Когда началась война, он наивно верил, что она закончится, - восстанут браться по классу, рабочие Германии и победят фашизм.

Кстати, дед мой тоже был близок своими взглядами социал-демократам и большевикам. Он был активным участником Рыбинской еврейской организации "Бунд", а во время савинковского вооруженного мятежа в Рыбинске на стороне большевиков охранял военный склад.

С началом войны отец должен был ехать в Уфу вместе с эвакуируемым 26-м заводом. Семья поехала вместе с ним. В дороге у нас у нас украли багаж. Больше всего семья жалела, книги и дневник, который вел всю свою жизнь Израиль Абрамович.

В своей жизни я поработал на судостроительном заводе в Рязани, на моторостроительном заводе в Рыбинске, с которым у меня связаны самые теплые воспоминания.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Лифшиц Ефим и Эстер:

«Наш отец был настоящим сыном своего народа»

- Наши предки, дедушка и бабушка, жили в Белоруссии, в местечке Лезно Витебской губернии. А в 1923 году наша семья переехала в Рыбинск, где жили родные нашей мамы.

Наш папа, Абрамк Хаимович, был человеком незаурядным. Безо всякого образования, но умный, начитанный, он хорошо разбирался в жизни, в истории, политике. Добрый, с хорошим чувством юмора, коммуникабельный, он находил общий язык и со старыми людьми, и с молодыми.

В списке членов еврейской религиозной общины за 1927 год напротив фамилии нашего отца стоит «учитель». Он и в памяти многих остался как человек, создавший здесь, в Рыбинске школу для евреев. Это его след на земле, его вклад и дело сохранения культурных традиций нашего народа, разбросанного по всему миру злым роком.

Отец владел двумя историческими языками евреев - идишем и ивритом. Он собрал нас, дошкольников в нашем доме и вплоть до нашего поступления в 1-й класс школы изо дня в день учил читать и писать на идиш, терпеливо и настойчиво.

Многие вспоминают эти уроки. А Ефим Славентинский помнит, что отец приходил к нему домой и учил его и его сестру еврейской грамоте. Вот такой он был подвижник.

Вообще, отец был глубоко верующим человеком, до самой смерти. До самой своей смерти каждое утро молился, надев ритуальные молитвенные облачения. Соблюдая все еврейские праздники, он в то же время не был фанатиком.

Да, он нас с братом насильно в веру не тянул. Он считал, что вера - это как дар божий, он либо рождается, либо не рождается вместе с человеком.

Наша мама родом из Прибалтики. Она была обычной еврейской женой и мамой, ласковой и образцовой домашней хозяйкой, жили очень скромно и даже бедно, но религиозные праздники отмечали дружно. Перед Пасхой все моется, ошпаривается, устраиваем генеральную уборку. Из шкафов и буфетов на свет извлекается пасхальная посуда, пасхальные яйца, специальный жир и конечно, маца. Мацу пекли коллективно, собирались вместе несколько человек, чаще всего в нашей квартире. Мы, дети, также принимали участие в ритуале - носили к печи на скалках раскатанную мацу...

Но вот вся суета позади, пришла пасхальная неделя. Вечером собираемся вся семья, на столе белоснежная скатерть, на ней пасхальные яства, и все говорится и делается по ритуалу."

Эсфирь Айзиковна Лифшиц, по мужу - Реф, рассказывает:

- Мы с мужем, как и положено, расписались в ЗАГСе, но родители настояли на том, чтобы мы обвенчались еще и по еврейскому обычаю, кажется, это называется «хупе». Правда муж (коммунист!) очень этого не хотел, но пришлось уступить. Венчание прошло в нашей квартире, обряд совершил старейший в городе еврей И. Думеш. Он считался тогда главой рыбинских евреев, что-то вроде раввина.

Отец мужа, Борис Абрамович Реф приехал в Рыбинск в 1916 году из Двинска вместе с эвакуированной спичечной фабрикой и проработал там рабочим до ухода на пенсию. В свое время он состоял в рыбинской еврейской организации Бунд, а в 1924 году по ленинскому призыву вступил в большевистскую партию.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Альта Исаковна Березина:

«Наша семья приехала в Рыбинск с Украины, спасаясь от погромов».

- Семья Ицхака Коина приехала в Рыбинск из украинского местечка Сатаново примерно в 1925-27 году, спасаясь от погромов (Коин - это тот, кто служит службу в храме; носящий эту фамилию, принадлежит древнейшему роду священнослужителей).

Квартиру сняли на улице Герцена. Глава семьи был столяром-краснодеревщиком, а здесь пришлось заняться торговлей – приобрели галантерейную лавку.

Но потрясения от погромов оставили слишком тяжелый, можно сказать, не поправимый след, повлияли на психику главы семьи, и он вскоре по приезду умер.

Мама, Лейла Лейбовна Боднер-Коин осталась с четырьмя детьми на руках. Продолжала работать в лавке. Во время революционных событий семью, можно сказать раскулачили.

Семейство Коиных решило покинуть Рыбинск. Сын Виктор уехал в Сталинград на строительство Волгоканала. За ним собрались и мы – мама и сестры. А потом мы оказались в Минске.

И все-таки, в 1935 ГОДУ я снова вернулась в Рыбинск. После долгих раздумий и мама решилась на переезд в Рыбинск. 14 июня я отправила ей перевод на дорогу. Пока шли деньги, началась война. А 26-го перевод вернулся обратно с пометкой "адресат выбыл". Куда "выбыл адресат” - мама и бабушка - ее дочери, и внуки не знают до сих пор, хотя попытки разыскать ее предпринимались не однажды.

Война мне запомнилась и холодом и голодом и бомбежками. Недолго были в эвакуации и почти весь военный период жили в Рыбинске, только перебрались жить из своей квартиры в другую более надежную.

Помню дом, который стоял на пустыре. Там собралось много женщин и детей, помню, как сын Юра, которому не было тогда 12 лет, наравне со взрослыми гасил фугаски.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Тамара Эртман:

Моей бабушке помогло обращение к Императору,

а мой дядя сопровождал гроб с телом Кирова.

- Мой дедушка по материнской линии, Самуил Васильевич Ушар, приехал в Рыбинск из Вильнюса. Как свидетельствует список профессий рыбинских евреев за 1911-14 гг., он был часовщиком и был приравнен к купеческой гильдии.

Когда он умер, его жене Марии Александровне было предписано выехать к прежнему месту проживания - в Виленскую губернию. Это объясняется тем, что дед был записан как Виленский мещанин и не имел права проживать постоянно в Рыбинске, за чертой оседлости.

Родной дядя Марии Александровны был ходоком по еврейским делам, он решил помощь племяннице и обратился от ее имени лично к Императору Николаю II с прошением оставить многодетную вдову жить в Рыбинске. Обращение возымело результат и семья осталась жить на Волге.

Девичья фамилия бабушки - Меримсон. К этой фамилии, как вы знаете принадлежат артист Рыбинского театра Давид Яковлевич Меримсон, врач-стоматолог Ольга Яковлевна Меримсон.

А дед мой по отцовской линии, Арон Эртман, был кантонистом /Кантонисты в России I-й половины XIX века - сыновья солдат, числившиеся с рождения за военным ведомством - В.Р./, забрали его 8-летнем мальчиком, потом служба в царской армии ровно 25 лет. А впоследствии он приобрел в Ярославле небольшую мебельную фабрику.

Это была фанатичная еврейская семья, соблюдавшая строго все еврейские национальные обычаи. А вообще-то фамилия Эртман означает человек земли, это так похоже на деда.

Мой дядя, Яков Самуилович Ушар, 1900 года рождения, был одним из первых комсомольцев Рыбинска. В 20-е годы переехал на постоянное место жительства в Ленинград. Учился, всю жизнь находился на партийной работе, был даже секретарем райкома ВКП/б/. Б 1934 году ему доверили сопровождать в Москву гроб с телом Сергея Мироновича Кирова.

А в 1937 году его арестовали, за якобы, принадлежность к контрреволюционной троцкистской группе и контрреволюционную пропаганду. Наказание он отбывал в Магадане, где и умер в 1941 году. Позже реабилитирован.

С моим мужем, Зеликом Давыдовичем Каганером мы познакомились и поженились в Рыбинске. Его семья

приехала сюда из Украины, спасаясь от голода в 1931 году. В семье моего будущего мужа все знали еврейский язык и свободно на нем разговаривали. Жили по традициям и обычаям своего народа. Наверное, благодаря таким людям мы и смогли сохранить свои обычаи, свою культуру, а значит, и сохраниться сами как народ.

В бывшем здании синагоги, переоборудованном, с заделанными кирпичом окнами сначала была устроена котельная, отапливавшая близлежащие дома, а потом, в 70-х, после частичной реконструкции здесь была устроена детская и юношеская спортивная школа, существующая и в наши дни.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ.

Владимир Думеш:

«Жертвенность и доброта к людям - наследственная черта моего рода».

- Мой дед, Ицхак Думеш, в течение нескольких лет, вплоть до закрытия синагоги в 1927 году,

был раввином городской синагоги. Его помнят многие горожане, так как он все свое свободное время посвящал синагоге, принимал участие в судьбе многих нуждающихся. К нему обращались люди в трудную для них минуту и находили поддержку.

Сохранилось что-то вроде предания - в городе без всяких средств к существованию оказалась женщина, жительница другого города. Ее обокрали. И только еврейское общество и личное участие раввина спасли ее от смерти.

Ицхак Думеш был и третейским судьей и заботливым отцом для многих горожан и членов общины.

Его сын Самуил унаследовал душевные черты отца. Помощь людям считал своим прямым долгом. В 1942 году, когда войска наши стояли у Ленинграда, солдат Самуил Думеш и его товарищи делились с жителями блокадного города своими пайками.

После войны жили скромно, без претензий. Даже квартиру получили только тогда, когда старший сын закончил десятилетку, а младшие братья-близнецы учились в 8-м классе.

И не потому, что не было возможности. Просто отец считал, что другие нуждаются больше.

Моего брата Бориса в детстве называли гением. После школы он закончил МФТИ, ушел с головой в научную работу. Недавно блестяще защитил докторскую диссертацию в области квантовой физики.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Илья Борисович Рабинович:

Два случая из личной жизни.

I. Война для меня могла начаться со штрафбата.

Несколько необычно началась моя фронтовая биография.

Все мы были уверены, что война продлится недолго, что надо только накопить силы, и мы сумеем быстро дать отпор врагу.

Не хотелось думать, что на войне можно погибнуть. Чаще всего в мыслях я видел себя идущим в атаку на врага и откровенно мечтал о боевой медали «За отвагу» с изображенным на ней танком и самолетом.

Но судьба распорядилась иначе. И я вновь и вновь возвращался мыслями к этому дню, снова и снова задавал себе мучительный вопрос: как все это могло случиться?

Окружающая обстановка для таких раздумий была что ни на есть самая подходящая: временно отведенная под гауптвахту сырая землянка с грубо сколоченными из теса топчаном и скрипучей дверью со щелями. Время, казалось, замерло, остановилось, потекло вспять. Заканчивались вторые сутки моего ареста, а я чувствовал себя так, словно прошла уже целая вечность. Мучила неизвестность: чем все это кончится, сколько еще здесь находиться, что ждет впереди. И снова, в который раз уже, мысли возвращались назад, к дням, предшествовавшим случившемуся.

Наша 171-я стрелковая дивизия, сформированная на Урале, в апреле 1942 года прибыла на Северо-3ападный фронт. Началась усиленная подготовка к предстоящим боям. Передний край фронта проходил километрах в семи - десяти от деревни Житное, вокруг которой сосредоточились подразделения 525-го стрелкового полка. В этот полк я был назначен заместителем политрука роты еще на Урале, после окончания курсов политсостава. Вскоре была создана снайперская команда, и начальник политотдела дивизии, батальонный комиссар В.И. Степанов назначил меня политруком в это подразделение.

- Поднаберешься опыта политработы, а заодно и на снайпера выучишься, - сказал он. - На фронте пригодится.

Однако долго учиться, не пришлось. Дивизия закончила комплектование частей и готовилась к передислокации на фронт; меня прикомандировали к штабу полка в распоряжение помощника начальника штаба полка по разведке старшего лейтенанта Д.А. Галича в качестве переводчика: немецкий мне в школе давался легко и знал я его прилично.

Я с нетерпением ждал случая, когда смогу проявить себя в должности военного переводчика и тем самым приобщиться к делу, которым заняты переводчики. Но этому не суждено было сбыться.

Вскоре после нашего прибытия на фронт из штаба армии были доставлены топографические карты района боевых действий. А картографа в полку не оказалось. Меня вызвал к себе комиссар полка батальонный комиссар Т.М. Оводов.

- Пойдешь временно в штаб картографом, пока штатный не прибудет, - сказал он. - Потом сразу в роту.

Обычно за подготовленными картами прибывали офицеры из батальонов и рот. Но случалось и так, что доставлять их в подразделения приходилось самому. Накануне с таким заданием, полученным от начальника оперативного отдела штаба, я отправился в один из батальонов. А когда вернулся, штаба на месте не оказалось, он передислоцировался поближе к фронту.

После долгих блужданий мне удалось, наконец, найти тщательно замаскированные на склоне оврага землянки, где разместился штаб. Несмотря на поздний вечер, в землянках царило оживление, налаживали работу службы полка, связисты тянули связь. Я ходил из одной землянки в другую, спрашивая всех подряд о ящиках с картами, но о них никто ничего не знал. Предчувствуя недоброе, бросался разыскивать начальника оперативного отделения. Уж он-то должен быть в курсе дела. Но ни его, ни начальника штаба на месте не оказалась: их вызвали в штаб дивизии.

Утром меня вызвали к командиру полка. С неспокойной душой подходил я к его землянке. Вызов не предвещал ничего хорошего.

В землянке стоял полумрак. Командир полка капитан Т. А, Кацюбинский сидел на ящике из-под патронов. Второй ящик, побольше, был завален бумагами. Среди них стояла алюминиевая кружка с дымящимся кипятком. Рядом лежала знаменитая нагайка, с которой он никогда не расставался.

Докладывая о своем прибытии, невольно стушевался под немигающим взглядом капитана.

- Где карты? - тихо, словно по секрету, спросил Кацюбинский. Я начал объяснять, что, выполняя распоряжение начальника оперативного отдела, отправился в батальон, но капитан перебил мои объяснения ударом кулака по ящику-столу:

- Да ты понимаешь, что это такое: на носу наступление, а полк остался без карт? Да это же диверсия... Пойдешь под трибунал. Все.

…Уже в сумерках к моим ногам упало сложенное треугольником письмо. Торопливо раскрыл его и при тусклом свете, пробивающемся сквозь дверные щели гауптвахты, узнал почерк Павлухи Фанеченова, моего однокашника по курсам заместителей политруков.

Павел советовал написать рапорт с просьбой предоставить возможность кровью в бою искупить свою вину.

Оторвав от письма Павла чистый лист, огрызком карандаша написал рапорт на имя командира части.

Часов в десять утра меня выпустили. Встретившийся у одной из штабных землянок незнакомый капитан передал распоряжение командира полка: немедленно отправиться в 3-й стрелковый батальон, который уже вторые сутки ведет бой...

I. Возвращение «Архистратига Михаила».

32 года службы в Вооруженных силах позади. Война, бои, ранения, Победа, Военная Академия, служба на Северном флоте, в Рыбинске. И вот, отставка.

Я сижу в кабинете секретаря Рыбинского горкома партии Игоря Афанасьевича Зараменского.

- Я думаю, вам не надо уезжать из города. Есть для вас подходящая должность. В городском музее нет директора. Я думаю, что вам будет интересна эта работа.

На что я рассчитывал, соглашаясь идти работать в музей? На учебу. Учиться музейному делу у сотрудников, вникать, слушать, пытаться понять.

Как-то позвонили из городской библиотеки.

- Илья Борисович, у вас есть в музее икона «Архистратиг Михаил»? Советуем прочесть детективную повесть «Следы одной иконы», опубликованную в журнале "Советский Союз" за ноябрь-декабрь 1972 года.

Вот эта история. Некий злоумышленник в черной маске забрался ночью во Владимирский музей-заповедник, ударом твердого предмета оглушил ночного сторожа и похитил икону "Архистратиг Михаил", ХVI века. Потом были погони, убийства. А в конце следователь выяснил, что на самом деле была похищена копия иконы, подлинник же хранится, как было сказано, в Рыбинском музее.

В нашем музее этой иконы не оказалось, она не числилась в книгах учета, не было ее в фондах, не было в экспозиции.

Однажды, некоторое уже время спустя, библиотекарь музея Наталья Григорьевна Кочеткова буквально влетела ко мне в кабинет и с победным видом торжественно положила на стол небольшую книжицу. На красочной фотографии была изображена икона, а под ней подпись «Архистратиг Михаил в воинском облачении». ХVI век. Принадлежит Рыбинскому историко-краеведческому музею". Это был каталог выставки «РОСТОВО-Суздальская живопись XII-ХVI вв. Забытые шедевры», организованной Третьяковской галереей в Москве в 1966 году.

В Третьяковке меня встретили довольно холодно.

- Пожалуйста, мы можем вернуть икону, если вы представите акт о том, что временно передали нам эту икону.

- Но ведь вы сами записали в своем каталоге, что икона принадлежит нашему музею!

- Мало ли что мы можем написать, - с легкой иронией парировал заместитель директора, - это еще не является документом, дающим вам право получить икону.

Я долго бродил по залам галереи, но из головы не выходила мысль: как вернуть икону. Увидел дверь с табличкой "Служебное помещение. Научный отдел. Живопись ХVIII века". Познакомился с заведующей Ириной Михайловной Сахаровой.

Она рассказала, что готовит выставку портретов неизвестных художников ХVIII века, обещала приехать, познакомиться с нашей коллекцией и посоветовала не терять надежды на решение проблемы с иконой.

А когда Ирина Михайловна все-таки приехала к нам и отобрала несколько работ для выставки, я попросил ее передать дирекции галереи, что мы очень уважаем Третьяковскую галерею и с удовольствием будем участвовать в готовящейся выставке, но при условии возврата иконы.

И вот я снова в Москве. Документы были быстро оформлены, в отделе учета мне вручили нашу икону. Признаюсь, я был несколько взволнован, сердце учащенно билось, когда я взял в руки эту небольшую доску и любовался немеркнущими красками изысканнейшего древнего письма.

Здесь же мне удалось выяснить, каким образом икона попала в Третьяковку. В 50-е годы московскому реставратору В. Кирикову по его просьбе разрешили взять с собой несколько только что поступивших и еще не учтенных икон XIX-века.

В Москве он тщательно изучил их, и под новым живописным слоем одной из икон обнаружил работу древнего мастера.

Само собой разумеется, что икона заняла подобающее место в Третьяковской галерее, и никто и не думал возвращать ее в Рыбинск.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Анна Ивановна Бейлина:

«Часовщик - это не профессия, а судьба» - говорит Анна Ивановна Бейлина.

- Имя моего тестя Липы Боруховича Бейлина впервые появилось в списке рыбинских мещан-ремесленников в 1911 году. Его ремеслом была профессия часовщика. У Липы Боруховича была своя часовая мастерская. Он был, как тогда это называли, кустарем. Сам принимал часы на ремонт, сам ремонтировал и принимал плату за работу. Он передал секреты своего мастерства сыну Арону. Тот оказался прилежным и талантливым учеником. И через некоторое время они работали уже вместе. Дело их процветало. Даже в первые десять лет Советской власти.

Но вот в начале тридцатых годов, их мастерскую закрыли, семья испытывала острую нужду.

Липа Борухович был человеком религиозным и преданным делу еврейской общины. После закрытия синагоги в 1927 году он выделил в своем доме комнату для молельни, В наш дом приходили люди не только молиться, но и общаться друг с другом. И даже после его смерти молельня продолжала действовать, а заботу о ритуальном обслуживании взяла на себя его дочь Рахиль Липовна.

Кстати сказать, я тоже освоила профессию часовщика в Рыбинской детской трудовой колонии. Нас обучали такие замечательные мастера- кустари, как А.Л. Бейлин, Пинус, Гликзон и другие.

Мы поженились с Ароном в 50-е года после возвращения с фронта. Оба продолжали работать часовыми мастерами. Арон Липович был в свое время одним из лучших специалистов в своей отрасли. Не зря же ему доверили следить за часами на колокольне Спасо-Преображенского собора. Много лет подряд регулярно он заводил эти куранты, ремонтировал их, когда это требовалось. Потом его сменил его же ученик по фамилии КУК. Мастерство часовщика можно сказать, наше фамильное дело. Многих в Рыбинске Бейлины обучили этой профессии.

ЖИВОЙ ГОЛОС ВОСПОМИНАНИЙ

при участии Майи Иосифовны Потеминой

Владимир Абрамович Майден:

Парнем, не узнавшим маршала Жукова, был я…

-Я родился в доме итальянки Трапани, у которой мои родители снимали жилье. Дом стоял над Одесским портом, напротив т.н. «Карантина» на Карантинной улице. В доме напротив жил известный писатель Олеша, написавший «Три толстяка», «Ни дня без строчки» и др.

Вообще с этим домом у меня связано много воспоминаний. Так, во время съемок кинофильма «Петр I» к нам приходил писатель Алексей Толстой - огромный, толстый и высокий /так мне, во всяком случае, тогда казалось/ с большой палкой, брал меня на колени и даже один раз повез меня в автомобиле на съемки морского боя в Лузановку (пригород Одессы). Приходил он к снимающим этот кинофильм операторам, которые жили у нас.

Война…

Теперь, оглядываясь назад, через накопленный жизненный опыт, я ясно вижу 23-е июля 1941 года. Раннее утро. Вечером 22 июля между 10.00 и 11.00 часами вечера немцы в первый раз подвергли Одессу теперь так называемой "ковровой" бомбежке, или бомбежке "по площадям". Город горел. И вот рано утром отец, уходя на работу, взял меня с собой. И первое, что мы увидели, выйдя на улицу, из дома - пачки денег. Они были везде - лежали на мостовой, тротуарах, в траве газонов, некоторые застряли в ветвях деревьев. Как выяснилось, они были выброшены взрывной волной бомбы, попавшей в банк, который был рядом. И никто их не забрал!

Судьба и эвакуация забросили нас сперва в забытую богом и людьми Башкирскую глушь - базу «Заготскот» на хуторе недалеко от деревни Кармаскалы, потом в Уфу, и затем в Свердловск.

Приходил в это время к соседям по квартире брат Я.М. Свердлова - простой инженер, плохо одетый, скромный человек.

В столовой завода /где в . я начинал работать/ как-то раз выступал очень известный тогда и мудрый писатель Новиков-Прибой. Мы - ученики электроцеха, сидели перед ним в зале прямо на полу, и поэтому хорошо запомнился его рассказ. Он читал тогда еще неопубликованные главы из книги «Капитан I ранга».

Запомнилось и такое: летом . к нам, на завод приехала делегация английских лордов - настоящих «живых» лордов,

Дело в том, что тогда, в войну, был объявлен город, как теперь называют, - "побратим" Свердловска в Англии - это был город Бирмингем - центр производства тяжелого вооружения.

Говорили, что лорды обратились с просьбой к городским властям - показать им дом, в котором была расстреляна царская семья. Так и ли иначе, но, вскоре, будучи в Свердловске (мы жили примерно в от него в заводском поселке) решили пойти и посмотреть, где произошло это событие.

У дома без всякой вывески сидел старик. Он разрешил нам войти вовнутрь. Большая, чисто подметенная полуподвальная комната, деревянный из толстых широких досок пол. Побеленные стены, потолок. У стен - длинные скамьи. Больше ничего.

Через много лет, я снова приехал на это же место, где раньше стоял дом. Его больше не было. Пустырь, залитый асфальтом.

Летом 1946 года я в первый раз увидел маршала Жукова. Тогда он приезжал в Свердловск и встречался с руководителями уральской промышленности, благодарил их за оружие для армии, сделанное в Великую Отечественную войну.

Церемонию вручения подарков директорам уральских заводов, которые вручал им от лица Советской Армии маршал за помощь фронту /и последующее застолье/, мы наблюдали сидя на крыше школы.

Я тогда никак не мог подумать, что с одним из этих подарков и самим маршалом мне предстоит еще встретиться. Произошло это так: охотничье ружье "ИЖ" 16 калибра, двустволка, полученное от Жукова покойным другом моего покойного отца, было вручено мне на день моего рождения. Хорошее доброе дело не проходит бесследно (впрочем, как и зло…) и через много лет я вернул этот подарок обратно сыну друга отца, лауреату Ленинской премии, одному из ближайших помощников министра здравоохранения СССР, академика Чазова - Торуилину Владимиру Петровичу.

А однажды в Одессе, было это, по-моему, в 1948 году, к нам в дверь позвонили. Дверь открыл заспанный (в одних трусах юноша). Стоявший на пороге военный спросил: «Где живут Октябрьские?». Юноша ответил «Напротив». Дверь закрылась, и вдруг у юноши округлились глаза. Человеком, с которым он только что разговаривал, был великий как Суворов, полководец, Георгий Константинович Жуков. Ну, а тем заспанным юношей, как вы поняли, был ваш покорный слуга.

Период учебы в институте запомнился мне неожиданным и, наверное, поэтому, и восторженным впечатлением на всю жизнь от концерта артиста с очень сложной судьбой - Александра Вертинского. Человек, сумевший почти моментально /в тот же день/ сочинить стихи и музыку и оплакать в песне одну из трагедий гражданской войны – массовое убийство юнкеров в Киеве петлюровцами, - давал концерты в Одессе после возвращения на Родину в грозные дни войны.

В горкоме комсомола нас предупредили, что приезжает "осколок империи" и посоветовали быть настороже. Однако мастерство певца и мима увлекло нас и совершенно изменило наше отношение к нему. Мы увидели на сцене трагического артиста, голодного, загнанного в угол, его неуемную тоску по Родине. До сих пор у меня хранится запись того концерта. - Вся последующая жизнь заключена для меня в одном слове – «Рыбинск» (хотя жил как бы в 3 городах - Щербаков-Андропов – Рыбинск).

Итак, 1954 год - все новое - люди, завод, город.

Первый директор завода - Григорий Семенович Вилков. Первое свое жилье - комната . (маленькая, но с балконом). Вообще с жильем мне на первых порах везло. Судите сами - вторая комната в квартире была пуста, в ней никто не жил.

Теперь еще есть люди, которые помнят центральную газету "Социалистическая индустрия". Она давала солидную, достаточно сбалансированную информацию о жизни промышленности в Советском Союзе. Так вот, в пятидесятилетний юбилей электровозостроения в Советском Союзе, в статье, посвященной этому событию, были перечислены "пять корифеев" этой могучей отрасли народного хозяйства. И среди этих людей была названа фамилия Крейцберга Николая Алексеевича. Это был новый директор завода, приехавший к нам из Ярославля.

Оценивая его роль в истории завода /по моему глубокому убеждению/, можно сказать только так - он принес на завод "оттепель"... с ним было весело и интересно работать. Человек очень нелегкой судьбы / 15 лет "отсидел" в ГУЛАГе/, полностью впоследствии реабилитированный, он поражал всех своим молодым задором, кипучей энергией, энциклопедическими знаниями и полным отсутствием обиды и злобы к людям.

Вообще надо сказать, Ярославский ЛЭМЗ крепко помог кадровому становлению коллектива предприятия, направив к нам целый отряд руководителей, которые внесли большой незабываемый вклад в становление и развитие приборостроительного завода, Турпитко А.И. - в будущем директор предприятия, Краюшкина И.М. - последовательно была начальником литейного цеха, главным технологом завода и другие.

Однако бесспорным лидером этого Ярославского «десанта» был все-таки А.И. Турпитко.

И еще об одном знакомстве. Как-то я позвонил по телефону в подмосковный санаторий Совмина СССР бывшему главному инженеру завода и моему учителю Б.З. Еселеву. Переговорив с ним, я уже было опустил трубку, как вдруг услышал, еще один голос: «Земляк, как там дела на Рыбинском море? Оно, конечно, больше Черного?» Как рассказал мне потом Еселев, это был голос Леонида Осиповича Утесова. Всю жизнь я жалел об утраченной возможности хотя бы поговорить с любимым артистом и земляком.

На наше предприятие для установления деловых, научных контактов приглашались многие интересные люди. Они приносили с собой новые веяния во многие сферы деятельности предприятия.

Побывал и оставил свой «след» изобретатель «мозговой атаки» всемирно известный экономист Терещенко, много лет проживший в Америке. Именно тогда была заложена основа того механизма, который, позволял постоянно осваивать новые изделия (до 30 в пятилетку), беспрерывно повышая их надежность и качество (в год завод вносил до 70-ти изменений в чертежи).

Вообще с заводом сотрудничали многие НИИ и ОКБ Союза (больше 20). Руководители этих предприятий, главные конструкторы с уважением относились к коллективу завода, и мы платили им тем же. Среди них можно назвать академика Расплетина, доктора технических наук, дважды лауреата Ленинской премии Акопяна И. Г., доктора технических наук Мнацаканяна Л.С., Невоструева А.Г., неоднократного лауреата Государственных премий, Векслина И.

Оглядываясь назад, все больше понимаешь, что большинство встреч с интересными людьми происходило если не по причине прямой связи с производством, то все равно, так или иначе, из-за «ее величества заводской трубы». Так было в Кремлевской больнице, где не раз видел Вячеслава Молотова (у него умирала жена в соседней палате). Там же - с зятем И. В. Сталина - кинорежиссером Каплером. Там же - с человеком, который утверждал меня в должности главного инженера завода - председателем Ивановского СНХ Алексеевым (свояком Косыгина А.Н.).

В поезде Москва-Рыбинск, в купе мягкого вагона, на стенном крючке висит морской китель с золотыми погонами контр-адмирала, золотой звездой Героя Советского Союза и многими правительственными наградами. Сам владелец кителя сидит напротив меня и лукаво улыбается. Этот человек - один из первых Героев Советского Союза, легендарный полярник И. Д. Папанин. А улыбается он потому, что несколько минут назад я ворвался без стука в его купе и почти потребовал быстро разменять мне денежную купюру для расчета с носильщиком. Разменных денег у него не оказалось, и он вручил мне пять рублей /приличные по тем временам деньги/, моих же денег не взял. Тогда я не разглядел, с кем имею дело. Но сейчас... Ведь этот человек был кумиром нашего детства!

Учитывая, это, а также, что, будучи в свое время начальником ЧК Одессы, он был как бы моим земляком, остальной путь до станции Волга (он ехал в свой институт в Борок) мы провели в теплой и дружеской обстановке. Потом, бывая в Борке, я убедился, с каким огромным уважением относятся к Ивану Дмитриевичу не только сотрудники института, но и жители окрестных сел.

Задать вопрос редактору сайта:

Еврейская община