Как Ярославское управление ФСБ себя "побаловало" (статья)

 

As Yaroslav the FSB itself "pamper"(article)

 

В июне 2010 года тиражом в 2500 экз. в Московском издательстве «ГРАНИЦА» на 447 страницах вышла в свет книга «Ярославская ГубЧК: начало пути» - первый том.

Сборник документов и материалов по истории органов государственной безопасности Ярославской области. Как потом заявит Пресс-служба УФСБ России по Ярославской области: «Книга является совместным плодотворным трудом сотрудников Управления ФСБ России по Ярославской области и Государственного архива Ярославской области».

С одной стороны, создателям хотелось познакомить читателя с первыми годами деятельности ярославских органов безопасности, и в то же время показать готовность спецслужбы идти на открытый диалог с обществом, в том числе дать возможность составить объективную оценку об органах, основываясь на исторически выверенных и достоверных источниках».

В работе над изданием участвовали кандидаты наук, доценты, архивные специалисты. Заявленный жанр книги – «Сборник документов и материалов...» как бы сразу отметает всякие подозрения в субъективизме, идеологической и политической заданности  и говорит об открытости и простодушии составителей книги. Поэтому любой читатель, открывший книгу, открывает ее с тем же доверчивым простодушием и интересом. Мы тоже открыли ее с доверчивым простодушием...

 

 А ОНО - ЛУКАВОЕ

 

Еще раз подчеркнем, что наши заметки написаны рукой любопытствующего читателя, а не рукой историка, критика, знатока долгой и противоречивой истории правоохранительных органов. Но с другой стороны, наше невежество не простирается так далеко, чтобы принимать насильно скармливаемую солому за итальянские  спагетти  типа Pasta lunga.

 

Отступление.

История ЧК-НКВД-ОГПУ-КГБ-ФСБ – это не есть история некоей злой или доброй силы, пришедшей со стороны, или напавшей из-за границы, из космоса. Это наша с вами история. Это история нашей силы и нашего бессилия, поскольку, по идее, она – эта сила – есть инструмент в наших руках, в руках общества. Или, по крайней мере, должна была быть таковым. Она не может быть «карающим мечом революции, контрреволюции» и тому подобное. Это не оружие самоистязания, как у шиитов, это всего лишь орган, обеспечивающий государственную безопасность, не властную, а государственную безопасность.

Но в реальности получилось то, что получилось. Джин вырвался из бутылки, черт выскочил из табакерки, превратившись в самодействующее и неуправляемое чудище, набросившееся на Аладдина и других мирных граждан.

Кто виноват в случившемся ? А никто, может быть Пушкин, а может быть Иван Грозный с его опричниками.

Противоречивость истории силовых структур нашего государства неизбежно сказалась и на авторах-составителях указанной книги.

Старшему поколению хорошо знакомо это книжно-газетное клише: «Начало большого пути», или «Начала славного пути». Эти словосочетания применялись в советские еще времена в отношении учреждений, организаций, предприятий, имевших долгую историю и отмеченных наградами.

Когда я первый раз взглянул на обложку новой книги – вздрогнул. Чем-то таким пугающе знакомым пахнуло. Слава богу, нет ! Это не использование устоявшегося клише. Это – осколки некогда звонкой и пустой фразеологии. «Начало пути. Том I». А путь, как известно, может вести и туда, и в обратную сторону, то есть, не туда. Он может быть прямым, как магистраль, может быть дорогой, с которой «сквозь туман кремнистый путь блестит», а может быть и кривой дорожкой, по которой ходят всякие буки и бяки.

Автор предисловия КИН И.П. Рязанцев, как бы предупреждая неудобные вопросы, втолковывает: «Органы безопасности существуют в любом государстве, поскольку во все времена государственная власть, даже если она не выражает интересов большинства народонаселения, заинтересована в сохранении стабильности, законности и порядка».

Тезис четкий, недвусмысленный. Органы безопасности создаются властью во имя сохранения таковой. Общество здесь не при чем. Таким образом, эти органы по отношению к власти – инструмент безопасности, а по отношению к обществу – фактор ОПАСНОСТИ.  Так оно у нас все время и выходит.

Посерьезничал автор, и решил побалагурить, чтобы быть понятым своим народом. Как там у Маяковского: Я хочу быть понят моей страной. А не буду понят, что ж. По родной стране пройду стороной, Как проходит косой дождь.

«...история Ярославской губернской чрезвычайной комиссии не была ИЗБАЛОВАНА вниманием историков» - пишет он. Очень забавно пишет. Побаловать историю, ну никак нельзя, органы – другое дело. Но тут какой-то черный юмор получается.

Может быть, составители книги – в отсутствии желающих побаловать непосредственно ЧК-НКВД-ОГПУ-КГБ-ФСБ и задались целью замутить балованное зелье ?

Потому что, во-первых, не далее, как в 2001 г. в Ярославском издательстве «НЮАНС» уже выходила книга под названием «Верой и правдой. ФСБ. Страницы истории» на 582 страницах с иллюстрациями, тиражом в 2000 экз. В анонсе там было сказано: «На конкретном документальном материале раскрыты особенности работы отечественных спецслужб в Ярославской области». Ничего себе не избалованная история !

Тем более, что «первооткрыватель истории ЧК» Рязанцев далее по тексту упоминает эту книгу ?

Отступление: Массовому читателю я сообщаю о выходе этих двух книг, как о единовременном событии. Уж простите. Хотя разница тут в 9 лет.

Вообще-то я сторонник того, чтобы подобные книги писались, составлялись усилиями независимых исследователей, историков. В конце концов, принимал же участие в разборе архивов охранки Александр Блок, а в Рыбинске – Алексей Золотарев. И ничего, опасные секреты устояли. Я и раньше считал, что книги, подобные «Не предать забвению» (о репрессированных) могли бы состояться без участия репрессивных органов, чтобы не очень их баловать. Но как-то не срослось.

Итак, новые книги про наше «опричное» прошлое.

Так же, как и в случае со 2-й книгой, название 1-й книги – «Верой и правдой» заставляет усомниться в объективности тех, кто придумал такое, прямо скажем, спорное название.

В книге про «карающий меч» выпуска 2001 года, на обложке помещена миниатюра XVI в. «Битва на Чудском озере». Вот они, оказывается, где лежат – истоки !

«Верой и правдой» кому служили сотрудники госбезопасности ? Если -  власти – то согласен. Если государству и обществу – не уверен, поскольку не всегда и не явно. Другой разговор, кто в этом виноват. Виноваты все: и власть, и общество, в том, что этим мечом революции часто било себя по лбу. Но если пишущие, или составляющие подобные книги авторы – ученые люди, служивые люди – не хотят этого понимать, это, по крайней мере, грозит рецидивами. Поскольку одни из них представляют общество, а другие – те самые органы. «Верой и правдой»... Это о ком речь: об Иване Грозном ? Иосифе Сталине ? Лаврентии Берии, Ягоде с Ежовым ? Андропове ? Простите, господа хорошие, слоган ваш того.., сомнительный и очень пугающий.

«...Деятельность органов безопасности, - пишет в обращении к читателю книги «Верой и правдой» начальник Управления ФСБ РФ по Ярославской области Анатолий Котельников, - способствовала спокойному развитию страны в лоне мировой Истории». Про лоно – это прикольно, как говорят молодые сегодня. А вот  все остальное...

Мне кажется, сегодня на тему истории органов безопасности можно разговаривать только языком документов. Как только кто-то, тем более из органов, начинает давать личные оценки, подбирать нужный тон, интонацию, чтобы представить эту историю в виде некоего канона,  или хотя бы учебника истории, все противоречия этого «гаранта государственной безопасности» прут изо всех щелей и выставляют на смех и горе самих авторов. Иначе, не может быть. Да, мы знаем – органы госбезопасности боролись с преступностью, вылавливали шпионов, вели разведку в разных странах, в интересах страны, воевали на фронтах 2-й Мировой. Все это было. Этим людям надо отдать должное. Но, простите, институт Госбезопасности в нашей стране испокон веков был частью репрессивной системы государства; и ни одно поколение, ни в одном уголке страны не могло почувствовать, что оно  живет в условиях «спокойного развития». Такая уж судьба нашего народа. На коем, вероятно, лежит и доля вины за все происходившее и происходящее.

Что касается сегодняшнего дня. Тут тоже, как говорится, не к месту бить в фанфары. Теракты стали дополнением, или даже условием отпускных каникул, поездок за границу, путешествий, поездок в метров, автобусе.

А вы, господа, книжки пишете про свою героическую деятельность. Такие деньги на это тратите.  

ЯРОСЛАВСКАЯ ГЕРОИКА...

 

Прочитав начало многовековой истории про российские органы безопасности, посмотрим, что нам расскажут про ее ярославскую страницу.

В предисловии ко 2-й книге выпуска 2010 года Анатолий Котельников пытается быть объективным:

«Став карающим «мечом пролетариата» в руках сталинской партноменклатуры, органы безопасности участвовали в массовых репрессиях. Надобности в этом в 20-30-е годы не было даже с точки зрения «революционной целесообразности. Но историю нельзя переписать с «чистого листа». Мы должны знать и помнить свое прошлое, чтобы не повторять допущенных ошибок в будущем.

Вот это и есть «побаловать себя». Вместо признания вины, исходя из принципа «правопреемности», сегодняшний руководитель Управления, отсылает нас... даже не к Ленину-Троцкому-Сталину, а к некоей абстрактной «сталинской номенклатуре», которая должна нести ответственность за 20-е, 30-е годы. А за конец 10-х годов, 40-е, 50-е кто несет ответственность ? Опять Пушкин ?. А это обобщающее «мы» лишний раз доказывает стремление чиновника, во что бы то ни стало сохранить привычное душевное спокойствие, не обременяющего себя чувством раскаяния и сожаления за искалеченные его ведомством судьбы, уничтоженные жизни сотен тысяч сограждан. Как сказал бы герой Олега Янковского: «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь! Все глупости в мире совершаются с серьезным выражением лица!»

В предисловии к книге «Ярославская ГубЧК» Рязанцев пишет про успешные действия  Рыбинской ЧК в дни Савинской авантюры в Рыбинске: «Накануне выступления Рыбинская чрезвычайная комиссия получила сведения о планах заговорщиков». Это, в общем-то, сомнительное и никакими документами не подтвержденное утверждение. Разве что литературными и полухудожственными источниками советского периода вроде книги Р. Балашова «Пламя над Волгой», отрывок из которого составители книги также помещают в книге в доказательстве продуктивной работы Рыбинской ЧК в 1918 году:

«В мае — июне 1918 г. в Рыбинске, как и в Ярославле, обстановка была очень сложной. Ввиду частых выступлений контрреволюции Рыбинский Совет 12 июня ввел в городе военное положение. .2 июля Совет опубликовал воззвание ко всем гражданам города и уезда, в котором призывал поддерживать и укреплять Советскую власть. Воинские части Рыбинска были приведены в боевую готовность, склады, фабрики и заводы усиленно охранялись рабочими, коммунистами и членами местной ЧК...

Большую организаторскую и политическую работу в Рыбинской ЧК вел старший следователь, а затем [заместитель председателя] коммунист Н.П. Кустов. Под его руководством чекисты своевременно обнаружили следы заговора. В их руки попали секретные документы заговорщиков. В до­кументах определялась дата начала мятежа — 8 июля, и был составлен подробный план военных действий...

В ночь с 7 на 8-е июля [белогвардейцы] подняли восстание. Вначале [им] удалось захватить военные казармы и склады при них. В караульном помещении Мыркинских казарм и на складах они захватили пулеметы с лентами и винтовки с патронами. Мятежники расставили пулеметы по Мо-логской..., Мышкинской..., Крестовой... улицам, захватили здание бывшего коммерческого учили­ща и двинулись к основной своей цели — артиллерийским складам, но были встречены сильным ружейным и пулеметным огнем. Латышские стрелки и рабочие отряды тут же вступили в бой с мятежниками. ...Через несколько часов, побросав винтовки и пулеметы, мятежники в панике отступили за Волгу.

Таким образом, белогвардейцам не удалось захватить город. 10 июля 1918 года из Рыбинска телеграфировали в Москву, что в городе все спокойно, настроение защитников Рыбинска боевое».

Балашов Р. Пламя над Волгой. С. 60—61.

Отступление: «Хотя в одном случае авторы все-таки прогововариваются и называют своими именами. На стр. 139 книги «Верой и правдой» они пишут: «В губернии, как и в стране в целом, политические партии враждебно отнеслись к захвату власти большевиками». Согласитесь – «революция» и «захват власти» (то есть, переворот) – понятия из разных энциклопедических статей.

А в книге 2011 года «Верой и правдой. ФСБ. Страницы истории» и того хлеще: «Члены Рыбинской ЧК хорошо проявили себя во время ярославского мятежа 1918 года. Чекисты организовывали охрану и оборону военных объектов, участвовали в разгроме мятежников и ликвидации последствий выступления. Заместителем председателя Рыбинской ЧК в тот период был Н.П. Кустов. 18 августа 1918 года он погиб при исполнении служебный обязанностей...Рыбинские чекисты стали надежной опорой местной власти в решении самых насущных проблем уезда».

Н.П. Кустов, павший от руки... своих же, но

возведенный в сан «жертв контрреволюции».

 

...И РЫБИНСКАЯ ИЗНАНКА ГЕРОИКИ

 

На самом деле не было никакой продуктивной работы, иначе бы не был бы убит Н.П. Кустов своими  - военкоматовцами – в результате целой череды разборок, сводившимся к выяснению, как проводить «экспроприации», и кто должен распоряжаться награбленным. В Рыбинском архиве хранится дело об убийстве Николая Кустова, которое, похоже, не очень пришлось по вкусу авторам книги 2011 г., толкующим о революции и контрреволюции, первых идейных и морально безукоризненных чекистах. Судьба первого председателя Рыбинской ЧК Голышкова свидетельствует как раз об обратном. Впрочем, как и судьба многих других чекистов, в том числе и Кустова.

Председатель Рыбинской ЧК  П.И. Голышков

А. Серебряков в статье «Бедный Рабинович» пишет: «Недавно Управление ФСБ по Ярославской области раскрыло архивные документы Губчека 1918-1922 годов. Много злоупотреблений по службе (саботаж, пьянство, разврат и т.п.) было выявлено среди новых «Красных» чиновников. В деле фигурируют 17 работников. Рыбинского уездного исполкома и некоторых учреждений Рыбинска, в том числе и председателя Рыбинской ЧК Голышков. По постановлению коллегии губчека от 21 марта 1919 года (дело –В.Р.)было передано в ревтрибунал республики в Москву. Г. «Северный край» от 24.12.96г.

По воспоминаниям одного из современников «В 1919 г. Голышков арестован, отправлен в Москву, приговорен сначала к высшей мере, потом к 9 годам тюрьмы».

 «Глазами участника», с. 188. (архив автора).

Что касается Николая Кустова, то здесь уместно привести заметку А. Кустова «Возмутительный случай»:

«На Георгиевском кладбище похоронен коммунар Кустов. В его память железнодорожные коммунисты поставили ему памятник; он выкрашен в красную краску и наверху звезда социализма. 14-го числа я зашел к нему на могилу и увидел, что на памятнике написаны мелом такие слова: «Тут похоронен кровавый деспот».

Конечно, нет сомнения, что эти слова были написаны приспешниками буржуазии, которые страшно ненавидели товарища Кустова. И к тому же их раздражает этот памятник, на котором блестит звезда социализма, звезда отняла у них право издеваться над рабочим; отняла всю власть, все богатство. Сторожихе этого кладбища не мешало бы следить за такими элементами, которые пишут разные слова на памятниках мучеников революции. Их надо задерживать и отправлять в Чека, где им покажут, как писать гнусности на памятниках коммунаров».

Г. «Известия Рыбинского исполнительного комитета совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов», (5) 18 октября, 1919г.

Относительно Семена Нахимсона, которому и в той и другой книге отведено достаточно много месте, то я бы (не сочтите за нескромность) отослал любопытствующих к моей работе «Рыбинские евреи в отечественной истории», размещенной на этом же сайте в разделе «Жизнь конфессий. Еврейская община».

Вот такие они, герои того времени.

Что касается того, кто именно сыграл главную роль в разгроме савинковцев в июле 1918 года, и стало ли причиной провала «рыбинской» операции Союза Защиты Родины и Свободы, утечка сведений о готовящемся выступлении, здесь нет однозначного ответа.

 Мы приводим здесь разные источники, но они не менее авторитетны, чем источники составителей книги «Ярославская ГубЧК...»:

Сражение за рыбинские пушки и снаряды было проиграно савинковцами задолго до начала событий. В публикациях на тему восстания уже в советский период был названо ряд причин, легко сводимых к одной: местные власти, кто бы они ни были, знали о готовящемся выступлении и предприняли соответствующие меры безопасности.

Но в доказательство разные авторы приводят совершенно противоположные факты. Вот они:

Предательство.

«Мы были преданы. Большевикам стали известны наши сборные пункты, и конные большевистские разъезды были на всех дорогах, ведущих к артиллерийским складам».

Савинков Б. «Воспоминания», М: Московский рабочий, 1990г.

«План рыбинского восстания был раскрыт органам Советской власти одним из членов местной организации «Союза защиты родины и свободы». «Северный край», 13 июля 1928 г.

Усилиями коммунистов (большевиков).

«Командование латышских стрелков и рыбинский отдел ВЧК узнали о предстоящем антисоветском выступлении накануне и готовились к его подавлению. Своевременно были получены от местных коммунистов сведения о предполагаемом участии в мятеже железнодорожников, которых спровоцировали левые эсеры».

Спреслис А. «Латышские стрелки на страже завоеваний Октября», стр. 145-146».

Неосторожность заговорщиков.

«Группа офицеров, появляющихся на улицах Рыбинска, были неосторожны в конспирации, вызвали понятное подозрение и за ними была установлена слежка. Сотрудники ЧК внедрились в группы «незнакомых».

 РФГАЯО, ф. Р-2.Оп.1.Л.28.

Деятельность сотрудников ЧК.

«В «Артели трудящейся интеллигенции или «Артрине» ... у рыбинских чекистов давным-давно был свой человек» . Операция «Медведь», Ярославль, В.в. кн. изд., 1975 г.

Сознательность местного населения.

«На помощь органам Советской власти пришло само население. Однажды поздним вечером в уездный военкомат явилась девушка и сообщила, что белогвардейцы замышляют мятеж» .

Шилкин В. «Город Щербаков», Ярославль, ОГИЗ, 1951 г., стр. 68.

Деятельность разведки (непонятно чьей)

«К вечеру 7 июля 1918 года наша разведка донесла намеченный белогвардейцами план в ЧК».

 Из воспоминаний участника событий П. Г. Расторгуева, июль 1918г.

Архив автора.

Недавно, в местной прессе, появилась и вовсе фантастическая версия, объясняющая причины быстрого подавления выступления савинковцев в Рыбинске тем, что плененным перхуровцами ярославским связистам 12 радиотелеграфного дивизиона удалось отправить в Рыбинск 6 и 7 июля сообщение о том, что «в Рыбинске на днях ожидается нападение белых». Причем, эта версия обставлена такими любопытными подробностями, что стоит только поражаться творческим способностям того, кто ее «вывел в свет». По словам публикаторов, она появилась в книге непосредственного участника тех событий К. Цыбульского «Работа 12-го радио дивизиона (во время Ярославского восстания в июле 1918 года)». Книга вышла в 1924 году. В ней сообщается о том, что этот радиодизион располагался в нескольких городах. Штаб его и сам Цыбульский, как один из руководителей, находились в Рыбинске. Якобы, когда перхуровцы захватили ярославское отделение дивизиона, они заставили красных радистов открытым текстом посылать, прежде всего, в Рыбинск приказ 2-му радиотелеграфному отделению - «Захватить Рыбинск». Но сознательные красные телеграфисты, узнав от словоохотливых охранников, что в Рыбинске скоро состоится выступление подобно ярославскому, стали передавать между строк свой текст, предупреждающий рыбинских товарищей о готовящемся бунте. Чтобы быть объективными, укажем и эту версию:

С помощью ярославских телеграфистов.

Подобная разноголосица авторов версий и отсутствие документальных подтверждений каждой из них (к примеру, оказывается, что все документы того самого ярославского радиодивизиона, фиксировавшие радиоэфир, были уничтожены снарядом, попавшим в здание радиодиивизиона, вопрос только, чьим?) как и ход событий того времени, позволяют предположить:

военные   комиссары  -  руководители  местного  гарнизона, действительно приняли какие-то меры предосторожности, эти  меры  были   приняты,   но  совсем   не  потому,   что  в распоряжение   властей   попали   сведения   о   готовящемся выступлении, а совсем по другой причине.

Как известно, выступления в Рыбинске и Ярославле должны были иметь согласованный характер. Насколько согласованный, можно понять из книги А. Перхурова «Исповедь приговоренного»:

«Рано утром 5 июля 1918 года ко мне пришел посланный Савинковым (эсер - В,Р.) с уведомлением, что в Рыбинске выступление откладывается на несколько дней, а потому надо подождать и в Ярославле»1. Это, кстати сказать, сразу же ставит под сомнение правдивость автора книги о радиодивизионе. Не мог Перхуров посылать в Рыбинск, да еще к тому же красным телеграфистам приказ о «захвате города». Это, с одной стороны, было лишним и глупым, поскольку в Рыбинске уже находился Савинков, А с другой стороны, было еще большей глупостью, поскольку раскрывало планы восставших.

Именно здесь заключается ответ на вопрос о причинах провала выступления савинковцев в Рыбинске, а потом и в Ярославле.

Оба выступленья должны были начаться одновременно, чтобы использовать эффект неожиданности. Более того, на наш взгляд, в Рыбинске восстание должно было состояться чуть раньше, поскольку успех в Ярославле во многом зависел от артиллерии и снарядов, хранившихся в Рыбинске, а ее еще нужно было захватить и доставить в Ярославль.

Пока неизвестно, почему выступление в Рыбинске было отложено не несколько дней. Может быть, в силу тех причин, о которых мы уже говорили, и, прежде всего, потому что Савинков, прибывший в Рыбинск, столкнулся здесь с совсем иной ситуацией, чем он себе представлял. Он видел на дорогах конные разъезды, видел огромное количество живой силы и вооружений. Вряд ли он мог рассчитывать на то, что вся эта армия станет на его сторону. Вероятно, он хотел предпринять какие-то усилия по изучению ситуации в Рыбинске и попытаться переломить эту ситуацию свою пользу. А для этого нужно было время.

Перхуров вынужден был начать военные действия именно 5 июля, как было оговорено ранее. В распоряжение восставших  попало только 2 пушки, которые сразу же были выведены из строя артиллерией красных. Ее, артиллерию, власти Ярославля не стеснялись использовать в полном объеме. Были даже мысли применить химическое оружие.

После начала военных действий в Ярославле, в Рыбинске ситуация для организаторов выступления резко осложнилась. Был ужесточен порядок передвижения по городу, усилен контроль за военнослужащими. И все это время действовали законы военного положения. Об этом пишет участник тех событий В. Потанин:

«Поговаривали в городе, что вслед за Ярославским восстанием можно было ждать выступления в Рыбинске. На всякий случай кое-какие меры приняли» Потанин В. «Предутренний сон» в кн. «Рыбинск в революции» Архив автора.

Еще один свидетель тех событий красногвардеец, член «Союза пролетарской молодежи 3-го Интернационала» Иван Александров вспоминает:

«В первых числах июля 1918 года мы созвали общее собрание членов «Союза», где были поставлен вопрос о тревожном положении в городе и вооружении всех членов Союза оружием, в связи с тем, что Рыбинск был объявлен на осадном положении.

Со стороны Ярославля были слышны артиллерийские залпы, ночью было видно зарево (76 километров - В.Р.). Город Ярославль горел . (Это зарево над Ярославлем помнят многие жители Рыбинска - В. Р.).

В нашу задачу входило обеспечение охраны ж д. вокзала и если возникнет контрреволюционный мятеж, то принять меры, не допускать к вокзалу и огнем подавить».

 Александров И. «Воспоминания». Архив автора.

Вот это «если» одного из красногвардейцев, которые первые узнавали о грядущих событиях в городе, лишний раз доказывает то, что никто из властей в Рыбинске не знал и не догадывался о точном времени и даже самой вероятности начала выступления савинковцев. Красная гвардия в городе была приведена в состояние боевой готовности на всякий случай, ввиду событий в Ярославле.

Мы столь пространно пишем об одной лишь теме книги только затем, чтобы было понятно, как спорное, противоречивое событие (выступление СЗРС в Рыбинске) может стать вдруг «однозначным» с помощью псевдодокументальных сведений.

По большому счету, при демонстративных потугах на объективность, обе книги используют методологий и лексику политхрестоматий советского периода. Обычные для советского читателя штампы про «развертывание революционной» активности в Рыбинске, про «Годы реакции и нового революционного подъема»  способны увлечь читателя, желающего поддаться этому пропагандистскому увлечению Не был Рыбинск «революционным» городом, 1-я русская революция 1905 года на самом деле не подпадает под это определение. Стоило тратить столько бумаги и средств, чтобы дублировать догмы, пропахшие нафталином ? Нельзя по-настоящему понять, почему события в Рыбинске послереволюционном развивались так, а не иначе, не зная, что представлял собой Рыбинск того времени, его экономика, характер его жителей, какие факторы обусловили тогдашнее социально-экономическое состояние города.

Смеем утверждать, что будь это любой другой город, предреволюционные и послереволюционные события шли бы там по другому сценарию.

Еще Иван Аксаков в середине 19-го века так говорил о Рыбинске: «Этот город не только выходит из ряда обыкновенных уездных городов, но и имеет свою совершенно особенную физиономию» (выделено мной - В. Р.) На характер революционных и послереволюционных событий в Рыбинске повлияли три фактора, три особенности, сложившиеся естественно, исторически.

ПЕРВЫЙ ФАКТОР: это то, что в Рыбинске вплоть до 18-го года нового столетия преобладал класс торговцев, предпринимателей, ремесленников и весьма мал был процент люмпен-пролетариев. Более того, количество люмпенизированного населения никогда не достигало здесь критической черты. В советских источниках часто приводились такие цифры: в Рыбинске в начале века на 33 промышленных предприятиях работал 3801 рабочий, при общей численности населения более 25 тысяч человек, но мало говорилось о том, что, к примеру, в 1904 году в городе насчитывалось 2500 купцов. Еще один факт - в 1913 году 69 процентов всего грузооборота в городе падало на хлебные грузы. Это не только свидетельство того, что Рыбинск, вплоть до революционных лет, оставался «хлебным городом», городом экономически благополучным, но и показатель структуры экономики города, а значит, и социального состава его жителей.

В советский период местные партийные идеологи нарисовали впечатляющую картину истории Рыбинска революционного, с раскладкой по этапам: «1905-й год», «1-я мировая война», «Нарастание рабочего движения», «Февральская революция», «Октябрьская революция», «Гражданская война». Стремясь при этом подогнать Рыбинск под общую для страны схему так называемого «триумфального шествия советской власти» по городам и весям. В основе же этого процесса, как известно, должны лежать два принципа: наличие пролетариата, которому нечего терять и политического авангарда рабочего класса - партии большевиков.

Не получается. Даже в советское время авторы ,пишущие на тему революции, вынуждены были признавать: « Исследование Истпарта устанавливает, что в таких центрах Ярославской губернии, как Рыбинск..., к моменту Февральской революции, кроме отдельных товарищей, никаких организаций рабочего класса не было».

«За десять лет», Ярославль, 1927 г., стр. 4

О рыбинских большевиках разговор отдельный.

Во время участия рыбинских представителей - большевика Кустова и меньшевика Кузьмина - во 2-м съезде Советов, заполнялась специальная анкета большевистской фракции съезда.

Вот фрагмент этой анкеты:

1.«Напишите название вашего Совета»:

•«Рыбинский  (Ярославской  губернии)  Совет рабочих  и
солдатских депутатов».

2.Какие политические фракции существуют в Совете, и какова их численность? Какая Фракция имеет наибольшее влияние в Совете (указать положение до и после выборов)?

•«В рабочей среде преобладает влияние меньшевиков, а в
солдатской - большевиков»'

За долгие десятилетия и столетия Рыбинск складывался как город торговцев, ремесленников и приданной им обслуги, с присущей этой категории жизненной философией, или, как теперь говорят -ментальностью, взглядами и привычками.

Рыболовецкая слобода еще с XVI века поставляла в великокняжеский дворец, а потом к царскому столу знаменитую стерлядь. Как пишет современный исследователь: «Жители слободы, подчиняясь непосредственно верховной власти, не были крепостными местных бояр и помещиков. Возможно, какие-то особые черты психологического склада рыбинцев закладывались уже тогда: свободолюбие, известная независимость, ориентация на верховную власть»2.

С   XVIII   века   Рыбинск  становится   перевалочной   базой   при транспортировке грузов, в основном хлеба, с нижней и средней Волги в Петербург и на север России. В этот период развивается купеческий  бизнес.  В XIX  веке Рыбинск  называли  «житницей» Петербурга».

ВТОРОЙ ФАКТОР: В отдельные летние месяцы, с началом навигации, за счет пришлых бурлаков, а в XX веке - за счет грузчиков, население города увеличивалось в десятки раз. Вся эта случайная публика, временно проживавшая в городе, вряд ли могла служить объектом политической пропаганды и агитации и пополнять ряды антиправительственно настроенной части населения. Наоборот, известны случаи, когда крючники вступали в открытую схватку с митингующими радикалами, за что впоследствии были отнесены в работах советских историков к реакционной, черносотенной части общества.

ТРЕТИЙ ФАКТОР: Рыбинск дореволюционный - это город интернациональный, многоконфессиональный. Об этом можно написать не одну книгу. Можно писать ее с восхищением и удивлением перед той национальной и религиозной веротерпимостью рыбинцев в дореволюционный период, а можно оплакивать, похоже, уже безвозвратно утерянные традиции, привычки и душевные качества горожан.

Вот лишь один пример из дореволюционной действительности Рыбинска: на улице Пушкина в одно время стояли: православная церковь Спаса, римско-католический костел, евангельски-лютеранская кирха, старообрядческий молельный дом и, почти рядом - еврейская синагога. Всерьез строились планы возведения мечети. А как утверждает немецкий специалист по русской литературе Казак, под Рыбинском с XVII века существовал даже замок русских розенкрейцеров.

Казак В. «Энциклопедический словарь русской литература с 1917 года», Лондон, 1988 г., стр. 427-429.

Рыбинск был привлекателен не только как экономически благополучный и веротерпимый город (по этой причине здесь оказались многие приезжие еврейские семейства: Шенкеров, давших миру основателей американского кинематографа - братьев Николаса и Джозефа Шенк, Киссиных - к этому роду принадлежал друг Ходасевича, поэт, уроженец Рыбинска Самуил Киссин-Муни), но и как географически «удобный» город. Это тем более было очевидно в военные годы - в Рыбинск стекались беженцы после начала 1-й мировой войны (таким образом, в Рыбинске в 1916 году оказалась и 6 лет прожила здесь семья Райкиных) и после начала 2-й мировой войны (так в Рыбинске оказались родственники Василия Аксенова). Только на такой «интернациональной» почве и мог вырасти талант такого ученого, как Александр Невский, япониста, востоковеда, которого помнит и любит Япония. А начинался его путь, будущего ученого-этнографа, с простого человеческого чувства любви и уважения к китайцам, жившим в начале XX века в Рыбинске.

Громковская Л. , Кычанов Е. «Н.А. Невский», М.1978г.

Этот особенный характер города, его «особенная физиономия» были заметны в период революции и Гражданской войны.

«Серый город, чуждый левых идей, - вспоминал позже один из первых революционеров-большевиков, - мирно спал Рыбинск на своих пуховых перинах»'

Но неужели, - спросит кто-нибудь, в Рыбинске в предреволюционный период не было сколь-нибудь серьезных антиправительственных выступлений, и незаметна была деятельность политических партий и движений?

Попробуем перечислить все значимые антиправительственные выступления, зафиксированные разными источниками.

 

ПЕРВЫЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ РЫБИНСКА

 

Первый рыбинский революционер-народник, согласно историческим документам, не был рыбинцем. И вообще надо сказать,  революционные идеи были привиты на рыбинской почве заезжими агитаторами и ропагандистами.

Самый первый из них носил обманчиво- мирную фамилию -Милоглазкин. Кирияк Милоглазкин, таксатор по профессии, прибыл в наш край в наш край в апреле 1874 года под именем  , нем Андрея Петрова и прожил здесь 2 месяца. Милоглазкина даже нельзя назвать агитатором. По его собственному заявлению он имел желание "сблизиться с народом вообще и с рабочим классом в особенности для изучения материального и умственного его положения". Милоглазкин-Петров сначала жил на постоялом дворе на рынке, затем у солдатки Александровой на Ушаковской улице. Переодевшись в простое крестьянское платье, Кирияк работал поденщиком на барже Сенькова и на фабрике Журавлева. Уже в то время он попал под надзор полиции и за ним было установлено негласное наблюдение.

В этот же период в Рыбинском уезде вели народническую пропаганду приехавшие из Петербурга Мария Гейштор-Добровольская, Павел Троицкий и Софья Лешерн-фон-Герцфельд, известные позже по "процессу о 193-х" народниках.

                                               

С.А. Лешерн-фон-Герцфельдт               М.Э. Гейштор-Добровольская

 

Они находились в тесном контакте со студентом из Рыбинска Дмитрием Бородулиным, обучавшимся в Петербургской медико-хирургической академии. Бородулин водил знакомства с рыбинскими купцами, зажиточными горожанами. По некоторым сведениям у него был свой кружок с помощью которого он привлек к участию в обществе "Земля и Воля" наиболее радикальных из них. Некоторые из кружковцев из богатого сословия, распропагандированные Бородулиным, совершили впоследствии антиобщественные поступки, вроде отказа двух земских гласных - Яковлева и Медоке - отдать свои голоса в пользу решения о финансировании расходов на русско-турецкую войну, в 1877 году, за что и были высланы из Рыбинска.

Д.А. Бородулин

Дмитрий Бородулин по результатам "процесса 193-х" был осужден и некоторое время находился в Петропавловской крепости. В конце марта 1875 года после освобождения он был отдан под особый надзор полиции. Отбыл на родину, в Рыбинск. С тех пор фактически революционной деятельностью не занимался и как и многие революционеры тех лет "растворился во времени".

Среди наиболее заметных рыбинских деятелей народничества 90-х годов прошлого столетия можно назвать Степана Крашенинникова и Федора Смирнова.

С.И. Крашенинников

Оба они были вдохновлены идеями кружка Бородулина и остались в истории "могиканами" народнического движения в Рыбинском уезде. Один из видных революционеров-большевиков радикального толка Степан Полидоров так характеризовал этих народников: "Крашенинников и Смирнов - единственные могикане рыбинского народничества, прожили в Рыбинске долгие годы и в 90-х и 900-х годах неоднократно подвергались обыскам. Никакой организации у них не было. В революции 1905 года они
никакого активного участия не принимали, но платили регулярные денежные взносы в 1905 и 1906 г.г. и предоставляли квартиры для собрания с.д. организации. Это были одиночки радикального, народнического направления.
Хотя они и были народниками, но легальный марксизм в значительной степени подорвал в них народническое мировоззрение. Марксистами они не
стали. Для активного участия в с.д. движении у них не хватало революционности".

Степан Иванович Полидоров

В дальнейшем Федор Смирнов стал известен как журналист и историк.

Ф.И. Смирнов
Пытался проявить себя как литератор, заручившись  поддержкой Максима
Горького. Но тот весьма негативно отзывался о литературных способностях Смирнова. Степан Крашенинников в 1888 был осужден на 8

месяцев одиночного тюремного заключения и подчинен негласному надзору полиции

ДРУЖЕСКИЕ КРУЖКИ И "МОДА НА ПОЛИТИКУ"

 

Свободолюбивые идеи, вполне естественно и закономерно распространявшиеся среди городской общественности благодаря деятельности городского театра (в те годы на сцене шли уже пьесы М. Горького "Мещане" и "На дне"), а также посредством периодической печати и художественной литературы, постепенно усилиями радикально настроенных общественных деятелей приобрели экстремистский, деструктивный оттенок.

Первый общественно-политический кружок был по своей сути народническим. В него входили: выпускник мужской гимназии Ф.В. Смирнов, ученики гимназии Лыжин, Шатаев, Дерунов, Крашенинников, Берман, принимали участие в его деятельности и учащиеся женской гимназии. Позже многие участники кружка были арестованы. По делу о членах кружка было установлено, что:

Константин Дерунов

«В период времени 1883-1886 гг. в Рыбинске, образовался товарищеский кружок, преступною целью, которого было саморазвитие его участников в социально-революционном духе, подготовка к будущей практической деятельности, а также пропаганда недозволенных идей в среде преимущественно учащейся и интеллигентской молодежи обоего пола. С целью распространения нелегальных изданий помянутый кружок устраивал литературные вечера, образовав библиотеку запрещенных по содержанию книг и особую для покупки их кассу».

Одним из первых кружков, имевших революционный характер, был кружок маляра Ивана Трофимова. Трофимов во время учебы в Санкт-Петербурге, принимал активное участие в деятельности тамошних революционеров, ходил на демонстрации, был арестован, уволен с работы из ж/д мастерских.

Дом по ул.Гоголя, 44, рабочего-железнодорожника Ивана Трофимова, в котором в период первой русской революции размещалась конспиративная квартира Рыбинской группы РСДРП. СССР, Ярославская обл., г. Рыбинск. 1970-е гг.

 

После этого он уезжает в Болгарию, занимается отделкой церквей. В Болгарии он знакомится с социал-демократической литературой, читает "Искру", участвует в работе политических кружков. Большое влияние на его взгляды и дальнейшую судьбу оказали, как ни странно, болгарские церковники-социал-демократы: Левский, Любен Каровский и другие. В 1902 году он возвращается на родину, в Рыбинск, везя с собой номера "Искры", политические брошюры, сборники революционных песен. С 1903 года рабо­тает в железнодорожных мастерских. "С первых же дней я стал присматриваться к товарищам рабочих, с которыми можно было завести связь и пустить в ход свою литературу. Случай помог. Это было как раз перед рождественскими каникулами, на которые мастерские закрывали и рабочие отдыхали. Вот в эти дни и намечались увеселения для рабочих и спектакль силами рабочих. Был организован своего рода музыкально-драматический кружок, в который и меня пригласили, когда узнали, что я могу немного играть на гитаре. Вот в этом-то кружке были мои будущие товарищи, которые вошли в мой кружок: слесарь И. Суриков, слесарь А. Игуретский, слесарь И. Эклев, модельщик Боровиковский, обойщик Кондратовский, столяр Н.Н. Смешнов. Вот с этими товарищами я и решил организовать свой, как бы самостоятельный кружок. Материалом на первое время были моя привезенная литература и мои впечатления о Болгарии, которыми я делился. Мы периодически собирались сперва у меня на квартире, а потом все чаще в гостинице Власова. Там занимали отдельный кабинет, заказывали чай и вели беседы".

Такие, прямо скажем, комфортные условия, не мешали членам кружка в их революционности, в их желании "активизировать" городскую общественность, сделать ее более активной и "передовой". Один из кружковцев Иван Суриков в 1905 году в уборной клуба ж/д мастерских, услыхав, как его товарищ зачитывает вслух сообщение одной из российских газет о поражении русских войск в начале русско-японской войны, громко крикнул, так, чтобы слышали все многочисленные посетители клуба: "Ура, Япония!", за что вскоре был уволен с работы.

Еще один "просвещенный" член кружка Боровиковский, назвал дураком начальника цеха Андерсона, зато, что тот, якобы, неверно применил расценки на выполненную им работу.

Кстати сказать, позже, в советской литературе, кружок, организованный Трофимовым, будет назван кружком Смекалова.

Первым политическим общественно-политическим семейным кружком в Рыбинке был кружок самообразования Каптыревых. Иван Егорович Каптырев, присяжный поверенный, имел дочерей: Ольгу, Марию, Веру. Вера Ивановна еще с 1904 года помогала социал-демократам в Рыбинске, была одной из активных участников событий 1905 года, позже стала членом РКП

Ольга Ивановна, «активная меньшевичка», как ее называли большевики, один из руководителей рыбинской группы РСДРП. Мария Ивановна уже в советское время стала членом партии.

Еще один кружок, служивший своего рода генератором политических идей, свободолюбивых взглядов, кружком интеллигентского уже толка, была семья протоирея Спасо-Преображенского собора Алексея Золотарева. Отношение революционеров-большевиков, к семье «попа» Золотарева никак нельзя назвать уважительным. Причина кроется в политических взглядах 4 сыновей и дочери рыбинского священника, вернее, в их политическом своеволии и нежелании следовать общим большевистско-революционным курсом. Большевики советского периода не могли простить Сергею Золотареву его высказываний о Ленине, Алексею и Давиду - их меньшевизма. Об этом мы еще расскажем. Семейный кружок Золотаревых скорее можно назвать либерально-просветительским, чем радикально- революционным. Таких семейных кружков в начале XX века в Рыбинске было немало. Но это общественное объединение было характерно своей широтой взглядов и познаний, не умещавшихся в прокрустово ложе марксизма, его российского варианта- практического и прагматичного ленинизма.

А.А. Золотарев с членами молодежной секции Рыбинского

научного общества. Фото советского периода.

 

Среди других семейных кружков можно назвать кружки врача Н. Тугаринова /сыновья Николай и Павел, дочь Наталья/, жившего в селе Юрино, учителя Комендантова / сыновья Леонид и Вениамин/, Сперанского/ сыновья Николай, Владимир, Константин/, Бородулина/сыновья Леонид и Александр/, Смирнова /дочери Людмила и Ольга/, Дебольских.

Семья Комендантовых. Дореволюционный снимок.

Эти семьи в советской историографии, названы «буржуазными», служившими опорными пунктами в деле развития социал-демократии. Если иметь в виду дальнейшую судьбу многих участников этих кружков, можно сделать вывод о своего рода «моде» на политические забавы, увлекшей городскую интеллигенцию и дорого стоив­шей ее представителям, лишь только большевики укрепились во власти.

Особняком среди подобных кружков стоит кружок Александра Бородулина, ученика Рыбинской мужской гимназии, одаренного молодого человека, «первого массового оратора в городе», прославившегося еще и личной перепиской с К.С. Станиславским. Идейное руководство кружком осуществляли братья Золотаревы.

Свои ораторские данные Александр проявил очень рано. 18 февраля 1905 года директор гимназия Дубов сообщал попечителю Московского учебного округа о волнениях в гимназии:

«Сегодня во время молитвы ученик VII класса Бородулин, несмотря на попытку инспектора удержать его, взошел на кафедру и произнес зажигательную речь, приглашая учеников к забастовке, в чем он был поддержан некоторыми из старших учеников...

Волнение распространяется во всех заведениях, готовится общая сходка, гимназии до приезда начальника открыть не могу, желающих ехать отпускаю домой».

 

ЭКСЫ. ПАРТИЗАНСКИЕ НАЛЁТЫ. ИЛИ БАНДИТИЗМ?

 

Сначала обратимся к идеологу большевизма - Владимиру Ленину. В начале Гражданской войны в статье «Партизанская война» в 1906 году он писал: «Партизанская борьба» - есть неизбежная форма в такое время, когда массовое движение уже дошло на деле до восстания, и когда наступают более или менее крупные промежутки между «большими сражениями в гражданской войне».

В.Ленин ПСС.Т.14., 1958 г.

«Когда я вижу социал-демократов, горделиво и самодовольно заявляющих: мы не анархисты, не воры, не грабители, мы отвергаем партизанскую войну», тогда я спрашиваю себя: понимают ли эти люди, что они говорят?». «Дезорганизует движение не партизанские действия, а слабость партии, не умеющей взять в руки эти действия», «Бессильные понять, какие исторические условия вызывают эту борьба, мы бессильны и парализовать ее дурные стороны. А борьба тем не менее, идет. Ее вызывают могучие экономические и политические причины. Мы не в силах устранить эти причины и устранить этой борьбы. Наши жалобы на партизанскую борьбу, это жалобы на нашу партийную слабость в деле восстания».

По Ленину, партизанская война – это объективная закономерность, вызванная экономическими и политическими причинами, причем, он совершенно не касается темы возможности влияния на подобные процессы субъективного фактора: роли политических агитаторов и пропагандистов, играющих часто подстрекательскую, провоцирующую роль. Уж кому-кому, а Ленину и большевикам это было хорошо известно. В 1905 году, по свидетельству некоторых участников IV съезда РСДРП, в кулуарах в момент его закрытия Ленин учил своих соратников: "Оружие и деньги надо запасать для вооруженного восстания. Запасайтесь кастетами, палками, запасайтесь смоляными материалами, запасайтесь всем». Что касается «дурных сторон» партизанской войны против официальных властей, то Ленин тут явно кокетничает. Можно ли придать внешнее и внутреннее благородство человеку с кастетом или оружием в руках, грабящему почты и банки? Ну разве что - прикрепить ему на лацкан пиджака красную гвоздику, или надушить одеколоном.

Рыбинские большевики, радикально настроенные социал-демократы, приняли к исполнению не решения 1У съезда о недопустимости вооруженного восстания, а именно, по словам одного из рыбинских революционеров Н.Н. Тугаринова, «высказывания на нем В. И. Ленина».

 Те способы, которыми рыбинские «работники ножа и топора» делали необходимые им запасы, позже самими участниками квалифицировались по-разному. Одни называли это экспроприациями - другие партизанской, войной, третьи - налетами, четвертые – захватами. Что интересно, в советское время тема «эксов» газетами и изданиями стыдливо замалчивалась, неудобная была тема, невыгодная. А рассказать и вспомнить было о чем...

 

БОЕВАЯ ДРУЖИНА РЫБИНСКИХ РАДИКАЛОВ И ЕЕ «ДЕЛА»

 

Толчок был дан 1905-м годом, 9-м января. Рыбинские радикалы бросились запасаться оружием. В магазинах тогда, по воспоминаниям многих революционеров, можно было свободно, без специального разрешения при­обрести оружие. Чуть позже в Москве запретили его продавать, но в других крупных городах запрет еще не действовал. Например, в Нижнем Новгороде. Именно луда ездил рыбинец Иван Дагаев и привез в Рыбинск несколько

револьверов. Оружие поставлялось и контрабандным путем. Но эти несколько револьверов и наганов, по мнению революционеров, не могли решить проблемы. Шел процесс формирования боевых дружин. В них рабочих дружинников обучали умению обращаться с оружием и учили изготавливать самодельные бомбы. Потом их пытались применить, но об этом чуть позже. Но эти несколько револьверов и наганов, по мнению революционером, не могли решить проблемы. Рыбинские радикалы нашли в некотором смысле экзотический путь, способ примитивного захвата оружия. Один такой захват и состоялся и выглядел анекдотически.

В ночь с 24 на 25 апреля 1906 года Павел Викторов, часовой оружейного цейхгауза, размещавшегося на углу улиц Карякинской и Румянцевской, присев на лесенку, приставленную к горевшему фонарю во дворе цейхгауза, мирно и беззаботно подремывал в ожидании смены караула.

Где-то в районе 12 часов ночи во двор вошли шестеро неизвестных и, окружив часового, попытались вырвать у него винтовку. То ли с испугу, то ли из боязни перед грозящим ему наказанием, часовой закричал, призывая на помощь. Это вызвало растерянность среди нападавших, что позволило часовому выхватить штык. Но тут же, справившись с замешательством, трое из налетчиков крепко тряхнули неряху-часового. Один из них вырвал у Викторова винтовку, другой - штык, поранив при этом часовому руки, третий крепко сжал ему горло и угрожающе и одновременно успокаивающе прошептал на ухо: "Молчи, молчи, ты жив будешь". И тут же нападавшие бросились наутек по Румянцевской улице к железнодорожному мостику.

Оправившийся от испуга, Викторов выскочил на улицу и попытался голосом призвать на помощь окружающих. Но боль в горле была настолько сильна, что он смог только прохрипеть: "Помогите!!". Увидев, что к нему медленно и нерешительно приближается Дмитрий Царев, ночной сторож одного из расположенных рядом складов, Викторов как мог, объяснил ему суть происшедшего, и попросил проследить, куда направились грабители. Но ночной сторож, опасаясь быть убитым неизвестными разбойниками, не стал этого делать, а принялся бегать взад и вперед и кричать: "Караул!". Только после этого подоспела помощь в лице унтер-офицера конвойной команды Петра Маслова и рядового воинского управления и той же команды Евгения Прокофьева. Во время допроса Викторов пояснил, что из нападавших ему был известен только один -тот, кто приказал ему молчать. В рыбинской земской больнице в результате медицинского освидетельствования было установлено, что Викторов получил ранение безымянного и среднего пальца, а также травму горла.

Это преступление оставалось нераскрытым до октября 1908 года и было раскрыто, благодаря, как потом заявляли большевики, провокатору Михаилу Дегтяреву ("Горькому"). В том первом осуществленном эксе с целью завладения оружием, как выяснилось на следствии участвовали рыбинские соцдемократы: участник московского восстания, руководитель акции, только что появившийся в Рыбинске Степан Полидоров, техник Викентий Завадский, студент-медик Владимир Бронников, рабочий железной дороги Иван Владимиров, студент Вениамин Комендантов и рабочий Иван Трухин.

Как выяснилось, «наводку» на цейхгауз сделал "свой" солдат конвойной команды Павел Киров. .Это была вторая попытка завладеть оружием. Первый раз нападение не состоялось, поскольку выяснилось, что на посту стоит не тот часовой. Захваченное оружие было спрятано на чердаке дома студента Чумакова. Потом, на следствии, студент Бронников полностью признал свою вину и назвал всех участников экса, указал непосредственного организатора преступления. Степан Полидоров свою вину отрицал, заявив, что "уже по своему характеру" он не мог участвовать ни в каком нападении, так как "привык лишь к кабинетным занятиям", что с Бронниковым он знаком но мужской гимназии и университету, но ни Завадского, ни Владимирова не знает.

В 1906 году многие участники первого экса были отправлены в тюрьму, но по другому поводу, о чем речь впереди.

Оружие в руках рыбинских революционеров появилось до приезда в город в феврале 1906 года Степана Полидорова. Но именно Полидоров был тем человеком, кто, с одной стороны, знал ему цену, предвидел ту роль, которую должно сыграть ружье в будущем, а с другой стороны, он, подобно многим бывшим и будущим главарям, диктаторам, фюрерам и вождям, внушил своим рыбинским товарищам идею о необязательности нести моральную ответственность перед обществом тому, кто держит в руках оружие, человеку с ружьем. Он сам, лично, во имя достижения политических целей той партией, которой он служил, освободил своих соратников от угрызений совести, страха перед законом. Он сам был для них совестью и законом, адвокатом и обвинителем. Однажды перед проведением очередного экса, о чем рассказ еще впереди, он предупредит своих друзей, идущих надело: «Я пущу пулю в лоб тому, кто проболтается». А ведь с этими людьми он был знаком всего пару месяцев, и среди них были видные рыбинские революционеры. Вообще, есть смысл поподробнее остановиться на биографии этого человека, чтобы понять его истинную роль в событиях революционного времени.

Степан Иванович Полидоров родился в 1882 году в Рыбинске. Его отец, Иван Полидоров работал инспектором мужской гимназии, в которой Степан учился. Отец был суровым и деспотичным человеком, наводившим ужас и на своих детей и на учащихся гимназии. Согласно ученической легенде, Иван Полидоров умер после того, как узнал, что сверху спущен циркуляр, которым гимназисты освобождаются от обязательного ношения форменной одежды.

Степан и его старший брат Василий внешне не принимали и боролись с привычками и характером своенравного родителя, и можно было бы ожидать, что в жизни своей они переболеют болезнями отца и будут жить и действовать «от противного». Но как показало будущее, Степан станет верным наследником Полидорова старшего и даже многие черты характера родителя - упрямство, властность, безаппеляционность, жестокость, приобретут в нем большую выразительность и большую опасность.

Степан, как и его брат Василий, закончил Московский Университет и уже в студенческие годы становится деятельным участником революционных событий в Москве. В декабре 1905 года он с оружием в руках сражается на баррикадах. После подавления восстания он скрывается от полиции и оказывается в начале 1906 года в Рыбинске. Здесь он не был почти 10 лет, но его опыт революционера-боевика сразу же вознес его на лидирующие позиции в тогдашней политической иерархии. Полидоров собрал вокруг себя наиболее радикально настроенных социал-демократов, которые занялись политпропагандой, агитацией, печатанием прокламаций. Правда, их деятельность ни тогда, ни потом не имела почти никакого ответного отклика, кроме настороженности и опасений, со стороны широких слоев населения. Позже Полидоров напишет: « Мы ждали новых боев, готовились к ним, мы были уверены в победе». А для новых боев нужно было оружие. А чтобы получить оружие, нужны были деньги. Одной из таких попыток получить деньги, было нападение на почтовый экипаж, произошедшее на Пошехонском тракте. Как и в первом случае, наводку на объект грабежа сделал «свой" информатор, на этот раз почтово-телеграфный чиновник Лебедев Федор. Лебедев сообщил своим товарищам по партии, что в ближай­шее время экстренно с почтовой повозкой по Пошехоноскому тракту будет отправлена большая сумма денег - 40000 рублей.

План нападения на почту был тщательно разработан Степаном Подидоровым и доведен до сведения других участников во время встречи на явочной квар-

тире. Отбор участников экса, «дружинников» вел лично Полидоров. В акции приняли участие: С. Полидоров, Н. Тугаринов, В. Буланов, И. Владимиров. А. Григорьев.В акции должен был принять участие и врач Бронников с медкомплектом, но он не явился на место сбора. Заговорщики надеялись обойтись без стрельбы, но оружие с собой все-таки, прихватили. В назначенное время, в 8 верстах от Рыбинска на Пошехонском тракте нападавшие растянули канат поперек дороги, а сами залегли за деревьями. Когда лошади с повозкой остановились, упершись в преграду, нападавшие бросились к дороге. Как позже рассказывали сами участки экса, для них стало неожиданностью то, что почтовый чиновник, сопровождавший почту, выхватил револьвер и стал стрелять по нападавшим.

Завязалась перестрелка, во время которой чиновник был убит, а ямщик ранен.

Вместо ожидаемых 40 тысяч рублей разбойники обнаружили в повозке около 1000 рублей. Как оказалось, ожидае­мая сумма была отправлена в Пошехонию днем раньше.

Интересные события разворачивались позже, когда другим рыбинским социал-демократам-меньшевикам стало известно об «инициативе» их товарищей по партии. Участникам экса был объявлен бойкот, с ними перестали здороваться, поскольку они действовали в разрез с решениями IV съезда. От большевиков потребовали, чтобы они официально объявили о своей причастности к гибели почтового служащего. Уже в советское время большевик Ефим Комендантов вспоминал: "Подозрение в ограблении почты пало на содержателя ямщины Кукличева, который и был арестован.

Партийцы, однако, не хотели невинной жертвы и поместили в местной газете заметку, что Кукличев в ограблении почты и убийстве почтальона не виноват, а что все это произведено отдельными членами социал-демократической партии для ее нужд, хотя без согласия центрального комитета'1.

Но, как свидетельствуют документы, это была очевидная ложь. На самом деле, причины были другими.

Как уже было сказано, экспроприация почты группой социал-демократов, а вернее, экстремистски-настроенными большевиками, была проведена в разрез с решениями IV съезда РСДРП, втайне от большинства рыбинской организации, но в соответствии с указаниями вождя большевиков. Нападение на почтовую повозку на оживленной дороге состоялось 21 июля 1906 года. На следующий день город бурлил, обсуждая смерть почтового чиновника ( по другим сведениям, были убиты два почтовых служащих). Соратники по партии перестали здороваться с участниками экса. Поскольку на тот момент четкого размежевания между меньшевиками и большевиками, между своими и чужими еще не произошло, то вполне логично, что имена нападавших стали известны и меньшевикам и эсерам и большей части интеллигенции города. Меньшевики пришли к выводу о необходимости гласно отмежеваться от террористов, руководитель эсеров Альшанский потребовал от Полидорова, чтобы комитет РСДРП в печати сделал заявление о своей причастности к теракту, в ином случае эсеры грозили это сделать от своего имени. Полидоров ответил решительным отказом, и тогда Альшанский и его соратники поместили в городской газете заметку о своей непричастности к убийству на Пошехонском тракте. Меньшевики трусливо промолчали, хотя и продолжали вместе с эсерами давить на большевиков, чтобы те признались в содеянном. Низость большевистских лидеров была омерзительна тем более, что по их вине пострадал невиновный. Тугодумная и недалекая царская фемида нашла своего рода козла отпущения в лице купца Д. Кукличева, содержателя ямщины, на которого пало подозрение в организации нападения на почту. Он был арестован и провел долгие годы в тюрьме. Годы шли, менялись следователи, большевики трусливо отмалчивались, а невинный человек продолжал сидеть под стражей.

Неизвестно, сколько еще пришлось бы бедняге сидеть за решеткой, если бы на горизонте не появился достойный оппонент бомбистов и убийц, профессионал высокой пробы и просто душевный человек - лидер рыбинских кадетов адвокат Штейнберг. Он начал с того, что обратился к Рыбинскому комитету РСДРП и потребовал в ультимативной форме дать ему бумагу, в которой бы четко и недвусмысленно признавалось, что данное преступление совершили члены партии, а точнее - члены Комитета. И на сей раз, не почувствовав всей серьезности своего положения, Полидоров и компания.

отказались от своего участия в эксе. Тогда Штейнберг, использовав все свои
связи и возможности, обратился с подобным требованием в Московский
комитет РСДРП, которому обязана была подчиняться рыбинская
организация и в конце концов получил на руки документ, а также решение
оного об исключении участников экса из рядов партии. Самое странное
заключается в том, что даже после того, как Штейнберг передал бумагу,
содержащую доказательства причастности большевиков к теракту, следственным органам, Кукличев не был освобожден из-под стражи, и он так же считался обвиняемым по этому делу. И только где-то в 1910 году во время следствия по делу об ограблении часового цейхгауза, студент-медик В. Бронников, тот самый, который должен был во время нападения на почту исполнять обязанности санитара, спасая свою жизнь, сообщил следователю Ярославского окружного суда по важнейшим делам Громову об истинных виновниках убийства почтового служащего (или 2-х почтовых служащих - пока неясно). В мае 1910 года в Рыбинске состоялось выездное заседание выездной сессии Московского военно-окружного суда по делу о захвате почты подсудимыми П. Булановым, И. Владимировым, Григорьевым, С. Полидоровым, Н. Тугариновым.

Отступление: в 1938 году один из участников экса 1906 года, Николай Тугаринов будет арестован органами НКВД и следователь ОСО НКВД предъявит ему жандармскую сводку к суду над экспроприаторами почты, составленную на основании агентурных сведений. В этой сводке говорилось о том, что политические соратники обвиняемых готовят им вооруженный побег или из тюрьмы (ныне медколледж) или по пути следования обвиняемых в Красные казармы (старое здание РГАТА), где должно было пройти судебное заседание. Для исполнения задуманного обвиняемым в тюрьму должны были передать револьвер и яд. Яд - на случай того, если побег не удастся, и если приговором будет высшая мера наказания.

Власти предприняли беспрецедентные меры безопасности. И снаружи тюрьмы и внутри - в коридорах и у камер были выставлены солдаты местного гарнизона под неусыпным оком офицерского состава. Через каждые два часа заключенных подвергали обыску. За ними велось постоянное наблюдение через глазок в камерной двери. Утром участников процесса стали выводить из камер. Каждого заключенного при выходе в коридор принимали два конвоира с винтовками с примкнутыми штыками, офицеры держали наголо шашки и наганы. Еще за день заключенных посетили председатель выездной сессии Военного суда генерал Милков и прокурор генерал Домбровский. Во время конвоирования обвиняемых и они и многие другие военные чины буквально заполнили тюремную контору. Были здесь и конвойные офицеры, и пехотные, и полицейские, и тюремные. На глазах у офицерского состава каждого заключенного раздели донага, обыскали, прощупывая каждый маленький шов арестантской одежды.
Затем уже офицеры также тщательно прощупали новую одежду, в которой
арестанты должны были следовать к месту судебного заседания.
Заключенных поодиночке выводили во двор, там приковывали наручными
кандалами к конвоиру. Не был закован в кандалы только В. Бронников,
поскольку он проходил по делу свидетелем. Двойное кольцо конвойных сопровождало обвиняемых до ворот. Далее на всем пути следования и справа и слева стояли по две шеренги солдат с винтовками на плечо, полицейские - шпалерами. Впереди колонны двигались несколько конных жандармов. За происходящим с неослабным вниманием следили рыбинские жители. Даже на ограде Крестовоздвиженской церкви повисли рабочие и ремесленники. Кто-то подбадривал идущих, кто-то выкрикивал оскорбления. У самых
Красных казарм между любопытствующими и полицейскими возникла потасовка, в конце концов, закончившаяся победой полицейских. Зал судебного заседания был заполнен "полковыми дамами", "уездными аристократками", пребывавшими в предвкушении интересного зрелища с вынесением смертных приговоров. И он в конце концов последовал. Но один. Его получил, как ни странно, Иван Владимиров. В дальнейшем он был заменен на пожизненную каторгу. Степан Полидоров был приговорен к 12 годам каторги, Андриан Григорьев - к 8 годам, Николай Тугаринов, как несовершеннолетний - к 6 годам. Буланов был признан невиновным. Так закончилось самое громкое преступление тех лет. Хочется добавить, что кроме ограбления почты, рыбинские террористы предприняли еще несколько попыток подобных эксов в разное время до ограбления почты. Полидоров и его соратники безуспешно пытались ограбить кассиров винных лавок. Попытки были безуспешны, поскольку засада так и не дождалась кассиров. А в июне 1906 года была предпринята попытка подложить бомбу на даче начальника железнодорожной жандармерии Левандовского, станция Шестихино. Бомба не взорвалась. В этой неудавшейся попытке теракта принимали участие: С. Полидоров, Н. Тугаринов, В. Комендантов, Трусов, Завадский, Владимиров.

 

КАК АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ РЫКОВ

ВДОЛЬ ЧЕРЕМУХИ С ДАМОЙ ГУЛЯЛ,

А ЗЛОЙ ЖАНДАРМ В НЕГО

ИЗ НАГАНА СТРЕЛЯЛ

 

 Алексей Рыков, член ЦК большевистской партии имеет непосредственное отношение к тем историям с эксами, о которых мы рассказали ранее. В Рыбинске в годы революции и Гражданской войны перебывали многие выдающиеся личности, и о них будет сказано дальше. Но у Рыкова, того самого Рыкова из "правотроцкистско-го антисоветского блока" - Каменев-Зиновьев-Рыков - особая роль в истории нашего края. Странно, но мне до сих пор ни у кого из исследователей местной истории не приходилось читать о пребывании этого политического деятеля в наших краях.

Выросло целое поколение, которому это имя вовсе не знакомо. Напомним, этот политик с мефистофельской внешностью, функционер большевистской партии прославился тем. что с десяток раз бежал из царских ссылок. Активно поддерживал Ленина, но роковым было для него выступление на Всероссийской конференции РСДРП/б/ в апреле 1917 года. Там. выступая в прениях по доклад) Ленина, он сказал следующее: "Можем ли мы рассчитывать на поддержку масс, выкидывая лозунг пролетарской революции? Россия - самая мелкобуржуазная страна в Европе. Рассчитывать на сочувствие масс социалистической революции невозможно". Это выступление ему потом, во времена Сталина, припомнят. В Рыбинске Рыков побывал два раза. О первом приезде Рыкова в наш город мало что известно. Только то, что он останавливался на квартире Комендантовых.

Второй раз он побывал здесь в конце мая 1906 года, сразу же после окончания IV /Стокгольмского, объединительного/ съезда РСДРП. Поскольку от Рыбинской организации на этом съезде участника не было, то Рыкову, как члену ЦК, было поручено сделать сообщение об итогах съезда в Рыбинске и других российских городах, не посылавших своих делегатов на съезд.

Остановился Алексей Иванович как и в первый свой приезд, на явочной квартире у Комендантовых. Выступал он в Рыбинске дважды. Сначала сделал доклад на заседании Комитета Рыбинской организации РСДРП. Его сообщение о том, что съезд, проходивший под диктовку меньшевиков, принял решение о недопустимости вооруженного восстания и распустил боевые организации, вызвало бурю возмущения. То ли Рыков сделал это целью своего выступления, то ли все получилось само собой, но рыбинские экспроприаторы, вошедшие во вкус гопстопнической профессии, решительно не согласились с выводами съезда, выразили твердую уверенность

в его неизбежности и отправили в Москву протест /Полидоров даже назвал его "ультиматумом"/. В ответ на "Рыбинский ультиматум" Москва прислала позже свой ультиматум с требованием подчиниться решению съезда и подтвер­дить свое согласие с решением Комитета и выслать это решение в Москву. Никакого решения в ответ на "московский ультиматум" Рыбинские революционеры не принимали и "в двухнедельный срок", согласно требованию ЦК, ничего такого в Москву не посылали. И рыбинцам это простили. Они же продолжали свою "партизанскую войну".

Но вернемся к Рыкову. Второе свое выступление с рассказом об итогах съезда он сделал на массовке /маевке/ за рекой Черемухой, где-то в районе теперешней улицы Куйбышева. Сопровождать Рыкова туда и обратно было поручено Лизе Комендантовой, сестре известных братьев-революционеров. Николай Рыков и Лиза Комендантова изображали из себя влюбленную парочку. Прогуливаясь по городу, прибыли на место массовки. По свидетельству старых большевиков, уже в тот период в рядах революционеров было немало провокаторов, сотрудничавших с царской охранкой. И вместе с тем, почему-то приезд Рыкова, в то время уже члена ЦК, прошел незамеченным, хотя в тот вечер произошло первое столкновение полиции с участниками массовки. Уже после выступления на митинге Рыкова на митингующих, возвращающихся с массовки, напала "казачья сотня", как квалифицировал ее позднее Николай Тугаринов. Завязалась перестрелка. Лиза Комендантова и ее товарищи по партии, опасаясь за жизнь «дорогого гостя», спрятались под мостом через Черемуху, напротив мельницы.

Переждав вооруженное столкновение, "влюбленная парочка", долго петляла по окрестностям, затем по правому берегу реки возвратилась в Рыбинск со стороны деревни Окинино.

В марте 1938 года процесс по делу так называемого "антисоветского "Пра-вотроцкистского блока" связал имя Алексея Рыкова с именами двух рыбинцев: уже казненного Николая Угланова и проходившего по этому делу и присутствовавшего в зале Генриха Ягоды, первого комиссара Госбезопасности. Вот небольшой фрагмент допроса подсудимого Рыкова: ВЫШИНСКИЙ: Какие у вас были отношения с Ягодой в 1928-29 годах? РЫКОВ: В отношениях с Ягодой все было нелегально. У нас уже в этот период существовали кадры, которые были специально законспирированы в целях организации дальнейшей борьбы с партией. К этим людям, в частности, принадлежал Ягода, с которым я был в этот период и перед тем связан лично, от которого я получал специально подобранную информацию, которую я использовал для своих выступлений против политики партии в деревне. Когда, в дальнейшем, на заседании Политбюро было вскрыто сочувствие Ягоды нам по вопросу о чрезвычайных мерах в хлебозаготовках по отношению к кулачеству, он после короткого времени осуществил маневр двурушничества: заявил себя сторонником партии, на самом деле оставаясь членом нашей контрреволюционной организации. Причем сделано это было не только с моего ведома, а, насколько помню, и по моему совету. ВЫШИНСКИЙ: Было ли у вас с Ягодой соглашение о том, что члены вашей подпольной организации им не будут репрессированы?  

РЫКОВ: Конечно.

ВЫШИНСКИЙ: Было ли с Ягодой соглашение о том, что он будет оберегать организацию правых, используя свое служебное положение?  

РЫКОВ: Да. ВЫШИНСКИЙ: Подсудимый Ягода, вы подтверждаете эту часть показаний Рыкова?

ЯГОДА: Факт подтверждаю.

ВЫШИНСКИЙ: В 1929 году было это?

ЯГОДА: Было.

ВЫШИНСКИЙ ( обращаясь к Рыкову): Подсудимый Рыков, вы говорите, что это было в 1929 году? РЫКОВ: Да, это было в 1929 году.

 ВЫШИНСКИЙ: Во всяком случае, это было тогда, когда вы, подсудимый Ягода, были заместителем председателя ОГПУ и когда на вашей обязанности, лежала борьба с подпольными группами?

ЯГОДА: Да.

ПРЕДАТЕЛИ И ПРОВОКАТОРЫ, ПАТРИОТЫ И ЛЖЕПАТРИОТЫ, ИЛИ ТРАГЕДИЯ ЛИЧНОСТИ И НАРОДА

Я думаю, у нас нет никаких причин оспаривать тот факт, что многие революционеры, даже боевики и террористы были искренни в своих взглядах, желаниях и поступках, что их фанатизм основывался на вере и убеждении, а не на корысти и любви к потрошительству. С другой стороны, нельзя отрицать и того очевидного факта, что в силу слабости и переменчивости человеческой натуры, многие "стопроцентные" большевики, казавшиеся таковыми, пришли к идее большевизма не сразу и не совсем естественным образом, можно сказать конъюнктурно. Более того, некоторые из убежденных большевиков-революционеров, или казавшихся таковыми, вполне гармонично сочетали в практической своей деятельности принцип служения партии рабочего класса с практикой служения официальным властям, а проще говоря, работали информаторами охранки. Некоторые сведения в доказательство той и другой посылки.

Один из первых молодых революционеров Рыбинска, талантливый оратор и пропагандист Александр Бородулин в 1904-1905 годах был активным меньшевиком, Зинаида Гайдерова, известная по событиям 1917-1918 гг. как большевичка, член горисполкома, в начале 900-х годов входила в группу меньшевиков.

Зинаида Гайдерова. Коллективное фото, с силуэтом

вырезанного врага народа в годы сталинизма.

 

Родилась в 1881 г., г. Харьков; русская; окончила университет; член ВКП(б) в 1905-1934 гг.; Отбывала наказание в Соловках..
Приговорена: Особой тройкой УНКВД ЛО 9 октября 1937 г.
Приговор: ВМН Расстреляна 2 ноября 1937 г. Место захоронения - в Карелии (Сандармох).

Ленинградский мартиролог: 1937-1938

 

Грозный комиссар чапаевского вида Ферапонтов в молодости был меньшевиком.

В одном из писем Алексей Золотарев, уже в советский период напишет о том, что он никогда не был контрреволюционером... Одно можно утверждать - братья Золотаревы, да и сестра Мария до 1918 года принадлежали к большевистской оппозиции.

Старший, Сергеи был эсером, "самым сильным эсером", как называли его большевики. Алексей и Давид - меньшевики, Мария в 1904 году была "вместе с меньшевиками" , замуж вышла за Аркадия Сыромятникова, который в советское время скрывал свою былую принадлежность к меньшевикам и вызывал жуткую неприязнь у соратника по большевистской партии Николая Тугаринова.

Казавшийся стопроцентным большевиком Семен Нахимсон, наделавший "шороху" в Рыбинске и Ярославле, после своего появления здесь вместе с XI 1-й Армией, дезертировавшей с полей сражений, по свидетельству авторитетного издания "Политические деятели России 1917 года" принимал участие в 1-м Всероссийском съезде профсоюзов под фамилией М. Спекта-тор от партии меньшевиков и был избран в члены Исполкома ВЦСПС.

Николай Александрович Морозов, который, получил от Ленина, в знак признания своих заслуг перед револю­цией и партией великолепный подарок -село Борок, не принадлежал ни к меньшевикам, ни к эсерам. Но его взгляды никак нельзя назвать "пробольшевистскими". Вот один лишь факт - с ноября 1917 года на заседании Комите­та Спасения Родины и Революции в Ярославле, говоря о большевистском движении, он находил, что "оно, не успев еще расцвести, уже носит на себе печать смерти"- таков результат его наблюдений над восстанием большевиков в Петрограде. И так далее и так далее...

Вернемся еще раз к Алексею Золотареву. Сам он считал, что никогда не был контрреволюционером. Но мне кажется, для позднейших большевиков-коммунистов достаточно было одного только поступка Алексея Золотарева, чтобы считать его контрреволюционером.

А поступок этот такой. После февральских событий 1917 года в руки представителей новой власти попали архивы канцелярии жандармского полковника. Разборка их была поручена Алексей Золотареву. Чуть позже эти документы бесследно исчезли. Сам Золотарев никаких публикаций и сообщений по результатам исследова­ния архивов не делал. У многих тогда сложилось впечатление, что Алексей Алексеевич их просто уничтожил и.

Сам Золотарев в кругу знакомых высказывался так: "Нельзя было сохранить эти материалы, так как среди доносчиков были такие имена, разглашение которых, кроме зла, ничего бы не принесло". Это отвечало характеру и христианским взглядам Золотарева.

Но имена некоторых так сказать, провокаторов, хорошо известны, о чем и пойдет речь дальше.

История революционною движения знает несколько имен "двойных агентов", работавших одновременно и на своих и на чужих. Крупнейший из них - Азеф, глава террористической организации и одновременно агент полиции.

Борис Савинков, долгое время работавший вместе с Азефом, беспредельно доверявший ему и после разоблачения Азефа, потерявший доверие своих "боевых товарищей", создал поэтический образ Азефа, заключавший в себе черты обобщения для подобного типа людей:

Он дернул меня за рукав,

Скажи, ты веришь?

Я пошел впереди, помолчав,

А он лохматый,

Ты лицемеришь!

А он, рогатый,

Ты лгать умеешь!

А он, хвостатый,

Молиться смеешь!

А  он, смердящий,

В святые метишь!

А он, гремящий,

Ты мне ответишь!

На улице зажигались поздние фонари,

Нависали серые крыши.

Я пошел тише.

И вдруг услышал: Умри!

Можно только догадываться, какие имена "хвостатых" и "гремящих", но при этом угрожающих другим товарищам были в тех архивах жандармского полковника, которые уничтожил Алексей Золотарев.

В истории с "двойными агентами" было всякое: и трагическое и комическое. Как и в случае с Азефом, рыбинские боевики два раза пытались вершить суд над теми людьми, кого они подозревали в провокаторстве. Как и в случае с Азефом, это им не удалось сделать. Революционер по кличке "Барыня" разоблаченный еще в 17-м году, покинувший Рыбинск, был задержан и осужден уже в советское время. В 1908 году рыбинские боевики обнаружи­ли, что за квартирой Кондратовского, где они обсуждали свои "практические мероприятия", установлена слежка. Скорые на выводы большевики, по некоторым косвенным, но не прямым уликам, сделали предположение, что виновником происшедшего является член организации РСДРП, безработный и в то же время "хозяйственный руководитель", как его называли товарищи, пивной лавки Зорин.

10 января 1908 года другой "безработный" попытался убить его, произведя выстрел из браунинга. Зорин был ранен, но выжил.

Подозрение пало и на самого Кондратовского, столяра вагонных мастерских, члена революционного кружка Трофимова, члена инициативной группы по восстановлению социал-демократической организации в 1906 году. Его квартира, как уже было сказано, служила местом сборов организации. Кондратовский был завзятым картежником, тратил много денег на всевозможные утехи. Один из немногих посвященных не был арестован во время разгрома организации в 1908 году. В июле 1917 года представители новых властей проводили специальную проверку архивов Ярославского губернского жандармского управления на предмет обнаружения списков негласных сотрудников охранки. Его фамилии в списках не было. Это лишний раз доказывает, что подозрения в провокаторстве часто строились на предположениях, а не фактах.

Конторщик винного склада Селецкий, один из немногих, кто признался в сотрудничестве с полицией. Казалось бы, его должна ждать неминуемая кара. Но уже через некоторое время он стал помощником начальника рыбинской тюрьмы, где не раз встречался лицом к лицу с осужденными вчерашними своими соратниками.

Феномен "Павлика Морозова", поставившего интересы служения идее, интересы служения конкретной политической организации выше интересов семьи, выше интересов своих родных, характерен и для рыбинского истории. Только у нас эта зараза, разъевшая позже весь семейно-бытовой уклад государства, распространилась гораздо раньше.

В начале века в Рыбинске, после оконания ремесленного училища появился Константин Суворов. С 1904 года он стал членом РСДРП и вел активную пропагандистскую работу. Среди товарищей по партии он выделялся своим интеллектом, вызывал зависть и раздражение.

В 1906 году жена Суворова обнаружила дома в тазу, предназначенном для мусора, скомканную бумагу с текстом, написанным рукой мужа. Не поленилась и прочла его. Как выяснилось, это была не дописанная докладная записка рыбинскому жандарму Подушечкину:

"Ваше высокоблагородие, 21 числа я был у Вас, но не застал Вас дома. По пути я зашел к Кондратовскому, у которого собрались представители конференции. Пришел высокий молодой человека в гимназической фуражке, затем почтовый чиновник, почти без подбородка.

Гимназист начал читать прокламацию, призывающую к вооруженному восстанию, цель которого..."

Жена Суворова, как и положено сознательной гражданке, преданной делу
партии, в тот же день отнесла эту компрометирующую ее мужа бумагу в местную организацию РСДРП. 

Дальнейшая судьба Суворова неизвестна.

Но самым крупным двойным агентом на тот период, своего рода "Азефом" рыбинской истории был Михаил Дегтярев, имевший кличку "Горький" . Такую кличку он получил за отдаленное сходство с известным тогда уже российским писателем Максимом Горьким. Михаил был двоюродным братом Григория Дегтярева, имевшего безупречную в среде революционеров репутацию.

Еще в 1904 году он был вместе с меньшевиками. Но затем перешел на сторону большевиков. Один из активнейших деятелей местной организации РСДРП. Работал конторщиком в маленьком страховом бюро "Волга", слыл профессиональным революционером. В августе 1906 года после отъезда из города руководителей комитета, стал фактическим руководителем организации. Был разоблачен своими товарищами. Оправдывал свое сотрудничество с охранкой своим положением безработного на тот момент и тяжелым моральным состоянием. Дальнейшая судьба Дегтярева неизвестна.

К числу провокаторов и предателей большевики приписали и тех своих соратников, кто потом, во время следствия дал правдивые показания. Например, врач Владимир Бронников, участник эксов 1906 года.

Еще один отступник - Андриан Григорьев, столяр, участник кружка Трофимова, принимавший участие в эксе на Пошехонском тракте. Он также дал правдивые показания на суде. И судьба Бронникова и судьба Григорьева также не известны.

.

На этой фотографии они вместе: в центре с газетой Семен Нахимсон, в конце

1917, начале 1918 годов – Председатель Искосола XII Армии и прокурор

Военно-Революционного трибунала Рыбинск и (2-й слева) – товарищ

председателя Ю.А. Шимелиович. 3 апреля  1918 г. Военно-Революционный

трибунал. рассмотрел дело по обвинению бывшего товарища председателя

Искосола XII Ю.А. Шимелиовича «в покушении на убийство посредством

троекратных револьверных выстрелов Прокурора Военно-революционного

трибунала тов. С.М. Нахимсона, бывшего председателя Комитета ХII-й армии». Шимелиовичу предъявлено также обвинение в «оскорблении достоинства и

нарушении авторитета одного из лучших завоеваний Пролетарско- Крестьянской

революции - Военно- Революционного Трибунала».

 

14 февраля 1905 года губернская газета «Северный край» сообщила о

забастовке рабочих железнодорожных мастерских в Рыбинске числом более тысячи человек. Рабочие выбрали делегатов, которые должны были предъявить   «свои требования надлежащему железнодорожному начальству».      

Г. «Северный край». 18 февраля 1905 г.

Потом рабочие разошлись на обед с намерением собраться снова. Но собрались они после обеда или нет - неизвестно.

Корнев «Мои воспоминания» в кн. «Рыбинск в революции», изд. Истпарта Рыбинского Губкома РКП (б-ков), Рыбинск, 1922 г.. стр. 7-12

Подобная же однодневная забастовка с перерывом на обед состоялась 13 октября 1905 года. Несколько человек при этом пели «Марсельезу»."

19 октября 1905 года на пересечении улиц Крестовой и Стоялой произошло столкновение между двумя группами горожан.

2       РФ ГАЯО, ф. 444, оп. 1, д. 22, л. 15. Подлинник. Цитируется по
кн.   «Рыбинск»   (документы   и   материалы   по   истории   города),
Ярославль, 1980 г., стр. 135.

Одни, демонстранты, представляли железнодорожных рабочих, гимназистов, студентов и коммерсантов, а другие - крючников-зимогоров. Крючники набросились на участников демонстрации и очень быстро их рассеяли.

Там же, ф. 907, оп. 1, д. 31, лл. 22,23.

И хотя в числе демонстрантов были представители разных социальных слоев населения, а не только трудящиеся, не только пролетарии. Рыбинская группа РСДРП в своей листовке «К рыбинским железнодорожникам» выделила именно рабочих, провозгласив при этом: «Да здравствует народное вооружение!».

 Михайлов Л.А. «Рыбинск в революции 1905-1907 гг.», Ярославль,
1965 г., стр. 90.

Следующая политическая забастовка состоялась 5 ноября 1905 года. Подполковник Смирнов, помощник начальника Ярославского губернского жандармского управления в Рыбинске, Мологе и Мышкине, сообщает в Петербург о том, что « рабочие и служащие рыбинской ветки вооружаются револьверами и бастуют на политической почве».

РФ ГАЯО, ф. 444, оп. 1, д. 22, л. 41. Подлинник.

1 мая 1906 года в Рыбинске прошли выступления, забастовки, маевки за городом, сопровождавшиеся перестрелкой между конным патрулем и боевыми дружинами, окончившиеся арестами.

«Пламенное большевистское слово» (Подпольная литература в
Ярославской губернии. 1902-1917 гг. Ярославль, с. 145-148.

Составители документальной книги «Рыбинск» (документы и материалы по истории города) отнесли к периоду так называемого, "нового революционного подъема" выступление рыбинских гимназистов Кильчевского и братьев Кисейных (племянников Самуила Киссина-Муни, близкого друга В. Ходасевича) 8 ноября 1910 года в память о Льве Толстом. Хотя политического, а уж тем более, революционного мотива в их поступке не было1. Вся так называемая "революционность" жителей Рыбинска в этот период выразилась в однодневных или кратковременных забастовках
рабочих железнодорожных мастерских (25 мая 1913 года) и рабочих
товарищества "Бранобель" (декабрь 1911 года и 17 июня 1913 года).
Предвоенный период, как и начало 1-й мировой войны в Рыбинске
прошли относительно спокойно. Общественность занимали слухи о
беспорядках в 182-м пехотном Гроховском полку, отправившемся в район военных действий, о неоправданно лояльном отношении сестер милосердия одного из рыбинских военных госпиталей и дочерей местных куцов к раненным австрийским и особенно - немецким солдатам. То же самое касается 1915, 1916 и января 1917 года. Самый большой интерес в этот период вызвали известия об убийстве Распутина в декабре 1916 года, о неудачных военных действиях русской армии, о предполагаемом роспуске Думы в 1917 году. Правда, в октябре 1915 года состоялась, опять же, однодневная забастовка рабочих строящегося сухарного завода. Да еще в июле 1916 года прошла кратковременная, частичная забастовка рабочих
рыбинских железнодорожных мастерских.     

Революционные события в Петрограде так бы и прошли не замеченными здесь в Рыбинске, если бы не действия прибывших в Рыбинск матросов-дезертиров. Как вспоминает участник событий того времени большевик И. Александров, в феврале 1917 года "первым сигналом свободы и революции в Рыбинске явилось отрешение царя Николая от престола. Вторым сигналом было убийство прибывшими из Петрограда революционными матросами Балтийского флота (по некоторым сведениям, это были матросы с "Авроры" В.Р.) в момент разоружения жандармского управления, шефа жандармов- ротмистра Сергеева в помещении жандармерии"1.

"Известия    Рыбинского    Совета    рабочих,     крестьянских красноармейских депутатов" № 30, 21 февраля 1918 г.

С этого момента Рыбинск вступает в период анархии и развала экономики, спровоцированного матросами и продолженного так называемыми "революционными частями" бывшей царской армии, прибывшими с фронтов. Первой мировой, а также местными радикалами и экстремистами. Отлаженная работа экономического механизма сначала нарушилась, а потом, с разгоном биржевого комитета, и вовсе оказалась парализованной. То же касается соблюдения правопорядка и законности. В городе начались погромы, грабежи, возникла угроза голода.

Как на дрожжах росли политические партии, ведущие между собой борьбу за власть. Но поскольку их численность была невелика, ни одна из них не могла до поры до времени взять верх в этой борьбе.

Вместе с тем, реальные события в Рыбинске в главном повторяли то, что происходило в стране в целом. В Рыбинске, как в зеркале, отражались общие, характерные для того времени процессы, разве что с некоторой задержкой. Рыбинские большевики копировали действия своих товарищей из российской столицы. Всеволод Вишневский на Первом съезде советских писателей цитировал В.И. Ленина:

«Помните, как в 1905 году Ленин писал: «Запасайтесь кастетами, палками, запасайтесь смоляным материалом, запасайтесь всем?».

2 "Стенографический отчет "Первый съезд Советских писателей 1934 г.", Госиздат, Худ. литература, М, 1934 г., Переизд. М, «Сов. писатель» ,1990 г., стр. 284.

Запасались и в Рыбинске. Правда, с некоторой задержкой. Если по стране красногвардейские отряды стали создаваться большевиками с марта 1917 года, то в Рыбинске такой отряд возник в ноябре того же года. Вооружены красногвардейцы были тем, чем удалось "запастись", и это были не палки и кастеты:

. "Каждый красногвардеец, - пишет один из первых рыбинских большевиков, - был вооружен всеми видами оружия, что он только мог носить. Например, у меня была винтовка, пистолет "Кольт", пулеметная лента, набитая полностью патронами, кинжал "Бебут", две гранаты лимонки с заправленными капсюлями, находились в грудных карманах, а на ремне висели две гранаты бутылочной формы также со вставленными капсюлями. Даже подойти к такому человеку, - пишет бывший красногвардеец было небезопасно". Александров И.В. "Воспоминания", рукопись. Архив автора

Но, несмотря на то, что в распоряжении местных большевиков было столь грозное войско, им долгое время не удавалось захватить власть в городе. Тогда они прибегли к помощи извне. От имени Совета, в котором они не имели большинства, большевики направили телеграмму в Военно-морской революционный комитет в Петрограде:

"Ведется усиленная агитация темных сил... Силы наши малы и предотвратить грядущее событие не в состоянии. Просим во имя революции немедленно дать отряд матросов сто человек, которые при нашей силе свободно справятся".2

26 января 1918года рано утром в Рыбинск прибыл спецсостав из пяти классных, двух товарных вагонов и одной платформы.

Матросы ехали в чужой город и откровенно побаивались - знали, что в городе неспокойно и власть им в руки просто так не отдадут. При подъезде к городу они выставили в окна свои бескозырки, а сами демонстративно столпились у окон. Таким образом, создавалась видимость, что людей в вагонах вдвое больше, чем на самом деле.

Прибывших матросов встречали представители большевиков и военные комиссары города.

Когда поезд подошел к перрону, поначалу из дверей никто не показывался, потом высунулась лохматая голова, настороженно огляделась по сторонам и, видя, что опасности нет, спряталась. И тут же на перрон из вагонов повалили матросы в бушлатах.

Так подробно описываем прибытие отряда матросов в Рыбинск только затем, чтобы особо подчеркнуть, как были непохожи на себя те самые матросы, которые,   буквально,   через   пару   дней - как противостоять, почувствовали вкус ни чем и ни кем не ограничиваемой власти, и стали творить, все, что им вздумается.

Через несколько дней матросы уже вовсю хозяйничали в городе. Вот строки из дневника Александра Лютера, свидетеля событий тех дней (оригинал дневника хранится у жителя Москвы С. А. Хомутова):

"29 января 1918 года.

Матросы устраивают на всех углах митинги, где говорят, что "Вы, пролетариат, слишком мирно живете с буржуазией. Мы приехали помочь вам, растолкать вас. Мы сделаем ряд обысков в кладовых и квартирах, разгоним земство, управу и пр. и пр. Для нас нет ничего святого..." Это подлинные слова, - пишет Лютер, -слышанные Козыревым (знакомый семьи Лютеров - В.Р.). И бродят по всем улицам матросы с винтовками, и делают, что хотят"1.

Подчеркнем еще раз тот факт, что в Рыбинске борьба за установление Советской власти и начало противостояния законных властей и так называемых "революционных масс" совпало с прибытием в город балтийских матросов.

Итак, 3 марта 1918 года в Рыбинске и уезде, последнем из 10 уездов губернии, была провозглашена Советская власть. Но это событие не стало логическим завершением всей цепи предыдущих событий, а скорее было очередным этапом в нагнетании напряженности, в переходе к Гражданской войне.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Авторы книги «Верой и правдой», объединенные общим названием «Редакционный совет» книги «Верой и правдой», конечно же, имели свободный доступ к документам истории «карательных органов», на что нет права у рядовых исследователей. Не публикуя самих документов, она позволяют себе трактовать их содержание в соответствии с общей идеей книги – органы безопасности служили «Верой и правдой»... И были до неприличия милосердны к врагам «революции». Здесь приведена душещипательная история про «Партию революционного Коммунизма», член которой П.Д. Белов в 1919 году «открыто заявлял, что он враг всех коммунистов». И тем не менее, его, арестованного, по просьбе руководства партии освободили из концлагеря и просто отправили на фронт. Очень мило ! Поди проверь, как оно было на самом деле. Другая история с группой анархистов в Рыбинске, которая выпускала в 1925 году рукописную газету «Набат». «Каких-либо репрессивных мер применять не пришлось – лидера анархистов осудили за уголовное преступление, и группа под воздействием профилактических мер ОГПУ прекратила деятельность». Одним словом,  «и жили они долго и счастливо». А имело, или не имело место само «уголовное преступление» - это уже не важно.

Опять же, ради справедливости, скажу, что авторы книги пытаются быть объективными, беспристрастными. Иногда они даже закавычивают слово «контрреволюционная деятельность». Они пишут: «В середине 20-х годов, после кончины В.И. Ленина, в стране начал складываться тоталитарный режим. Он вызывал протесты граждан». Авторы забыли взглянуть на обложку, где написано «Верой и правдой». Вот эти видимые противоречия, свойственные, самой истории нашего государства несомненно настигают и авторов книги, когда они пытаются искренне и «беспристрастно» выбелить историю карающего меча этого самого «тоталитарного режима».

И совсем уж в заключение хотел бы подчеркнуть еще раз, что подобные содержательные и формальные огрехи подобных изданий вовсе не свидетельствуют о злом умысле авторов. Они свидетельствуют о противоречивом характере как объекта, так и субъекта исторического исследования. Они свидетельствую о нашем нетерпеливом желании разобраться поскорее с нашим прошлым и дать каждому гвоздику в этом здании свое имя и свою оценку. Они свидетельствуют и о том, что вроде бы беспристрастные документы произвольно подобранные и умело расставленные могут уводить читателя от постижения истины, как какое-нибудь субъективное и пристрастное толкование событий.

© 2011 Wladimir Ryaboy. Использование материалов сайта без согласия редакции запрещено.